Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Желая скрыть свое волнение от товарищей, гном протянул к костру руки, потирая их и, делая вид, что всего лишь старается согреться.

— Эта тварь, чуть не прикончила меня, когда я преследовал его… и…, - воспоминания об этих событиях бередили старые раны в душе Каллада. Внезапная догадка озарила дварфа. Как будто, все многочисленные кусочки головоломки соединились, наконец, в единое целое. — Я ведь, убил его…, рассек пополам грудь Разящим Шипом…, прямо здесь… только, этот ублюдок — и не думал умирать.

Скальфскраг Гакрагеллассон, единственный из дварфов, кто не проронил ни слова на протяжении всего рассказа, первым осознал чудовищную истину.

— Это кольцо у него…, - прозвучали его слова, точно приговор.

— Да, кольцо у него, — эхом отозвался Каллад.

— Значит, теперь мы точно знаем, что мы ищем, — удовлетворенно заключил Отин. — Ну, что же, определенность мне нравится куда больше, чем рыскать по всему свету в поисках какой-то глупой безделицы.

Остальные дварфа согласно кивнули, соглашаясь с Отином — кажется, задача обретала реальные черты.

— Да, знаем, — согласился Каллад.

— Только это напоминает жилу в горной породе — можно копать, копать и копать, и никогда не наткнуться на нее. Как ты думаешь найти Маннфреда? — спросил Когур.

Я был в их логове, — ответил Каллад. — В качестве пленника… в подземной тюрьме… спрятанной глубоко в чреве замка кровавых властителей Сильвании. Этот замок — Дракенхоф. Он прячется в самом сердце Сильвании, недоступном для сил Империи. Ужасное место, но, к счастью, мне посчастливилось открыть пару его секретов. Я знаю подземный ход, ведущий в замок из одного из наших древних подземных туннелей. И теперь, друзья, после всего, что вы сейчас услышали, я хочу снова повторить свой вопрос — вы со мной? Тот, кто не хочет ввязываться в это дело, может спокойно вернуться в Карак-Разъяк — я пойму и приму ваше решение без какой-либо обиды или недовольства. Я и так прошу вас о слишком многом. Ведь, скорее всего, мы не вернемся из Дракенхофа живыми.

— Ну, шанс есть всегда, — ухмыльнулся Отин. — Я в деле.

— Да, — Беламир кивнул головой, соглашаясь со своим товарищем. — С какой стати нам возвращаться домой? Неужели ты думаешь, что я соглашусь пропустить все самое интересное?! Странный ты парень, Каллад Страж Бури!

— Мы стали братьями, и наши узы — прочнее стали, — воскликнул Молагон Дармирассон. — Каждый из нас с лихвой хлебнул горя, каждый — потерял всех своих близких. По одиночке — мы жалкие аутсайдеры, но вместе — вместе мы клан.

Он вытянул руку над костром, развернув ее ладонью вниз.

— Пусть наше братство будет крепким, как громрил, — улыбнулся Беламир, положив свою руку сверху.

В следующую секунду — Отин также последовал его примеру. Один за другим дварфы присоединяли свои руки к этому импровизированному клятвенному алтарю, скрепляя нерушимые узы братства.

Они вернутся в темное чрево подземелья, найдут темницы душ, где томился Каллад, бойцовские ямы, где он был вынужден сражаться за свою жизнь на потеху Безумному Графу и его прислужникам. Вернуться туда, куда он поклялся никогда не возвращаться вновь — в Дракенхоф.

Впервые со времени гибели отца Каллад почувствовал себя спокойно. Он больше не был одинок, у него снова был клан.

Теперь он исполнит свое обещание, данное Йереку. Остаток своей жизни он будет платить по счетам. Платить кровью тем тварям, которые лишили его семьи. Им, и всем им подобным. Он уничтожит Маннфреда. Вероятно, грядущая битва будет для него последней, но — теперь это уже не важно. Он больше не будет прятаться от самого себя. Жребий брошен! Страж Бури встретит надвигающийся шторм. Встретит так, как делал его отец, Келлус Железная Рука, так — как до этого делали все его предки.

Взяв Разящий Шип, Каллад поднялся на ноги. Рукоять верного боевого топора, отполированная в десятках кровавых сражений, удобно легла в его ладони:

— Ну, парни, так чего же мы ждем?!

Глава 10

Зеркало мечты

Йерек фон Карштайн притаился в темном проходе старого заброшенного амбара. Здесь еще ощущался слабый запах прелой соломы и сгнившего зерна. В затхлом воздухе чувствовался стойкий аромат разложения…

Как же долго он не питался настоящей кровью… Йерек уже и вспомнить не мог, когда пробовал ее в последний раз. Хотя… нет, мог… Мог, но не хотел… Кошки и грызуны, птицы и собаки — кровь их всех была лишь бледной тенью, слабо напоминающей живительный терпкий вкус людской крови. Она едва утоляла терзавший его голод.

Мозг Йерека отказывал ему. Отдельные образы, обрывки фраз, случайные воспоминания — сменяли друг друга, кружась в беспорядочном безумном вихре. Волк застонал; прислонившись к стене, он опустился на грязный пол и уткнулся подбородком в свои колени. Как же хотелось ему исчезнуть, раствориться в темноте, навсегда покинуть этот мир, полный боли, страданий и несправедливости.

Дни сменялись днями и, Йерек уже потерял счет, сколько времени бродил он по улицам Нульна. Случайные прохожие иногда бросали ему под ноги пару монет, принимая за опустившегося нищего. Снова и снова картины из прошлого яркими вспышками вспыхивали у него в мозгу: странствующий караван, старуха, охотники на ведьм, толпа, жаждущая крови, мертвый человек, лежащий у ног Волка и… его кровь на губах вампира. О, это — он хорошо помнил. Этот вкус Йерек не мог забыть.

Чувство вины убивало Йерека.

Он так старался никого не убивать. Он мучил себя голодом, довольствуясь всевозможным мелким зверьем, вместо того, чтобы насытится человеческой плотью. Он практически поборол свою темную природу, свои кровожадные инстинкты, унаследованные от Влада фон Карштайна, и, все-таки — потерпел поражение. Ненавистью и огнем люди загнали его в угол и, он в испуге набросился на них. В это мгновение все так тщательно сдерживаемые инстинкты — снова вырвались на свободу.

Мертвое лицо охотника не давало Волку покоя.

Волк в отчаянии закрыл глаза… Как же давно он ничего не ел…

Снова и снова чувствовал Йерек кровь человека на своих губах, да, он убил — но ведь он так и не отведал человеческой крови. Волк не стал пить этот пьянящий, возвращающий к жизни, эликсир… не стал…

Но ведь он хотел! Он хотел и, это потрясло Волка. После всех его усилий, один укус — и вот, Йерек уже готов отказаться от самого себя, от теплящейся в нем частички человеческой природы, которую он так бережно хранил и, которой — так дорожил.