Опиум - Лидия Сивкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даня знает моё тело, поэтому замедляет движения, чтобы растянуть удовольствие. Теперь я могу немного прийти в себя и рукой скольжу к нему под брюки, а губами впиваюсь в его губы. Сейчас стонет уже он. Это скорее напоминает рыки, вибрацией передающиеся к моим губам. Я разрываю поцелуй, чтобы сказать:
– Почти три года назад ты взял меня на работу.
Он на мгновение погружается в воспоминания, но мои пальцы, стискивающие его член, не позволяют ему остаться там надолго.
– Точно. – Напряженно выдыхает он.
– Скажи, что не жалеешь! – требую я и сжимаю пальцы крепче.
Даня скалится, понимая мою угрозу, затем подносит ко рту пальцы, липкие и блестящие, и облизывает без намека на брезгливость.
– Не жалею. – Шепчет он, а я смеюсь от его действий, и во мне ещё ярче зажигается желание. Снова припав губами к его губам, я чувствую этот солоноватый привкус, который ничуть не смущает нас обоих.
Я знаю его тело так же, как и он моё, поэтому прекращаю манипуляции и руки сцепляю у него на шее.
– Хочешь сверху? – спрашивает он, когда кто-то звонит в дверь.
– Нет, – я поднимаю взгляд, ожидая повторного звонка. Его не происходит, значит приходили по не очень важному делу. – Хочу, чтобы острые края стола продолжали впиваться мне в кожу.
Даня несогласно хмыкает и обхватывает меня руками, одну уложив на лопатках, а другую чуть ниже поясницы. Ещё до того, как он подхватывает меня и наклоняется вперёд, я понимаю его намерения. Холод напольной плитки проникает в мою спину и выбивает весь воздух из лёгких, соски сжимаются почти до боли. Я невольно тяну к себе мужа, чтобы согреться от тепла его тела, но почти сразу жалею, плавясь от жара. Он не входит сразу, а прижимается к моим чувствительным местам, дразнит и меня и себя. Я намереваюсь скользнуть рукой вниз и наконец, отправить его член туда, где ему и место, но Даня прижимается ко мне торсом, зажимая ладонь между нашими телами. Я наигранно хнычу, но всего секунду, а затем пытаюсь перевернуться и оказаться сверху. Ничего не выходит.
– Княшич! – с упрёком пищу я. – Не разделяю твоего игривого настроения! Прекрати издеваться!
Он смеётся тихо и гортанно. Его смех вибрацией отдается в том месте, где я больше всего чувствительна сейчас.
– Три года назад я впустил тебя в свою жизнь, – говорит он, нависая надо мной с пристальным горящим взглядом. – И больше не смогу без тебя ни дня. – Он, наконец, входит в меня, но я не принимаю это как что-то долгожданное, лишь выдыхаю, впечатленная словами.
Мы начинаем медленно покачиваться, пристально глядя друг другу в глаза, но я первая сдаюсь и захлопываю веки от удовольствия.
Нам требуется не больше пяти минут, чтобы обоим разрядиться. Виной тому нервозность и усталость от субботней смены, медленно подходящей к концу.
– Полетели завтра куда-нибудь? – предлагает Даня, лениво застегивая штаны. Какое-то время я раздумываю, но хмурю нос.
– Обещала Иринке увидеться. У нас выходные совпадают в кои веки. Если отменю, то ещё больше будет дуться. Она всё ещё злится, что не была на нашей свадьбе.
– А то, что свадьбы не было, роли не играет? – Даня хмыкает и принимается одевать меня. Поднимает по бёдрам трусики, застёгивает пуговицы на атласной рубашке. Мне остаётся лишь поправить грудь в бюстгальтере и одернуть юбку.
– Нисколько, – я смеюсь и проваливаюсь в воспоминания.
Я не рвалась к браку. Для меня это мало что значило. Умысла владеть его богатствами у меня тоже не было – мне нужны были свои собственные. Но однажды утром по дороге домой Даня спросил:
– Хочешь взять мою фамилию?
Я нахмурилась, подумав, что мне мерещится его голос.
– Ты мне предложение делаешь? – еле шевеля губами от шока, выдавила я.
– Да, наверно это так называется.
Я расхохоталась, даже водитель вздрогнул от моего звонкого смеха. Как только я успокоилась, Даня тут же заговорил, убив романтику момента, которая и так была при смерти:
– Ты настойчиво хочешь вести дела со мной, значит должна носить мою фамилию. Чтобы люди видели в тебе равную мне женщину, жену, а не любопытную девочку-шлюшку.
Кожа на моих захлопнутых веках натянулась от его прямолинейности, брови взлетели до предела от того, что Даня назвал вещи своими именами, без прикрас.
– Что ж, – я, наконец, собралась с мыслями, – почту за честь быть равной женщиной, а не шлюшкой.
Водитель старательно делал вид, что до него не долетают обрывки нашего разговора. Даня впервые за наш диалог улыбнулся, сдержанно, но с теплотой.
– Свадьба? – спросил он, взяв меня за руку и переплетя наши пальцы.
У меня перед глазами пронеслись картины роскошного, но нелепого торжества. Сложились цифры неимоверных трат на абсолютно ненужные вещи, на радость гостям, а не нам самим. Гости. Кто будет гостями? Весь Опиум и моя единственная подруга? Или мы ограничимся Ирой и двумя директорами. Наверно, я должна пригласить Виталину и Лену. Вот это соберётся компания.
Заметив на моём лице то ли смятение, то ли страх, Даня коснулся моей щеки, притягивая внимание к себе.
– Мы не обязаны это делать. Можем поздравить друг друга как захотим, не устраивая традиционных ритуалов.
– Разве это нормально, что женщина не хочет свадьбу? – спросила я, скорее сама у себя, чем у будущего мужа. – Белое платье, девичник, первый танец. Я же должна мечтать обо всём этом.
Меня вдруг ударило странное чувство. Оно ощущалось, как мягкое, скользкое, не рвущееся желе, которое хотелось мять руками, вот только оно было начинено острыми железными опилками. Меня обволакивало, как будто я тонула в своей неправильности. Тревога, которая редко меня настигала, дождалась своей минуты. И минута выбралась неожиданная – любимый человек предложил мне стать его женой. Хоть и преподнес это, как повод рассказать всем, что я равная ему.
– Рита, – его голос, тихий, вибрирующий, вырвал меня из мыслей. – Чего ты себе там придумала?
Связного ответа у меня не было, я молчала, говорил снова он:
– Честно скажу, я против свадьбы в её традиционном виде. И дело не в нелепых обрядах и глупых увеселениях. Это отличная
