Фарс-мажор. Актеры и роли большой политики - Андрей Колесников

– Куда девать, скажите, – взволнованно спрашивал этот диалектик, – такой не мало-, а многочисленный народ, как саха?

Для господина Штырова ясно одно: куда-то ведь надо же его деть. Ведь не оставлять же его там, где он сейчас находится, то есть на территории подведомственной Вячеславу Штырову Якутии?

Когда я спросил Федора Бондарчука, почему у пулемета в фильме «9 рота» ствол гнутый, он честно ответил:

– Потому что фильм художественный!

Александра Кужель, дама, энергичная во всех отношениях, рапортовала об административных услугах, которые власть должна и будет оказывать обществу.

Я просто не верил, что передо мной сама Александра Кужель. Она была одной из редких женщин, про которых мне доводилось раньше только читать (в «Женском журнале»), поощрявших мужскую измену.

Я дождался паузы и спросил, правда ли, что она прощает мужу измены.

– Конечно, – воскликнула госпожа Кужель. – Да как же вам не простить?! Она озорно погрозила мне пальцем.

– Я же занята политикой, – пояснила она. – А ему-то надо как-то жить!.. Живет он, судя по всему, в полную силу.

Председатель совета директоров «СУАЛ-холдинга» Виктор Вексельберг то и дело отрывался от текста своей речи – и лучше бы и вовсе не возвращался к нему, ибо попытка прочитать одно слово из этого текста закончилась крахом. Виктор Вексельберг сидел и молча шевелил губами, пока не произнес:

– Хорошее слово «рециклирование»…

Измученный долгими препирательствами между участниками Конгресса русскоязычных общин и организаций Израиля замминистра министерства главы правительства Израиля Юрий Штерн встал со своего места и рассказал, что вопрос-то, оказывается, уже решен. Известная организация «Сохнут», получающая деньги от правительства на то, чтобы помогать еврейским общественным организациям, заявила, что ей неудобно распределять эти деньги между несколькими структурами, к тому же воюющими друг с другом, и чтобы русские евреи объединились в одну фирму, которой он и будет платить. Так что и никакого другого выхода, кроме объединения, у евреев нет, потому что иначе им не дадут денег. Это был аргумент сокрушительной силы. Но не последний.

– Так что давайте голосовать и заканчивать, а то в десять вечера кончается аренда зала. Вы что, хотите из своего кармана платить? – добил делегатов Юрий Штерн.

Подойдя к казахской машине исполнения желаний, Владимир Путин по предложению Нурсултана Назарбаева сунул свою ладонь в углубление. Через некоторое время что-то где-то щелкнуло, и откуда-то полилась музыка. Президент России с явным недоумением покрутил головой. Ему было не очень понятно, что же теперь делать. Ну не загадывать же в самом деле желание.

Президент Казахстана в этот момент был счастлив, как только может быть счастлив неизвестный художник, к которому на закате жизни вдруг пришло признание. Он улыбался самой широкой из всех своих улыбок и не желал расставаться со своим детищем. Он так и стоял возле него, взглядами настойчиво приглашая еще кого-нибудь из членов российской делегации испытать эту вещицу. Но все бесстыдно опускали глаза.

Самым воспитанным оказался по долгу службы министр культуры Михаил Швыдкой. Он подошел в машинке и покорно вложил в нее ладонь. Но время шло, а музыки не было. Нурсултан Назарбаев со всевозрастающим недоумением и зреющей яростью глядел на свое изобретение. Занервничало и его окружение, и особенно аким Астаны Темирхан Досмуханбетов. Он подбежал к Михаилу Швыдкому и начал суетливо шарить по полушарию обеими руками, надеясь все же извлечь из этого инструмента хоть какие-нибудь звуки.

– Вот видите теперь, чем министр отличается от президента, – попытался с некоторой пользой для себя выйти из неловкого положения Михаил Швыдкой.

В этот момент усилия акима вдруг увенчались успехом. Музыка грянула, и так внезапно, что руки от неожиданности отдернули и министр, и аким.

Так в результате и выяснилось, что министр от президента ничем не отличается.

Российский президент и итальянский премьер-министр встали возле красной ленточки, которую предстояло перерезать двумя ножницами, лежащими на серебряном подносе. Поднос держала в руках девушка по имени Оксана.

Оксану отобрала для этой церемонии фирма Merloni из нескольких десятков девушек, работающих в московских модельных агентствах. Почти все и без того немногочисленные пуговицы на одежде Оксаны были расстегнуты, и от этого ей было холодно. А многим рядом с ней, конечно, жарко – от этого же.

