По земле ходить не просто - Вениамин Лебедев

— Слушай, Куклин, — вмешался политрук, чтобы смягчить вспышку Федотова. — Мы сами только что говорили об этом. Нельзя же с такими предложениями обращаться к начальнику артиллерии. Листовки, может быть, попали случайно.

— Никуда звонить я не стану. Буду стоять, где приказано. Я не трус, — выпалил Федотов.

Андрей вскинул руку к пилотке и обратился официально:

— Разрешите идти?

— Но-но! — остановил его Федотов. — Идти можешь, а обижаться нечего. Сам знаешь, какой я бываю…

Куклин повернулся и зашагал к орудиям. Черт с ней, с обидой! Сейчас не до самолюбия. Своему взводу он все равно прикажет, а как повлиять на остальные два?

— Первый взвод! Взять лопаты и приступить к оборудованию щелей! Чтобы у всех через пятнадцать минут были отрыты в полный рост! — крикнул он у орудий.

— Второй взвод, разобрать лопаты! — поддержал Мухаметдинов.

— Третий взвод, поднимайся!

Андрей сам взял лопату и с остервенением всадил ее в дерн. Копать было трудно, но он дал себе честное слово закончить через десять минут.

Андрей по глазам бойцов видел, что его проклинают. С начала войны они наковыряли немало земли, но никогда не приходилось отсиживаться в щелях, а в последнее время, с благословения средних командиров, жалевших бойцов, и вовсе не брались за лопаты.

— За что это попало вашему помкомвзводу? — спрашивал один, чтобы поиздеваться над Андреем.

— Не знаю, — уклонился от ответа наводчик Василенко. — А любят некоторые мартышкин труд.

Андрей копал, делая вид, что ничего не слышит, а сам следил, как работают люди.

Щели были уже отрыты почти в рост человека, и Андрей расчищал дно, когда вдали прокатился дробный грохот. Земля затряслась от взрывов.

— К ор-рудиям!

Андрей подскочил к пушке и вместе с расчетом стащил маскировочные елочки.

Стрельба с самого начала велась в бешеном темпе. Потом наблюдательный пункт начало лихорадить: он непрерывно переносил огонь с одной цели на другую. Это не сулило ничего хорошего.

— Связи нет! — раздался отчаянный голос.

— Исправить!

Двое телефонистов побежали по линии.

— Дон! Дон! Почему не отвечаете? Товарищ лейтенант, там на наблюдательном трубку оставили. Садовников крикнул: «Идем в контратаку!»

Андрей никогда не чувствовал себя таким ничтожным. Впереди шла борьба насмерть, а его расчеты бестолково толпились у орудий.

— Воз-дух!

— Замаскировать орудия! Расчеты, в укрытия! Поздно! Десятка три бомбардировщиков отделились от общей волны и направились в сторону батареи.

Политрук и лейтенант Федотов, задержавшиеся у орудий, заметались, не зная куда спрятаться.

— Сюда! Ко мне! — крикнул Андрей. Но те спрыгнули в яму, подготовленную для приема снарядов.

Андрей потерял счет времени. Прижавшись спиной к концевой стенке и вдавив голову в плечи, он смотрел вверх и видел каждый самолет. Но бомбы падали в стороне. Над головой урчал и визжал металл, летели клочья-земли и деревьев. Все бойцы были засыпаны глиной, мусором и обломками деревьев. Каждую секунду казалось, что наступил конец.

Вдруг перестали рваться бомбы. Гул самолетов стал отдаляться. Наступила неправдоподобная тишина. И Андрей, который считал всех чуть ли не погибшими, радостно закричал:

— Вот да-али нам!

Он радовался, потому что уцелел, потому что бомбы немцев пропали даром, потому что товарищи его были живы. То из одного, то из другого ровика поднимались головы.

— Вернусь домой — первым делом вырою у хаты окоп, — кричал Василенко, оглохший от близкого разрыва.

— А я смотрю: летит на меня такой горшочек килограммов на полсотни… «Эх, — думаю, — не жди меня, милая, домой. Сгиб твой Кузя ни за понюх табаку…» Пронесло-о.

— А у меня в голове все время энзе был. Почему, думаю, не съел?

Подсмеивались над собой, чтобы заглушить непрошедший еще страх.

— Командирам орудий проверить людей и доложить! — приказал Андрей, входя в обязанности помкомвзвода.

— К ор-рудиям! Танки с фронта!

По изрытому полю бежал Николай Снопов.

— Где старший на батарее?

— Там! — показал Андрей в сторону ямы, вырытой для снарядов. Но вместо ямы была большая воронка от крупной бомбы. А под сбитой вершиной ели лежал труп младшего лейтенанта Рыжова, выброшенный взрывной волной.

