Звездные часы и драма «Известий» - Василий Захарько

Попадалась мне, помнится, на глаза цифра: в России сегодня учат журналистике 122 государственных и негосударственных вуза и ежегодно они выпускают около 2000 специалистов. Если хоть в одном из этих вузов пишут дипломные или кандидатские работы по мастерству в области газетно-журнальной журналистики, то, на мой взгляд, в число объектов таких работ обязательно должны быть включены эти две фамилии: Поляновский и Шинкарев. Оба они из того направления в нашей профессии, которое было, есть и будет наиболее сложным и социально, гражданственно ответственным — из журналистики исследований и расследований. Но при этом у каждого из них свой собственный стиль, заметно выделяющийся на общем фоне журналистики. Сразу видишь индивидуальность в выборе темы, языке и манере письма, в построении статей, очерков. А результат удивительно одинаков — почти всегда это журналистская бомба, главный материал номера, а то и недели, месяца, иногда и года. Правду говорят, что газета живет один день. Но в «Известиях» бывало очень много материалов, о которых страна говорила не один день. И в их число часто попадало написанное Поляновским и Шинкаревым.

Самой заметной публикацией Эдвина в 93-м стал напечатанный в сентябре сериал «Поэты и палачи». Значительно раньше, еще в начале года Голембиовский сказал на летучке:

— Насколько я знаю, в редакции в работе есть одна пока серьезная вещь — о Мандельштаме, над которой работает долго, непозволительно долго Поляновский.

Кажется, это был первый случай, когда Игорь публично пожурил своего близкого друга, часто вхожего в его дом. Поляновский всегда работал медленно, а в этот раз действительно намного дольше, чем обычно. Но не каждый известинец мог бы распорядиться этим резервом времени с таким же итогом, как Поляновский. Только в середине лета была напечатана в пяти номерах серия его очерков «Смерть Осипа Мандельштама» о трагической судьбе поэта, его последних днях. Последовавший в сентябре цикл очерков «Поэты и палачи» был о вновь открывшихся обстоятельствах гибели Мандельштама, о тяжелых судьбах других русских поэтов. Публикация вызвала широкий резонанс в стране и за рубежом, к нам пошел поток писем, в том числе из научных кругов США, Англии, Франции.

Не все в редакции одинаково оценивали выступления Эдвина. Многие считали, что те его материалы, которые печатались отдельными кусками в нескольких номерах, превышают рамки газетного формата, больше подходят для журнала. Мне лично казалось, что в таких сериалах, да и в остальных, более коротких публикациях Поляновского бывает излишней постоянная позиция автора как безупречного во всех отношениях морального арбитра, раздающего высоконравственные пасторские поучения. Другим же это нравилось, но, вне зависимости от вкусовых оценок, всеми признавалось, что Эдвин — оригинальный, глубокий и тонкий мастер, умеющий помимо прочего вызвать большой эмоциональный отклик читательских масс. Гнев и возмущение — против одних своих героев, восхищение другими, сочувствие и сострадание — к третьим. Во многих письмах в редакцию их авторы признавались, что, читая Поляновского, не могли сдержать слез.

Не менее, а может, и более широкую гамму чувств способны были вызывать — и вызывали — материалы Леонида Шинкарева. Но это никогда не становилось его целью. Если он и ориентировался на какую-то возможную реакцию людей, то больше на их способность умом воспринимать все, что он сообщает, рассказывает, осмысливает. Никаких специальных нажимов на читательскую психику, навязывания своих, авторских выводов. Никакой агитации, — думай сам, уважаемый читатель, а дело происходило таким образом… Или: проблема состояла в том, что… Или: случилось следующее…

20 августа 1968 года случилось то, что потрясло весь мир: войска СССР и еще пяти стран Варшавского договора оккупировали Чехословакию. К 25-летию этого события 20 августа 1993 года в вечернем выпуске «Известий» была опубликована лучшая статья Шинкарева в текущем году под названием «Август безумия».

Всю четверть века мировая пресса, всевозможные аналитические центры во многих странах, прежде всего в самой Чехословакии, не теряли интереса к этой грандиозной авантюре. Казалось бы, что уже не должно оставаться важных неизвестных фактов, подробностей, действующих лиц. Выписывая командировку Леониду в Прагу, я, конечно, понимал, что он узнает там еще что-то новое, но не представлял, с каким уникальным информационным багажом он вернется в Москву. «Август безумия» явился той сенсационной публикацией, которой могла бы гордиться любая мировая газета, но она ее не имела, потому что другого Шинкарева в мировой журналистике нет, а тот, что есть, работал в «Известиях».

