Разум Вселенной - Александр Студитский

Предлагают, например, использовать в борьбе против ракового роста вырабатываемые организмом антитела, противодействующие раковому росту. Но, не говоря уже о гипотетичности представления о специфических противораковых антителах, как можно перенести их на почву клинической практики, от модельных опытов с животными на человека? Говорят, что можно перевивать опухоли человека обезьянам и использовать вырабатываемые организмом обезьян антитела для лечения рака. Но кто может поручиться, что этим путем мы не будем заносить вирусные начала, вызывающие рак, в иммунизируемый организм?

Статья производила впечатление полного разгрома «эмпирических» путей разработки вопросов противолучевой и противораковой защиты.

Юрий внимательно перечитал и статью Панфилова, натолкнувшую Ярослава на опыты с противораковыми антителами. В ней он не нашел тех развернутых планов исследований, которые критиковал Брандт. Очевидно, в своей статье Всеволод Александрович имел в виду какой-то другой документ, может быть, план, представленный Панфиловым непосредственно в Комитет по противолучевой защите.

Из бесед с Ярославом ничего не получалось. Он почти не слушал, что говорил ему Юрий. За последние дни у него вообще стал странный, растерянный вид.

— Решает эксперимент, — говорил он быстро, не глядя на Юрия. — Чего тут спорить? У тебя не вышло, у другого выйдет. А ни у кого не выйдет, значит, надо искать другие пути. Хотя можно было заранее сказать, что ничего не выйдет, потому что переносить закономерность, открытую в опытах с вирусами и микробами, на человека — это чистейший авантюризм.

— Нет, ты погоди, — возмущенно перебивал его Юрий. — Ты пойми, наконец, о чем идет речь. У Андрея — лейкоз. Понятно тебе? Лейкоз! И перед нами не абстрактная задача — искать средства лечения «последних непобежденных болезней», а конкретный случай — безнадежно болен наш товарищ, Андрей.

Лицо Ярослава искажалось страданием.

— Ну, что ты от меня хочешь? — говорил он, взволнованно жестикулируя. — Я делаю все, что могу. И что еще мне будет за мою работу, ты знаешь?

— Надо предложить Всеволоду Александровичу попытаться разработать твой метод для лечения лейкозов.

— Ну что ты говоришь! — возражал с раздражением Ярослав. — Какой это метод? Студенческая работа, на которую никто не обратил никакого внимания. Что я ему предложу? Добывать антитела против лейкозов? Ты же читал, что он пишет о противораковом иммунитете. Нужны горы экспериментов, чтобы заставить его прислушаться.

— Так, может быть, ставить опыты на обезьянах?

Это предложение окончательно вывело Ярослава из терпения.

— Ты с ума сошел, — вскипел он. — Это же тот самый план, за который Всеволод Александрович беспрерывно критикует Панфилова. Воображаю, что мне скажет Всеволод Александрович на такое предложение!

— Ну, хорошо, — Юрий почувствовал, что кровь отливает у него от лица. — Продолжай свою возню с культурами, доказывай малигнизирующее влияние космического поражения на ткани! Желаю успеха!

Он вышел из комнаты, расстроенный, недоумевающий. Ему было непонятно упорство, с которым Ярослав занимался своей темой, в которой, как казалось Юрию, не оставалось никаких особых вопросов, заслуживающих дальнейшей разработки. Еще более непонятным казалось отношение Ярослава к грозной проблеме, возникшей сейчас перед ними обоими, — болезни Андрея. Ярослав явно боялся разговоров на эту тему. О возможности использовать сделанное в его дипломной работе открытие для разработки метода лечения лейкозов он тоже избегал говорить.

Но почему он вел себя именно так, Юрий не мог понять. Да, конечно, Всеволод Александрович будет возражать против такой темы. Он непоколебимо убежден, что космическое и всякое другое лучевое поражение необратимо разрушает молекулярную основу наследственности, заключенную в ДНК. Против этих поражений организм бессилен. И всякие воздействия на извращенный код наследственности значат для организма не больше, чем, например, жаропонижающие при малярии: причину болезни, микробов, вызывающих малярию, они не затрагивают. Только код против кода, нормальный против извращенного, ДНК против ДНК, — эту идею Брандт кладет в основу своей программы противолучевой защиты. Конечно, он и слышать не захочет о разработке открытия Ярослава. Вероятно, у Всеволода Александровича имеется и свое объяснение этого феномена, укладывающееся в теорию генетической информации. Он будет против этой темы и потому, что она вдохновлена идеями Панфилова. А предложение испытать этот метод на обезьянах вызовет у него бурный протест.

Юрий теперь знал, что в панфиловском плане работ по проблеме противолучевой и противораковой защиты получение биологических противораковых препаратов занимает центральное место. Панфилов предлагал перевивать различные формы человеческих раков обезьянам и выделять противораковые вещества из тканей тех животных, в организме которых происходило рассасывание пересаженной ткани.

Попыток в этом направлении предпринималось множество. Трудность решения вопроса заключалась в том, что организм обезьяны, как и всех высших животных, обладает иммунитетом против пересадок: он вырабатывает антитела, противодействующие росту любой чужеродной ткани, в том числе и опухолевой. Человеческая опухолевая ткань не приживается у обезьян так же, как и любая здоровая ткань человека, трансплантированная обезьянам. Гениальная мысль Панфилова заключалась в том, чтобы заменить у подопытных обезьян собственную кроветворную ткань человеческой. Предварительные опыты показали, что такая замена возможна. Если обезьяну подвергнуть рентгеновскому облучению, то введенная в ее кровь эмульсия из костного мозга и селезенки человека замещает ее кроветворную ткань. Обезьяна начинает жить с человеческой кровью! План Панфилова заключался в том, чтобы вызывать у этих обезьян образование защитных веществ против перевиваемых в их организм человеческих опухолей. По идее Панфилова, человеческая кроветворная ткань, находясь в организме обезьяны, должна производить защитные вещества против злокачественных тканей человека. Эта идея, по-видимому, и входила в программу, представленную Панфиловым в Комитет по противолучевой и противоопухолевой защите.

Да, конечно, Брандт отвергнул бы предложение Ярослава — попытаться получить противолейкозные препараты в опытах на обезьянах. Для Брандта это означало бы капитуляцию перед своим идейным противником. Значит, нужно уходить от Брандта к Панфилову, чтобы в его лаборатории осуществить свой план. Но Ярослав даже не поднимал этого вопроса и уклонялся от его обсуждения в беседах с Юрием. Почему — Юрий не мог понять.