Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек смотрел на кучку столпившихся вокруг его судна дикарей. С трудом он признавал в них представителей своей расы, соотечественников. Так вот во что превратил божественный гнев могущественных атлантов, повелителей морей, хозяев мира: он низвел их до примитивного уровня тех народов, которым атланты раньше сами несли цивилизованность, обнаруживая их поселения. Они были еще более жалкими, чем обитатели кельтской деревни, чем простодушные воины Орика! Он вглядывался в каждое из этих кошмарных лиц, выражавших лишь стыд и страх. Он хотел что-то сказать им, но был слишком слаб, сердце его билось слишком быстро, кровь слишком сильно стучала в одетые золотом шлема виски. Ему было трудно даже чуть-чуть пошевелить веслами. И все же, дрожа от напряжения каждым мускулом, он встал на ноги. Люди, увидев, что он высок ростом, инстинктивно отодвинулись подальше от него, на месте осталась лишь Ико. Дурачок с криком отбежал в сторону. Человек посмотрел на мрачные, облитые лавой утесы, на возвышающиеся кругом остроконечные горы, лишенные какой бы то ни было растительности, хотя бы одного пятнышка зелени, указывавшего на то, что эта земля живая. Затем с трудом, мучительно медленно он двинулся вдоль палубы, пытаясь удержаться на ногах. Кожаные ремни свисали вдоль его худых, покрытых соляной коркой ног. Его доспехи были украшены изображениями двух морских коньков, между которыми сияло солнце с человеческим лицом. Его плащ, застегнутый на пряжку в форме трезубца, был порван, золотой шлем помят. У него были седые волосы и длинная борода.
— Кто ты? — спросила Ико.
Он хотел ответить. Но утесы заплясали у него перед глазами. Взгляд застилал туман, в котором сливались очертания Ико и ее соплеменников и кружились в неистовом хороводе море и солнце. Ноги его подкосились, и он рухнул, как срубленное дерево. Через секунду все, крича и толкая друг друга, бросились на корабль, но тут же с не меньшей поспешностью повернули назад и окружили Ико, пытавшуюся расшнуровать доспехи незнакомца. Он плавал с трупом! В старый парус был завернут труп!
— Но он-то жив! Давайте унесем его.
Они унесли его вчетвером. Ико поддерживала отягощенную шлемом голову. Когда они с огромными предосторожностями добрались до площадки, старуха принялась ощупывать безжизненное тело, не переставая при этом причитать:
— Я же вам говорила! Вы принесли нам несчастье! Это демон, исторгнутый Океаном! Это тень человека, посланная, чтобы уничтожить нас, всех до единого…
— Замолчи! Это человек из плоти и крови, как и мы. Он истощен долгим плаванием и потерял сознание. Его плавание было страшным и одиноким!
Старуха не соглашалась:
— Откуда ты это знаешь, бедная дурочка?
— Его корабль износился.
— Ты слишком много возишься с дурачком, вот и набралась от него глупостей. Теперь уже корабли разговаривают?
Ико улыбнулась светло и нежно. Остальные голосили, кричали или беспричинно хохотали во все горло, а она все еще сохраняла способность улыбаться, может, потому, что была молода, а может, и потому, что не потеряла твердости духа.
Широкоплечий мужчина нетерпеливо спросил:
— Ну, так что мы решаем?
— Мы будем его лечить и выхаживать.
— А когда он выздоровеет, — просипела старуха, — что он будет делать?
— Кто знает?.. — мечтательно ответила Ико.
Дурачок вновь появился перед входом в пещеру: вход в нее был украшен огромным камнем с гранатовыми прожилками, стоявшим на двух естественных опорах. Он легко вспрыгнул на площадку, пробился сквозь толпу и тоже дотронулся до человека в шлеме. Прекратил завывать. Брови его сошлись на переносице, глаза сощурились, губы растянулись, обнажив неровные зубы: он вторил улыбке Ико. Это всех приободрило. Люди направились ко входу в пещеру, сопровождая четверых носильщиков. За ними, бормоча, следовала Фаина. Дурачок подпрыгивал от радости, как собака, возвращавшаяся в свою конуру. Слышались разговоры:
— Это точно один из наших.
— Он из Посейдониса.
— Судя по пряжке и поясу — важный человек.
— Вельможа из дворца?
— Может, принц из дома Нода. Посмотри на изображение у него на доспехах: солнце, два морских конька. Он, наверное, из царской семьи!
— Будь он царем или царским сыном, у него была бы свита и руки не были бы такими грубыми. Ты не на доспехи смотри, а на его пальцы.
— Это капитан, потерявший экипаж, может, даже адмирал!
— С такими мозолями?
— Во всяком случае, — сказала старуха, — пока это еще один лишний рот, а у нас и так еды еле хватает. Знать бы, выживет он или нет?
Ико молчала. Она смотрела, не отрывая взгляда, на это лицо с опущенными веками и чувствовала себя удивительно и необъяснимо счастливой.
9
Они ухаживали за ним как нельзя лучше, сперва сдержанно, прячась от самих себя, затем с азартом, соперничая друг с другом в усердии. Присутствие незнакомца пробуждало в них качества, которые они уже давно в себе похоронили: любознательность, изобретательность, инициативность, сострадание и уважение друг к другу. Теперь им хотелось действовать, и будущее виделось им совсем в ином свете. У них появилась цель жизни и темы для разговора. Отныне они принадлежали не окружающей их серости, а самим себе.
Широкоплечий набрался смелости и исследовал ту часть острова, куда еще никто не осмеливался проникнуть после стихийного бедствия: он обнаружил там зеленую, укрытую от ветра долину, где росли молодые деревья и бродило огромное стадо коз. Опьяненный собственным успехом, он принес с собой соты и козленка. Другой привел с собой послушных овец с выменем, полным молока. Еще один, большой любитель собирать ракушки, соорудил вилы и загарпунил ими крупную рыбу. Так продолжилось чудо возрождения этих исстрадавшихся душ. Им казалось, что какой-то невидимый доброжелатель поселился на их острове, направляя каждое их движение, поступок или мысль. Теперь уже не дурачок будил их, а плодотворные идеи: «Сегодня пойду по такой-то тропе… Вернусь в такую-то долину… А почему бы не сделать рыболовный крючок из кости: немного терпения, и все получится!.. А не проверить ли расставленные капканы? Пожалуй…» Дурачок, как ни странно, больше не ходил на утес любоваться морем и солнцем; он тоже бродил по горам. Однажды он нашел цветы. С тех пор, как затонула Атлантида, это были первые цветы, которые они видели: нежные белые венчики на длинных гибких стеблях. Ико с почти религиозным восторгом собрала их в букет и поставила в кувшин у изголовья больного. Все это, вместе взятое, таинственным образом рождало в людях надежду. В то время как немногие выжившие все с большим и большим трудом цеплялись за жизнь, у них неожиданно появился источник
