Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Брунгильда поняла, что пора сбросить напряжение. Она попросила Григория Турского и епископа по имени Феликс отправиться в качестве послов к Гунтрамну, который тогда жил в Маконе. Оба посла прибыли на Пасху 588 г., и король Бургундии немедленно изложил им свои претензии, заставив перечитать Анделотский пакт. Потом без тени улыбки Гунтрамн сострил: всегда ли дружеские связи между Брунгильдой и Фредегондой были столь тесными?{513} Григорий ответил в том же тоне: любовь, какую питают друг к другу обе королевы, не менялась годами. Это единственное упоминание в рассказе Григория Турского о взаимной лютой ненависти обеих женщин. Оно парадоксальным образом разрядило атмосферу во дворце Гунтрамна.

Ведь, сломав лед недоверия, австразийские послы приступили к обсуждению основных вопросов. Они попросили короля Бургундии прекратить дипломатические отношения с окружением Хлотаря II, в чем он им отказал, хоть и заявил, что не питает к Фредегонде никаких дружеских чувств. Потом они попросили его разрешить брак между Хлодосвинтой, дочерью Брунгильды, и Реккаредом, королем вестготов; Гунтрамн поморщился, но в конце концов согласился. Наконец австразийцы ходатайствовали о военной помощи в борьбе с лангобардами в Италии, но Гунтрамн, сославшись на эпидемию чумы на полуострове, отклонил эту просьбу. Со своей стороны король Бургундии потребовал созыва нового всеобщего собора на 1 июня 588 г., где обсудили бы отложенные дела, в частности, убийство Претекстата. От имени тех, кто его послал, Григорий Турский выразил сомнения в том, что подобное собрание имеет смысл, но по существу вопроса не высказался.

Казалось, что миссия завершена, и аудиенция закончилась. Поскольку был день Пасхи, вместе отправились слушать мессу. Далее послов пригласили на роскошный пир, где король свободно беседовал с ними. Среди застольных шуток он объяснил, что не желает лишать Хлотаря II наследства, но предполагает оставить ему всего два-три города. Григорий Турский и Феликс прекрасно поняли адресованное им послание. Они вернулись в Мец и сообщили Брунгильде, что ей следует окончательно отказаться от мысли отобрать наследство у Хлотаря II{514}. В противном случае Гунтрамн немедленно изменит завещание. Старый король Бургундии рассчитывал, что игра трех королевств будет продолжаться до его смерти, и у него были возможности продолжить партию.

ВОЗВРАТ К РАВНОВЕСИЮ (589–592)

Пересмотр Анделотского договора?

Брунгильда могла бы принять решение дожидаться смерти деверя. Тот прочно восстановил контроль над Парижем[95] и Нантом, и эти города образовали щит между Австразией и тем, что оставалось от независимой Нейстрии. Внешне казалось, что королеве Австразии больше нечего опасаться или нечего ожидать со стороны Хлотаря II, прозябавшего в своем маленьком Руанском королевстве. Даже рассказывали, что Фредегонда от нечего делать дралась на кулаках со своей дочерью Ригунтой, которая в отместку бесстыдно предавалась разврату. По крайней мере, так утверждает Григорий Турский{515}. Наш хронист всегда ненавидел Фредегонду, и у него больше не было причин льстить Ригунте, хоть та и выручила его в 580 г. во время собора в Берни.

Однако в Северной Галлии еще оставались общие границы между владениями Фредегонды и Брунгильды, протянувшиеся на несколько сот километров. Эта зона оставалась чрезвычайно спорной. Так, Mo официально был австразийским, но его жители так часто меняли хозяина, что никто не знал, кому следует хранить верность. Точно так же город Суассон по закону принадлежал Нейстрии, но правили им австразийцы, с тех пор как в их лагерь перешел герцог Раухинг. Но после того как последний умер, Фредегонда в любой момент могла попытаться вернуть город себе.

Брунгильда хотела застраховаться от любой измены в этом регионе. Ради этого она решила в 589 г. сделать своего совсем маленького внука Теодоберта II королем Суассона. Одно только его присутствие должно было сплотить местных проавстразийских аристократов, которым бы польстило, что им доверили принца крови. Григорий Турский даже утверждает, что эта инициатива исходила от суассонских магнатов, обратившихся к Хильдеберту с просьбой дать им в короли одного из своих сыновей, что похоже на правду, если учесть растущий автономизм региональных аристократий. Ведь как только Теодоберт II сел бы на свой маленький трон, у местных магнатов мог появиться самостоятельный дворец для управления финансами и королевский двор, где бы никто им не мешал плести интриги{516}.

