Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Уайт

Миссис Оутс говорила ей то же самое, однако Элен не прислушалась.

– Спасибо, – сказала она. – Извините за беспокойство, но вы сами разрешили мне звонить.

– Подождите-ка, не вешайте трубку, – спохватился врач. – Я все думаю, как быть с профессором. Мне прийти?

– Выглядит он ужасно! – не без задней мысли заявила Элен.

– Представляю. А что мисс Уоррен сделала?

– Пощупала ему пульс и накрыла его одеялом.

– Вот и славно. – Врач облегченно вздохнул. – Значит, дела не так плохи. Мисс Уоррен – умная женщина. Тогда оставим все как есть. Если у меня возникнет повод для тревоги, я сяду на мотоцикл и приеду. И вообще – примчусь по первому вашему слову, так и знайте.

– Ради меня? – спросила Элен.

– Только ради вас.

Несмотря на усталость, одиночество и волнительную ночь, Элен ощутила прилив радости.

– Мне сразу стало гораздо спокойней, – сказала она, – и я не хочу, чтоб вы приезжали. Все чудесно. Я…

Тут на лестнице раздались шаги, и Элен сразу повесила трубку. Перегнувшись через балюстраду, на нее смотрела сестра Баркер.

– Кто звонил?

– Врач, – отозвалась Элен. – Я сама ему звонила, чтобы рассказать о профессоре, однако он не счел нужным приходить.

– Ну-ну, хочет застать нас врасплох, – догадалась сиделка. – Не доверяю я этому молодому человеку. Вы лучше сходите и проведайте свою выпивоху. Не пускай козла в огород…

С предчувствием дурного Элен побежала по холлу. Открыв дверь на лестницу, она тут же споткнулась о какой-то твердый предмет, который с оглушительным грохотом покатился вниз. Девушка торопливо спустилась и подняла с пола жестянку из-под молока.

– Миссис Оутс! – закричала она, входя на кухню. – Кто оставил банку на краю лестницы?

– Не знаю, – ответила кухарка.

Элен, заподозрив неладное, покосилась на шкаф. К счастью, бутылка по-прежнему стояла наверху – судя по всему, нетронутая.

Несмотря на это, Элен заметила кое-какие перемены в состоянии миссис Оутс. Ее губы расплывались в кислой улыбке, придававшей лицу плаксивое выражение. Элен пришла в голову строчка из матросской песни:

Что нам делать с пьяным матросом?

«О событиях этого вечера мне впору книгу писать», – подумала она с беззаботной уверенностью человека, для которого даже письмо написать – наказание.

Миссис Оутс явно прилагала недюжинные усилия, чтобы выслушать рассказ Элен о дверной ручке, и беспрестанно все переспрашивала.

– Оутс захочет поужинать, – в итоге заявила она.

Элен поняла намек и принесла поднос.

– Давайте я помогу вам приготовить, – сказала она. – Вставайте.

Подхватив миссис Оутс под мышки, она попыталась рывком поднять ее на ноги, но та безвольно сползла обратно.

– Дай-ка я еще малость отдохну, – сказала кухарка. – Не забывай, что во мне полбутылки. Скоро я приду в норму.

– Хорошо. – Элен отступила. – Я сама все сделаю.

Ей пришло в голову, что поход в кладовую может стать серьезным – и нелишним – испытанием для ее силы воли. Элен открыла дверь моечной и щелкнула выключателем: яркий желтый свет тут же юркнул во все пустые углы. Снаружи бились об оконную раму расхлябанные ставни. Звук действовал на нервы: казалось, кто-то отчаянно пытается попасть внутрь. Тускло освещенный коридор тоже внушал ужас; за поворотом скрывалась извилистая Тропа смерти.

Элен понимала, что не должна давать волю воображению. Нельзя думать об ужасах, которые здесь творились, или воображать, что дух убитой девушки по-прежнему тут, в этих камнях и пыли.

Напомнив себе, что она уже обыскала все укромные углы и ничего подозрительного не нашла, Элен вошла в кладовую.

Кроме бекона и лука, на полках было столько всевозможных баночек и бутылок, что любопытство снова взяло верх над Элен. «Вершина» располагала внушительными запасами продуктов, и девушка никак не могла сделать выбор.

Глаза ее оказались голоднее, чем желудок: Элен стала жадно накладывать на поднос говяжий язык, сардины, заливное и пикантный паштет.

Подперев поднос бедром, она выключила свет и толкнула ногой дверь в моечную. Внезапно раздался жуткий грохот, как будто на каменный пол упал противень.

Элен озадаченно нахмурила брови. Опять?! Внезапно ее посетило неприятное озарение: когда она в прошлый раз бесшумно вошла в кухню, миссис Оутс это не понравилось, и теперь та нарочно расставила на ее пути железные предметы – чтобы заранее знать о приближении девушки.

В таком случае кухарке есть что скрывать – не в игры же она с ней играет.

Миссис Оутс все так же сидела в кресле спиной к Элен, но над ней, скрестив руки, возвышалась сестра Баркер.

– Где вы были? – спросила сиделка.

