Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Уайт

Девушка вспомнила его глаза, предсказание скорого замужества и обещание прийти на помощь в трудную минуту. Она словно вновь оказалась в темноте, на краю пропасти, и смотрела оттуда на маячившую впереди спасительную «Вершину».

Элен опять стояла у начала туннеля, в конце которого ослепительно сиял кружок золотого света, однако между ней и началом нового дня свернулась клубком черная, как змея, ночь.

Вода вскипела, и Элен приготовила кофе. Наполнив чашку густой темной жидкостью, она отнесла ее миссис Оутс.

– Ну вот, – сказала девушка. – Черный, как ночь, и горячий, как ад.

– Ад! – повторила кухарка, зажав нос и залпом осушив чашку.

– Миссис Оутс, – вдруг спросила Элен, – а доктор Пэрри обручен?

– Пока нет, но вполне может скоро обручиться, – ответила миссис Оутс. – Я все время спрашиваю, когда он женится, а он всегда отвечает, что еще не встретил молодую леди, для которой готов будет достать луну с неба.

Миссис Оутс явно сказала это нарочно, чтобы сделать ей приятно, но Элен улыбнулась и решила с кем-нибудь поделиться своей радостью.

– Отнесу чашечку кофе сестре Баркер, – объявила она. – Боюсь, мы ее здорово обидели.

Она поднялась в Синюю комнату и несколько раз постучала, но ей никто не ответил.

Немного помедлив, Элен осторожно приоткрыла дверь и заглянула в спальню леди Уоррен.

Верхний свет был выключен, и в комнате царил полумрак. Слабое сияние исходило лишь от настольной лампы и огня в камине. Крадясь по толстому ковру, Элен разглядела среди складок голубого постельного белья белую шерстяную кофту леди Уоррен и по оглашавшему спальню раскатистому храпу поняла, что старуха спит.

Боясь ее разбудить, Элен не смогла предупредить сестру Баркер о своем приходе. Из-под двери гардеробной комнаты пробивался луч света: видимо, сиделка была там.

Элен подошла ближе и застала сестру Баркер врасплох. Та стояла перед зеркалом и увлеченно разглядывала свое отражение. Она потерла пальцем подбородок, и в ее сжатом кулаке что-то блеснуло.

Элен тихонько поскреблась в дверь; сиделка вздрогнула и подозрительно уставилась на девушку.

– Что такое? – заворчала она. – Уж здесь-то, я думала, меня никто не побеспокоит.

– Да, ужасная планировка, – виновато прошептала Элен. – Я принесла вам кофе.

– Спасибо.

Сестра Баркер принялась потягивать напиток – утонченно, словно истинная леди, – и напомнила Элен о недавно виденном спектакле.

«Правда, у того актера куда лучше получалось изображать женщину», – подумала она. Ее так заворожило это зрелище, что ей захотелось побыть здесь подольше, и поспешила придумать себе какое-нибудь оправдание.

– Вы ведь заметили, что миссис Оутс крепко выпила, – сказала она. – Не подскажете, чем привести ее в чувство?

– Взболтайте яйцо в вустерском соусе и добавьте клок шерсти с собаки, которая ее укусила, – посоветовала сестра Баркер. – В котором часу вы ложитесь спать?

– Около десяти. Но сегодня я не буду ложиться.

– Почему?

– Кто-то же должен открыть дверь Оутсу.

Тут сестра Баркер напустилась на девушку:

– Вы что, забыли распоряжение профессора?! Он же велел никого не впускать!

Элен вспомнила обещание доктора Пэрри, и ей стало стыдно. Она совсем не хотела держать его на улице, если он придет.

– Забыла, – призналась она. – Пожалуйста, не говорите профессору или мисс Уоррен.

– Ничего не обещаю, – объявила сестра Баркер. – За вами нужен глаз да глаз, не то вы накличете беду на наши головы. Убийца-то охотится за вами.

У Элен опять пошел мороз по коже.

– Почему вы меня все время пугаете? – спросила она.

– Потому что у вас память короткая.

Сиделка поставила на стол пустую чашку и подошла к Элен.

– Хочу вам сказать еще одну вещь, – добавила она. – Этот врач мне кажется подозрительным.

– Доктор Пэрри? – Элен не поверила своим ушам.

– Да, он очень странный тип – впечатлительный и неуравновешенный. Вполне может оказаться маньяком-убийцей.

– Да ну, не говорите глупостей!

– Вы ничего о нем не знаете, – продолжала сестра Баркер. – Преступления совершает человек, который внушает доверие жертвам и может быстро перемещаться с места на место. Мотоцикл дает ему такую возможность – сейчас он тут, а через минуту его уж и след простыл. И потом, докторам все доверяют.