Прошли еще пятнадцать лет, и в 2008 году в Москве на русском, затем в Праге на чешском языке вышла в свет книга Лени, которую я бы советовал прочитать каждому, и в первую очередь журналистам всех возрастов, в том числе будущим — студентам тех 122 вузов. К сожалению, у нее хотя и точное, но, как мне кажется, не лучшее из тех названий, какого она заслуживает: «Я это всё почти забыл… Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году». Я убежден: эту книгу надо прочесть всем по той простой причине, что она не только содержит огромный объем новых, бесконечно интересных сведений о событиях, сыгравших огромную историческую роль, но и позволяет лучше узнать и понять, что собой представлял когда-то Советский Союз и почему демократическая Россия так долго вырывается из отечественных тоталитарных оков. Для молодых и седовласых журналистов это еще и большое удовольствие увидеть, что мог сотворить их коллега, отдавший почти сорок лет работе над книгой, основу которой составляют лично им полученные свидетельства. Были использованы 156 аудиокассет (каждая по 90 минут) с записью бесед автора с руководителями СССР и ЧССР, со многими участниками описываемых событий. А для будущих журналистов — это еще и отличный учебник, ярко демонстрирующий, как можно и нужно работать, чтобы стать классным профессионалом. Наконец, это еще и способ убедиться, какой она бывает — чистой, честной, благородной — наша ненавидимая многими людьми специальность.

Много есть хороших книг, написанных советскими, российскими журналистами. Лучшими из них я считал до недавнего времени две: «Британия. 60-е годы» известинца Владимира Осипова (1967) и «Ветка сакуры. Рассказ о том, что за люди японцы» правдиста Всеволода Овчинникова (1980). Теперь к ним добавляю «Я это все почти забыл…» Леонида Шинкарева.

В «Известия» он пришел в 1961 году, когда ему был тридцать один год. Отлично себя зарекомендовал в качестве собкора по Восточной Сибири, потом в Монголии и Северной Корее, в Мозамбике и Юго-Восточной Африке. Из Африки вернулся в газету спецкором при главном редакторе. Автор более десяти книг, часть их издавалась также в США, Великобритании, Германии, Финляндии, Дании, в других странах. Когда в 93-м публиковалась статья «Август безумия», Лёне шел шестьдесят третий год, он был в расцвете творческих сил и оставался в коллективе одним из главных профессиональных и моральных авторитетов. Никто не знал — и он тоже, что всего лишь через год будет уволен. «Надо омолаживать газету», — скажут ему.

Началом обновления редакции, заодно и большой текучести кадров стал именно 93-й год. Но при этом какой-то четко спланированной кадровой линии не существовало. Происходили некоторые структурные изменения, соответственно корректировалось штатное расписание, оно то сокращалось, то восстанавливалось, снова урезалось, опять дополнялось, в общем, постоянно модернизировалось. Отдел кадров возглавлял еще со времен Аджубея Александр Алексеевич Сильченко, добрый, чуткий к людям человек, но полностью отстраненный от подбора персонала и работы с ним — занимался только формальностями, документами. Нужных работников искали руководители подразделений, понятно, без какой-либо системы и без определенных методик — в основном через знакомства: мир журналистский тесен.

Каждой кадровой новации находились обоснования, главным из которых была надежда, что так станет лучше для дела. Иногда дело выигрывало, но бывало, что и проваливалось.

Десятилетия существовал отдел литературы и искусства. В ходе одной из реорганизаций он был сокращен, а некоторые его функции перешли в общеполитическую редакцию. Вскоре обнаружились большие пустоты в отражении на страницах газеты многогранной культурной жизни. В конце 93-го года правление АО принимает решение образовать отдел культуры, на место его руководителя приглашается первый заместитель главного редактора «Комсомольской правды» Ядвига Юферова, не имевшая достаточных знаний и связей в сложнейшей творческой, постоянно конфликтной сфере. Умелый газетный аппаратчик, она энергично берется за организацию работы, и отдел начинает присутствовать на страницах газеты.