– В кладовой, – ответила Элен. – Собрала мистеру Оутсу ужин. Может, мы все перекусим, чтобы занять время? Хотите?

Сестра Баркер со странной улыбочкой на губах кивнула, отчего Элен тут же пустилась в объяснения:

– Мы с миссис Оутс можем поесть здесь, а вам я принесу наверх. Хорошо? Вы какие сандвичи любите?

– Спросите, какие любит миссис Оутс, – сказала сестра Баркер. – Раз уж взяли на себя ее работу.

Предчувствуя недоброе, Элен поставила поднос и кинулась к кухарке. Не успела она подойти, как та вытянула перед собой руки и положила на них голову.

– Что такое? – испугалась Элен. – Вам плохо?

Миссис Оутс с трудом приоткрыла один глаз.

– Я очень хочу спать, – проговорила она. – Прямо…

Кухарка сникла, и Элен принялась трясти ее за плечи.

– Проснитесь! Не бросайте меня! Вы же обещали!

В глазах миссис Оутс мелькнуло виноватое выражение.

– Мне что-то подмешали, – промямлила она. – Снотворное…

Она вновь уронила голову на руки, закрыла глаза и мерно задышала.

Элен беспомощно наблюдала, как миссис Оутс проваливается в сон. Сестра Баркер стояла рядом и облизывалась, словно смакуя курьезность происходящего.

Элен нарушила тишину:

– Что нам делать?

– Предложите ей выпить, – с ухмылкой ответила сестра Баркер. – Это ее взбодрит.

Элен поняла, что над ней смеются. Все было совершенно ясно. Подобно тому, как грабители усыпляют сторожевую собаку, кто-то в ее отсутствие накачал снотворным миссис Оутс.

Чтобы не обидеть сестру Баркер – хотя Элен была уверена в ее причастности, – она сделала удивленное лицо и спросила:

– Что это с ней?

– Не глупите, – презрительно гавкнула сестра Баркер. – Разве не видно? Она пьяна, как сапожник!

Глава 24. Полуночный пир

Элен была потрясена, однако слова сестры Баркер возымели на нее благотворное действие: в голове словно что-то взорвалось, уничтожив пыльную паутину подозрений.

Заговор тут ни при чем. Миссис Оутс всего-навсего не устояла перед соблазном.

– Но как же она достала бренди? – удивилась Элен. – В таком состоянии она не могла влезть на шкаф!

Сестра Баркер пододвинула к кухонному шкафу крепкий табурет, встала на него, вытянула руку и без труда сняла бутылку с верхней полки.

– Не все такие коротышки, как вы, – заметила она. – Миссис Оутс ниже меня ростом, но руки у нее длинные, как у гориллы.

Элен прикусила губу, осознав, как легко ее одурачили.

– Наверное, вы меня сочтете дурой, – сказала она, – но я ей поверила. Как бы там ни было, бренди она не пила: бутылка наполовину полная, как и раньше.

Сестра Баркер презрительно фыркнула, откупорила бутылку, понюхала пробку и стряхнула несколько капель на тыльную сторону кисти.

– Вода, – заключила она.

Элен укоризненно посмотрела на сладко спавшую миссис Оутс.

– Что нам с ней делать?

– Оставить здесь – да и все.

– Может, повязать ей голову бинтом с водой и уксусом? – предложила Элен. – Кажется, ей очень жарко и тяжело.

– Вот еще, – отрезала сестра Баркер. – Она нас подвела – нечего с ней возиться. Приготовьте что-нибудь поесть. Я не ужинала, умираю с голоду. Поднимайтесь с подносом в мою комнату, там поедим.

Хотя эти слова сулили новую дружбу, Элен почувствовала себя девочкой на побегушках.

– Что вам принести? – с готовностью спросила она.

– Мясную нарезку, картофель, соленья и сыр. Не тратьте время на сандвичи. Заварите крепкий чай: нам нельзя спать.

– Вы серьезно думаете, что нам грозит опасность? – растерянно спросила Элен.

Сестра Баркер в упор посмотрела на нее.

– Как же мне с вами «повезло». Вы глупая, а глупый человек в два раза опаснее, чем мошенник. Считать умеете?

– Разумеется.

– Тогда вот условия задачи: во время ужина в доме было девять человек. Сейчас осталось всего двое. Скольких не стало?

– Семерых! – Элен с ужасом осознала, как поредели их ряды.

Сиделка мрачно облизнулась.

– Вы понимаете, что это значит? – спросила она. – Он уже совсем близко.

Пусть сестра Баркер просто над ней издевалась, сердце у Элен невольно ушло в пятки, когда та вышла из комнаты. Лучше уж такая компания, чем вовсе никакой. Удары, валившиеся на Элен один за другим, настолько подорвали ее сопротивление, что она уже боялась оставаться в одиночестве. Сердце мучительно замирало от каждого удара ставен в коридоре. Буря здесь, внизу, была не так слышна, зато сад стал ближе. Элен вспомнила, как метались за окном ветви кустарника, как качались щупальца подлеска, словно водоросли под водой.