– А как же! – пылко отозвалась Элен. – И я доверяю. Доверю ему свою жизнь, если придется. Он замечательный. Он обещал прийти сюда, если мне станет страшно.

Сиделка достала сигарету из портсигара и, не зажигая, сунула ее в уголок рта.

– Ага. Может, и приглашать не придется, – усмехнулась она.

Элен собралась уходить.

– Не смею вас больше задерживать, – промолвила она. – По-моему, вы не в себе.

Сестра Баркер схватила ее за руку.

– Вы меня боитесь!

– Не боюсь.

– Что вы обо мне думаете?

– По-моему, вы очень самонадеянная… и умная!

– Не дура?

– Что вы, ничего подобного.

– Тогда вот что я вам скажу, – объявила сиделка. – Если вы сами в здравом уме, то прислушаетесь. Вне обострения этот безумец ведет себя вполне нормально. Поэтому никто ничего не подозревает. Вполне вероятно, сегодня вы с ним познакомитесь. Это будет самая большая неожиданность в вашей жизни. И – последняя.

Сердце Элен застучало вдвое быстрее, голова пошла кругом, а сестра Баркер вдруг резко выросла и превратилась в огромную белую колонну. Элен теряла связь с действительностью. На ее глазах мир претерпевал страшные метаморфозы. Она больше не знала, кому доверять, чему верить: друзья выдавали себя за врагов, и она не понимала, к кому обратиться за поддержкой.

Самое страшное, что доктор Пэрри говорил с ней столь же цинично. Она представила, как меняется его лицо: улыбку сменяет гримаса, а глаза вспыхивают кровожадным огнем.

Пелена спала с глаз Элен, когда сестра Баркер зажгла сигарету. Видение рассеялось, как пыль, ибо на смену одному страху пришел другой: в пламени спички она увидела бритую мужскую губу.

Глава 21. Последние преграды

Потрясение возымело на Элен обратный эффект: она тут же успокоилась и собралась. Теперь она знала, с чем бороться, а не мучилась кошмаром неизвестности. Тут было над чем поломать голову! Скользнув по затемненной Синей комнате к выходу, она спустилась в холл.

Хотя единственное окно холла, расположенное почти под потолком, зловеще дрожало, здесь Элен было спокойней, чем в гостиной и комнате отдыха. К тому же отсюда она могла наблюдать за лестницей и остальными частями дома. Ее также согревала мысль, что при необходимости она докричится и до профессора, и до мисс Уоррен.

Девушка присела на нижнюю ступеньку, уперлась подбородком в ладони и стала обдумывать свое положение. Самое главное, сестра Баркер – точно не маньяк: у нее есть железное алиби. В худшем случае она выдает себя за другого человека и может оказаться сообщником маньяка.

Тогда за ней нужно внимательно следить, чтобы при первой возможности – как только наберется достаточно доказательств – сообщить о ней полиции. Элен предположила, что уж четыре взрослых здоровых человека с ней – или с ним – справятся. А вот убедить Уорренов будет непросто.

В принадлежности сестры Баркер к слабому полу первой усомнилась миссис Оутс. Возможно, эту крамольную мысль ей нашептала бутылка бренди; Элен больше склонялась к мысли, что сиделка – грубая и завистливая женщина, которую природа обделила красотой. Тот факт, что сиделка бреется, можно сбросить со счетов, поскольку усики – не такая уж редкость среди женщин.

С другой стороны, если миссис Оутс права, напрашивается сразу несколько неприятных выводов. Тут явно имеет место заговор, и настоящую сиделку попросту убрали с дороги. Маньяк, наметивший Элен своей следующей жертвой, не останавливался ни перед чем.

А вот почему убийца выбрал именно ее, оставалось для Элен загадкой – впрочем, как и его выбор предыдущих жертв. Мало ли в городе беззащитных девушек – зачем было лезть на второй этаж в спальню гувернантки, рискуя жизнью? Допустим, убийства в сельской глуши можно объяснить внезапным обострением душевной болезни. Но в данном случае преступник хладнокровно преследовал свою жертву. Элен представила, как он наводил справки, выяснял ее адрес, шел по следу…

Больше всего девушку ужасали совпадения, которые были на руку убийце. Никто не мог предсказать, что события повернутся именно таким образом, но и простым совпадением это объяснить нельзя, ведь каждое событие подчинялось определенной логике.

«С чего бы ему выбирать меня? Кто я такая? До кинозвезды мне далеко».

Элен стала перебирать в памяти события того дня, когда она приехала в «Вершину», и вспомнила, как около часа прождала Оутса на вокзале. В поезде у нее разболелась голова, и поэтому она сняла шляпу.

Над ее скамейкой висела лампа, ярко освещавшая ее волосы цвета бледного пламени. На нее обратил внимание какой-то мужчина, но как следует его рассмотреть она не сумела: козырек кепки закрывал половину лица.