Людовик возлюбленный - Виктория Холт

Таков был результат Ахенского мира.

Англичане, которых совсем уж нельзя было назвать победителями, умудрились выбить лучшие условия для себя. Они всегда бдительно следили за расширением торговли и сохранили за собой право на импорт рабов и торговлю с испанскими колониями. Министры короля Георга потребовали, чтобы Франция перестала предоставлять убежище членам рода Стюартов. Парижане отнеслись к мирному соглашению с явным недоумением. «К чему было все это? – спрашивали они, вспоминая лишения последних лет. – Бесконечные налоги, чтобы оплатить… что оплатить?» Король не захотел выступить в роли торговца! Женщины с рынка, обладавшие большим влиянием на формирование общественного мнения, заявили, что хорошие манеры Людовика зашли слишком далеко! Как жаль, что он, старавшийся быть рыцарем по отношению к своим врагам, даже не пытался побыть хорошим отцом для своих подданных!

У народа менялся объект преданности. Чарльз-Эдвард всегда обладал редким обаянием и, так как понимал, что в любой момент его могут выслать из Франции, решил сделать все возможное, чтобы удержаться в стране. Он любил Париж, где получил утешение за все свои неудачи. Великолепные балы, опера, остроумный народ, утонченность высшего общества – от всего этого принц получал огромное удовольствие. С его необыкновенным очарованием и любовью к лести он мог без особых сожалений провести остаток жизни в столь приятном окружении. А теперь настал мир, и король потребовал, чтобы Чарльза изгнали из Франции. Людовик оказался в одной из тех ситуаций, которых он всю свою жизнь старался избегать. Ему придется попросить гостя уехать. Это очень неприятно, и поэтому Людовик откладывал разговор до последнего момента.

А Чарльз-Эдвард все чаще и чаще бывал на людях и тем снискал расположение народа. Он регулярно появлялся в оперном театре, и там к нему относились как к принцу крови. Когда он появлялся в ложе, все присутствующие вставали, и принц улыбался им в ответ. Он стал популярен.

Чарльз быстро почувствовал перемену в отношении к нему короля. На празднествах по случаю заключения мира он грустно улыбался.

– Я не могу не тосковать, – сказал он своим друзьям. – Я люблю Францию. Я отношусь к французам так, как относился бы к своему собственному народу. И я думаю о той крови, которую они пролили в войне. Они обманывают себя, считая победителями. Мир! Что он принес Франции? Скажите мне на милость. Безделушку для дочери короля? Какая уж такая слава в том, что старшая дочь короля стала герцогиней Пармы? Какие-то жалкие владения в Америке! И конечно же вы избавитесь от непрошеного гостя, если, конечно, вы собираетесь позволить коварному Георгу диктовать вам свои условия.

Друзья принца повторяли его слова. Их слышали лакеи, в тавернах и парикмахерских, на улицах и на площадях, горожане подхватили клич: «Разве мы должны слушать приказы Георга?» Принцесса де Тальмон, влюбившись в своего молодого принца до безумия, решила во что бы то ни стало оставить его в Париже. И к этому протесту присоединился и ее довольно весомый голос.

А Людовик все мешкал. Наконец и он встретился с принцем.

– Я бы посоветовал вам, принимая во внимание условия мира, готовиться покинуть Францию.

– Ваше величество, я уже представлял себе эту катастрофу, – ответил Чарльз-Эдвард.

– Увы, она должна случиться, – пробормотал Людовик. – Все в руках министров. Нужно сохранить мир, а условия мира…

Тут Людовик поменял тему беседы. Он попросил принца подумать об отъезде, а пока лучше оставить все как есть. Кто знает, может, дело и забудется. Георг может и позабыть о том, что принц в Париже. Да, так было бы намного лучше. У Людовика были другие заботы. Строительство Бельвю подходило к концу. Какой великолепный дворец! Маркиза действительно восхитительная женщина. Ему очень повезло… действительно очень повезло, что он ее нашел.

Но Георг II не собирался позволять молодому принцу, главной угрозе собственной безопасности, продолжать оставаться при королевском дворе Франции, где, несомненно, он вскоре начнет вынашивать очередной план, как возвратить трон Стюартам. Король отдал послу Британии во Франции приказ тонко намекнуть Людовику о том, что Альбион очень удивлен и расстроен тем, как, несмотря на условия мирного договора, Стюарта принимают при дворе.

Принц де Тальмон с нетерпением ждал изгнания Чарльза-Эдварда. Ему не нравился скандал вокруг принцессы де Тальмон; и, хотя Людовик и медлил с изгнанием Чарльза-Эдварда из Франции, принц де Тальмон был готов поставить в этом деле точку.

Принц запретил Чарльзу-Эдварду появляться в своем доме, но молодой Стюарт был уверен, что парижане на его стороне, и продолжил наносить визиты принцессе.

Когда он в очередной раз появился в доме своей любовницы, ему сообщили, что ее нет.

– Это ложь, – закричал Чарльз-Эдвард, решивший, что раз он ослушался воли короля Франции, то уж воле принца де Тальмона он точно не подчинится.

Дверь захлопнули, и Чарльз-Эдвард, охваченный яростью, начал бешено барабанить в дверь, чувствуя, что за поражением на этом фронте может последовать гораздо более крупное.

Посмотреть на взбешенного принца собралась целая толпа людей. Один из его шотландских друзей предупредил его, что глупо причинять себе и другим столько беспокойства, поскольку это может дать королю лишний повод настаивать на его отъезде.

Чарльз-Эдвард все понял и ушел. Уходя, он пожимал плечами и дружелюбно улыбался толпе.

– Видите, – сказал он, – мне не позволяют приходить к своим друзьям. А знаете почему? Такова воля Георга. Мой любимый народ, мои дорогие друзья, долго вы еще будете позволять узурпатору британской короны править вашей страной?

Он галантно улыбался женщинам, мужчинам – по-товарищески, и это произвело на толпу должный эффект.

– Он прав, – шептал народ. – Войну выиграли британцы, а нам достались объедки.

В тот день на рынке подрались две женщины. Вокруг них собралась огромная толпа зевак, отпускавших язвительные замечания, подстрекая их драться еще жестче.

Торговка овощами схватила продавщицу кофе за волосы, и оловянный кофейник у той за спиной упал и с дребезгом покатился по булыжнику. Обе женщины валялись в кофейной луже.

– Идиотка! – кричала торговка овощами. – Свинья! Вот что я тебе скажу: ты такая же глупая, как этот… мир!

Толпа одобрительно заревела. Родилась новая поговорка: «Глупый, как мир».

Король призвал графа Филиппа де Морепа. Людовику нравился Морепа. Он был таким забавным; никогда не забивал себе голову государственными делами и относился ко всему с юмором. Граф был великий шутник и остроумец. Враги Филиппа говорили, что Морепа больше заботит написание очередной остроумной сатиры или эпиграммы, чем государственные дела.