Драк 2 августа, в день десантника, я не видел, хотя это и не значит, что их не было. Впрочем, я поговорил на эту тему с одним десантником. Он мне все и объяснил:

– Да мы вообще первые не лезем. Это они нас провоцируют.

– Кто?

– Кто? – Он очень удивился и стал судорожно вспоминать. – А, менты! Придешь на праздник немного выпивши, захочешь подраться с кем-нибудь, а они тут как тут! Вот и деремся с ними… А они потом говорят, что мы буйные.

– Водитель, который садится за руль, уже преступник, – сказала Галина Плотникова, начальник отдела ГИБДД. – Только никто не хочет этого понимать.

Под конец встречи руководства ГИБДД Москвы с водителями начальник ГИБДД полковник Яков Агошков сказал, что такие встречи станут регулярными, признал, что первый блин получился комом, и добавил:

– Правовой нигилизм водителей прямо пропорционален приближению к центру. Надо всегда помнить об этом. Лично я всегда помню.

Геннадий Иватарович Иватаров, председатель Союза балалаечников России, предъявил претензии редакции газеты «Коммерсант».

– Карикатура в вашей газете – это издевательство над русской душой и национальной идеей, которые, судя по карикатуре, заточены в балалайке. Вы знаете, что такое балалайка? – спросил он.

И он рассказал. Балалайка известна уже 300 лет. Ведь она сделана с тыквы.

– Как с тыквы?

– А вы не знали? Это должен знать каждый.

– А вы уверены, что именно с тыквы?

– Нет. Ни в чем нельзя быть уверенным. В крайнем случае – с груши. А потом ее пригрел своей русской душой Василий Андреев. И с тех пор балалайка стоит выше, чем скрипка.

Но ниже, чем груша.

Когда я вышел из здания телевизионного технического центра, стоявшие у выхода милиционеры тут же попросили меня перейти на другую сторону улицы. На вопрос, зачем, они ответили, что иначе на меня может упасть горящая Останкинская башня.

– Но ведь тогда она придавит и ТТЦ! – воскликнул я. – Да и вас тоже!

– А вот это уже не наше дело, – резонно ответили они.

Если русские собираются сохранить себя как этнос, то им, по мнению академика РАН Роберта Нигматулина, тоже придется перейти на латиницу с облюбованной было кириллицы.

– Да понимаю я, что кириллица как родная мама, – с досадой воскликнул академик, – но ведь надо!

Президенту рассказали про курган с вещим Олегом. Директор музея-заповедника Людмила Губчевская рассказала президенту и об остальных достоинствах Старой Ладоги.

– Одна из главных наших достопримечательностей – подземелье крепости, – с гордостью рассказала она.

– А можно посмотреть? – с интересом спросил президент.

– К сожалению, не получится, – объяснила она. – Как и могила Олега, оно пока не найдено.

Больше других пунктов в докладе господина Устинова уполномоченного по правам человека Владимира Лукина заинтересовал пункт о конкурсе воровской песни.

– Ну что же, общак питает блатняк! – с сожалением прокомментировал он, известный исполнитель интеллигентной авторской песни.

Прозаик Алексей Лукьянов пришел на встречу с президентом России с тремя своими книгами. Все он выложил на стол и намеревался, видимо, подарить президенту. Три книги он принес, видимо, на случай, если Владимир Путин откажется от первой или от второй.

– Литература превращается в тусовку, – хмуро сказал он. – Мы говорим между собой о том, как прекрасен наш круг, а вокруг все говорят о Дарье Донцовой, Александре Марининой и Сергее Лукьяненко… Не все знают о Пересе-Реверте, о… ну ладно, о Дэне Брауне все знают благодаря фильму… Нет, как молодым выйти в тираж?!

– В тираж, да не в тот, – задумчиво произнес Владимир Путин. Видимо, и сам думает об этом.

– А писать лучше не пробовали? – с состраданием прошептала стоявшая рядом со мной телекорреспондентка. Слава богу, что ее никто, кроме меня, не услышал.

Предпоследней на форуме сторонников Владимира Путина выступила бывшая фигуристка Ирина Роднина.

– 2 декабря у нас есть право голоса, – заявила она. Но у нас есть и право хранить молчание.

Моим собеседником из штаба Виктора Ющенко стал бывший спикер парламента Иван Плющ.

– Более грязных выборов Украина еще не видела! – громко говорил он. – Не видела! У нас есть доказательства!