— Принимай, Коля, на себя батарею, — сказал Андрей тихо.

Николай уже командовал. Уцелевшие пять пушек выкатили из ровиков и на руках перетащили метров на сто левее.

— Андрей! — позвал Николай, когда вдали показались танки. — Командир полка позвонил. Приказал удержать мост, хотя бы два часа… Возьми свой взвод и передвинь еще левее метров на двести. Надо рассредоточиться. Иначе раздавят.

— Давай, ребята, дава-ай! — кричал Андрей, работая одновременно с поворотным и подъемным механизмПодбив большой танк, прорвавшийся к мосту, Куклин подал протянутой рукой назад сигнал, чтобы пушку повернули вправо, но не дождался его выполнения. ад— Правильный! Что такое? — заорал он и повернулся назад, готовый броситься на него с кулаками.

ийПравильный был мертв. Рядом с лафетом на траве сидел замковый и испуганно смотрел на свою оторванную руку. Заряжающий, сам раненный в щеку, стягивал ему плечо ремнем, пытаясь остановить кровь.

я Андрей оттащил мертвого правильного подальше, рывком довернул пушку. Теперь он сам заряжал и стрелял.

л на свою оторванную руку. Заряжающий, сам раненный в щеку, стягивал ему плечо ремнем, пытаясь остановить кровь.

Андрей оттащил мертвого правильного подальше, рывком довернул пушку. Теперь он сам заряжал и стрелял.

От орудия его за плечо оттащил Николай.

— Андрей, бери три орудия и переправляйся на ту сторону моста. Немцы прекращают танковый натиск. Задачу мы выполнили. Два часа сдержали. Теперь жди авиацию. Надо вам успеть. Я с двумя орудиями останусь.

— Здесь останусь я, а ты…

— Старший сержант Куклин! Выполняйте приказ! — крикнул Николай, срывая голос. У него был такой вид, что Андрей торопливо вскинул руку к каске:

— Есть! Есть!

— Торопись. Снаряды на исходе. В случае, если нам не удастся прорваться, уничтожай мост и догоняй своих. Раненых не оставляй.

Только теперь Андрей увидел, как пострадала батарея. Расчеты поредели больше чем наполовину. Да и из гех, кто еще стоял у орудий, мало кто не был отмечен осколками.

Пользуясь, тем, что немцы прекратили натиск, Андрей без труда переправил машины и орудия.

Прошло минут пятнадцать. За рекой снова началась частая орудийная пальба. Андрей не мог видеть, что происходит там, но приближающийся шум моторов и лязг гусениц был очень красноречив. Два расчета во главе с Николаем, если и целы еще, то доживали, наверно, последние минуты.

— Зарядить орудия фугасными! — крикнул Андрей, сбросив каску.

«Врач должен быть сильнее своих слабостей, — повторяла Нина слова доктора Пронина. — Больному нет дела до того, устали вы или не в настроении. Он обращается к вам потому, что не может обойтись без вас. Мы — человечность».

Шагая за начальником госпиталя военврачом первого ранга Сокольским, Нина Никитина старалась не думать о голоде, о мокрой одежде и мозолях на ногах.

Дождь, начавшийся ночью, после того как они, пять человек, подгоняемые немецкими мотоциклистами, сожгли вышедшую из строя машину и кинулись в лес, не переставая моросил больше двух суток.

На военной службе Нина была с двадцать второго июня. В этот день весь выпускной курс подал заявление в военкомат об отправке на фронт.

До Москвы Нина ехала с подругами, а там пришлось расстаться: Зина и Клава получили назначение на Юго-Западный фронт. При прощании военврачи третьего ранга со шпалами на петличках поплакали украдкой на Белорусском вокзале.

Когда эшелон отошел от Вязьмы, Нина увидела вагоны, разбитые при бомбежке, и ей стало страшно за Николая. Он-то, конечно, в самом пекле войны.

Нина не могла представить себе, какой теперь Николай. К ужасу своему, она начала забывать его лицо. Если раньше она любила его как-то отвлеченно, может быть даже по-детски, то сейчас в ее чувстве появилось что-то новое, зрелое, беспощадное.

А все всколыхнуло последнее письмо Николая, полученное в институте. Он намекал на возможность отпуска. Нина тогда потеряла покой. Уходя в институт, торопилась — он там. После экзаменов бежала в общежитие — скорее, он ждет ее, он — приехал…

Но все рухнуло в воскресное утро двадцать второго июня. Многие, правда, надеялись, что война скоро кончится, но ведь каждый день войны приносит все новые и новые смерти.

В госпитале Сокольского, куда ее назначили хирургом, Нина каждый день со страхом ждала, что вдруг перед ней на операционном столе окажется Николай… Она пыталась разыскать его, но разве найдешь человека, когда фронт не стабилизировался?..