После России - Фёдор Крашенинников

Mea culpa

В 2006 году я был ещё достаточно наивен и полагал, что купировать негативные тенденции в развитии нашей страны можно, просто напугав людей мрачными перспективами её распада. Поэтому я серьёзно думал о больших тиражах, предполагая издать скандальную книжку под президентские выборы марта 2008 года.

В этих оказавшихся неверными расчётах мне видятся корни многих недостатков чернового варианта. Во-первых, я писал текст, ориентируясь на массового читателя и его вкусы, какими я их себе представлял. Во-вторых, я искренне думал заинтересовать и державно-патриотическую аудиторию, подсунув ей под видом «романа-предупреждения» книжку в стиле «страшный сон державника», где американцы, европейцы, геи и евреи поделили Россию, поляки на Красной площади 4 ноября (тогда эту дату только вводили в оборот как национальный праздник) и так далее. К сожалению, чувство меры меня неоднократно подвело – за многие места в черновике мне стыдно. Впрочем, надо сделать поправку и на изменение общественных настроений: то, что в 2006—2007 годах воспринималось как стёб, сейчас читается как вполне серьёзная писанина «борцов с Майданом». В-третьих, я хотел привлечь внимание к тексту, шокируя публику, – и отсюда некоторые сознательные провокации. В-четвертых, я писал именно черновой вариант, полагая, что если дело дойдёт до настоящей публикации, то знающие люди мне скажут, что убрать, а что дописать, и тогда я приведу текст в какое-то приличное состояние. Этого не случилось, и книга осталась в виде откровенно сырого и недоработанного черновика.

Проблемы метода и стиля

Так как это был мой первый крупный художественный текст, я попытался засунуть в него все мысли и проблемы, которые казались мне важными и приходили мне в голову, даже те, что не относились к сюжету или прямо его разрушали. Наверное, это ошибка всех начинающих писателей.

Ошибкой новичка является и несусветное количество персонажей, поименно упомянутых в черновом варианте, связанных с ними пояснений, деталей и тупиковых сюжетов. С одной стороны, с выдуманных биографий все и началось: изначально я вообще планировал сделать сборник биографий людей выдуманного мира, не связывая их сюжетом. Потом концепция изменилась, и я на живую нитку вписал их в наспех придуманный сюжет. С другой стороны, у меня была идея, от реализации которой я полностью отказался в переработанной версии: методично заваливать читателя заведомо ненужными ему именами и деталями биографий, чтобы он чувствовал себя случайно окунувшимся в бурлящую жизнь альтернативной реальности.

Надеюсь, в этом издании мне удалось улучшить литературные качества текста, хотя я не питаю никаких иллюзий относительно его художественных достоинств.

Хочу уточнить: я вовсе не ставил целью написать футурологическую книгу. Будущее я конструировал, методично выворачивая наизнанку настоящее. По сути, это универсальный ответ на все возможные «почему?» – потому что наизнанку. И здесь я перехожу к весьма деликатной теме.

Украина

Судя по тому, как часто и с каким энтузиазмом цитировали (и до сих пор цитируют!) отрывки из последней главы черновика на украинских форумах, многие вообще прочитали весь опус только из-за тех строк, а возможно, и не читали ничего, кроме них. Иначе мне трудно объяснить, почему многие украинские читатели столь положительно отзывались о всём тексте, хотя там были откровенно антиукраинские пассажи. Этим же людям, наверное, не понравится новая версия, потому что Украины там совсем мало.

На самом деле, я вовсе не писал книгу для украинцев – моей целью было напугать российского читателя вариантом будущего, в котором привычная ему реальность вывернута наизнанку. В реальности 2006—2007 годов, несмотря на первый Майдан и вопли об «оранжевой угрозе», Украина занимала крайне незначительное место в российской жизни, и мне показалось забавным сделать её супердержавой. Кроме того, это было сознательная заявка на скандал.

Поэтому в новом варианте Украины почти нет – её слишком много в новостях и сетевой полемике, и я не хочу в этом участвовать ни с одной из сторон.

По поводу же Украины как таковой мне особо нечего сказать, у меня нет к ней ни претензий, ни восторгов по поводу происходящего. Больше всего мне хочется, чтобы и русские и украинцы занимались проблемами своих государств и не тратили время на поучения и изобличения друг друга.

Донбасс и Крым

Несомненно, развитие ситуации в Крыму и Донбассе оказало сильное влияние и на меня, и, соответственно, на текст книги. Но не какими-то конкретными фактами, а общим ощущением внезапно наступившего хаоса и торжества абсурда, тем, как быстро изменились государственные границы, как огромная агломерация погрузилась в хаос «народных республик», как от современного аэропорта остались руины, а на командные посты вылезли случайные люди с экзотичными биографиями.

С другой стороны, меньше всего хотелось повторять затёртые за прошедшие два года банальности и смаковать общеизвестные детали. Кроме того, я совершенно уверен, что через 20—30 лет эти события померкнут на фоне чего-то похуже, что может со всеми нами случиться.

Чем кончится крымская история, я не знаю, но самую не обсуждаемую на сегодняшний момент версию я сделал основной для альтернативной реальности романа, хоть и проскальзывает она буквально в двух словах. Наверное, она многим не понравится, ну, что делать – цели угодить всем я не ставил.

Что я хотел всем этим сказать?

Тема, которая меня на самом деле волнует – это хрупкость того, что мы называем реальностью, особенно политической реальностью. То, что нескольким поколениям кажется несомненным, вдруг оказывается сомнительным, и этот процесс бесконечен. Нет ничего более глупого, чем считать окончательной точкой развития общества и государства то, что мы наблюдаем сейчас. Пройдут годы, и все будет совсем по-другому – возможно, так, как мы себе и представить сейчас не можем.

Я родился в 1976 году. Я помню СССР, который вовсе не собирался исчезать, и помню, как его не стало буквально за несколько лет. По этому поводу хочу рассказать случай, который иллюстрирует чувство, из которого, возможно, и выросла вся эта книга. Трудно вспомнить, какой это был год, но, наверное, начало 80-х. Возможно, я был первоклассником, а может, еще и не учился. Это были ноябрьские праздники, и мы гуляли с моим папой. Я спросил его, сколько лет нашей стране. Он ответил – тогда советской власти не было и семидесяти, но мне она казалась вечной и старой, как Вселенная. В конце концов, я еще Брежнева помнил! Тогда я задал следующий вопрос: а сколько она будет существовать? Папа сказал, что, наверное, очень долго, потому что Римская империя существовала больше тысячи лет. Меня потрясла эта цифра: тысяча лет! Я ничуть не сомневался, что СССР простоит тысячу лет и будет тогда, когда даже меня уже совершенно точно не будет. Это было и обидно, и страшно, и величественно. Но я пережил СССР и жив до сих, как, к моему счастью, живы и мои родители. Моя жена родилась в августе 1991 года и вообще не помнит никакого СССР. То, что казалось вечным и безусловным, оказалось лишь стадией распада Российской империи, начавшегося еще в 1917 году.