Возведение Суассона в ранг столицы королевства, зависимого от Австразии, крайне не понравилось Гунтрамну. Тот только что понес унизительное поражение от вестготов короля Реккареда, с которым Брунгильда заключила мир. К тому же он не собирался позволять королеве перекраивать политическую карту Regnum Francorum, унаследованную от эпохи великих разделов. Поэтому Гунтрамн публично обвинил Брунгильду, что она посадила Теодоберта II в Суассон с единственной целью захватить Париж, символ объединенного королевства. Григорий Турский утверждает, что это абсолютная ложь, и действительно можно полагать, что, по крайней мере на ближайшее время, у королевы таких планов не было. Но Гунтрамн под этим предлогом запретил свободное передвижение между Австразией и Бургундией, то есть приостановил действие статей Анделотского договора. Если бы этот фундаментальный текст был аннулирован, это значило бы, что под вопрос поставлено право Хильдеберта II наследовать Бургундию. Гунтрамн намеренно дергал за цепь, сковывавшую Брунгильду. Чтобы разрешить этот кризис, королеве пришлось пойти на то, чтобы дать очистительную клятву, отвергая обвинения{517}. Эта церемония была несколько унизительной. Однако такой ценой Австразии удалось сохранить власть над Суассоном.

Ряд инцидентов показал Брунгильде, что ей следует осторожней относиться к Гунтрамну, который с годами ничуть не утратил ни ума, ни быстроты реакции. Поэтому на некоторое время заботы о внутренних делах Regnum Francorum отошли для королевы на второй план. Даже когда в 590 г. сообщили, что Хлотарь II тяжело болен и Фредегонда в отчаянии, Брунгильда не шевельнула пальцем. Она даже позволила Гунтрамну подступить к Парижу, из которого он надеялся взять под контроль всю Нейстрию, если исход все-таки окажется роковым{518}. Но Хлотарь II выздоровел, и королю Бургундии пришлось отказаться от мечтаний о воссоединении.

Восстановление контроля над Австразией

В ожидании смерти Гунтрамна Брунгильда обратила основное внимание на Австразию: годы междоусобной войны наложили на последнюю отпечаток, который следовало устранить.

Во времена, когда королеве приходилось угождать всем кликам, дворец наполнился лицами, верность которых иногда вызывала сомнения. Так, в 589 г. она не допустила дворцового переворота, организаторами которого были Дроктульф, воспитатель ее внуков, и их кормилица Септимина. Заговорщики намеревались убедить Хильдеберта II изгнать мать и жену, а если это не удастся, то убить короля и поставить на его место его детей. Королева Файлевба прослышала о заговоре, когда лежала в постели, после того как произвела на свет мертвого ребенка. Она предупредила Брунгильду, которая быстро отреагировала, арестовав обоих заговорщиков. Под пыткой они признали свою виновность и в качестве сообщников назвали графа королевской конюшни (коннетабля) Суннегизила и референдария Галломагна. Состоялся суд, и король вынес сравнительно мягкий приговор: Септимину и Дроктульфа отдали в рабство, тогда как Суннегизила и Галломагна обрекли на изгнание. Король Гунтрамн ходатайствовал о помиловании обоих последних и добился, чтобы их просто лишили должностей{519}.

Этот эпизод толкуют по-разному. Вероятно, при дворе многие хотели устранить Брунгильду, чтобы занять ее место за троном. Таким образом, заговор обоих «воспитателей» был вполне возможен. Но участие графа конюшни и референдария, которые оба были сторонниками короля Гунтрамна, вызывает удивление. Ладно бы они просто пытались оттеснить Брунгильду и ее приспешников. Но как допустить, чтобы король Бургундии, ярый противник цареубийства, поддержал двух магнатов, намеревавшихся покуситься на представителей его рода? Более вероятно, что Брунгильда воспользовалась настоящим покушением, задуманным Септиминой и Дроктульфом, как предлогом, чтобы очистить австразийский двор от главных лидеров пробургундской партии, Суннегизила и Галломагна. В таком случае Гунтрамн был вынужден вмешаться, чтобы их спасти, но смирился с их отстранением от власти.

Проводя такую политику систематического чередования милостей и немилостей, какая в свое время принесла успех Сигиберту I, Брунгильда в следующем году повела наступление на остатки пронейстрийской партии. Надо сказать, что королева тревожилась не зря. В 590 г. нейстрийскии дворец организовал новое покушение на Хильдеберта II и маленького суассонского короля Теодоберта II. Фредегонда, действовавшая с размахом, на сей раз послала две команды по шесть убийц, чтобы убрать отца и сына. Эту попытку обезвредили чрезвычайно умело{520}, и после этого Брунгильда не собиралась оставлять в королевском окружении никого, кто бы симпатизировал Нейстрии. Поскольку ей были нужны имена, она подвергла пытке Суннегизила, и тот признался во всем, чего от него ожидали. В частности, он обвинил себя в том, что шесть лет назад был заказчиком убийства Хильперика. Тем самым он реабилитировал Брунгильду. Потом бывший коннетабль сообщил, что в заговоре Раухинга участвовал Эгидий Реймский.