Звездные часы и драма «Известий» - Василий Захарько

Смелостью и политической остротой отличались многие публикации Славы Щепоткина, посвященные проблемам демократизации и межнациональных отношений в стране.

С горечью и скорбью приходится отмечать, что 93-й оказался последним в жизни слишком многих известинцев разных поколений. Черные рамки некрологов вобрали в себя имена людей, навсегда оставшихся в истории газеты. Вот эти имена: Алексей Аджубей, Александр Плющ, Олег Васильев, Александр Фролов, Семен Руденко, Николай Поллак-Полянов, Евгения Манучарова, Владимир Кудрявцев, Владимир Вукович, Мария Величко, Борис Бакун, Геннадий Комраков, Василий Тарасов, Николай Бакланов…

Наши доходы и расходы

Благоприятный для нас вердикт Конституционного суда никак не повлиял на отношения с издательством — они оставались прежними, натянутыми, с тенденцией к ухудшению. Выведенный из состава редколлегии директор Юрий Ефремов подолгу не выходил из зависимости от традиционного русского недуга, и это дополнительно осложняло взаимодействие редакции с издательскими службами, вносило в него расслабленность, необязательность, вранье. Дошло до того, что Голембиовский и главбух Астапова вынуждены были сразу в три инстанции — прокуратуру Москвы, Президиум Верховного Совета РФ, Министерство печати — направить письма с просьбой провести проверку финансовой деятельности издательства, в недрах которого исчезли принадлежащие газете более 300 миллионов рублей. На неоднократные требования редакции объяснить, каким образом и на что они были израсходованы, издательство ответить не могло. Несмотря на мои попытки найти в архиве документы, которые проясняли бы последствия выше упомянутого письма, сделать это не удалось.

Проблемные отношения с издательством заставляли редакцию брать на себя все большую часть его функций. С этой целью 1 июня 1993 года в нашем АО образована издательская группа численностью в шесть человек. Заведующей была назначена Алла Громадина, специалистом по бумаге и материалам — Татьяна Оганесян. Обеих наш управделами Данилевич переманил из издательства «Литературной газеты», и они уже сами находили людей на оставшиеся в группе вакансии. Группа проделала важную работу, полностью взяв на себя выпуск газеты во многих пунктах печати по России и в ближнем зарубежье. Работавшие в этих пунктах представители издательства становились представителями газеты и переводились в наш штат.

Во все времена редакция делала газету как бы в одном экземпляре, из металла — в наборном цеху. А размножали его в миллионах бумажных экземпляров старая известинская типография и периферийные пункты печати, которыми являлись местные типографии. Занявшись теперь этими пунктами, редакция все еще оставалась зависимой от издательства «Известия» — московский тираж по-прежнему печатался на Пушкинской площади. Здесь делался и тот первый, базовый экземпляр — набирались на линотипах его тексты, обрабатывались фотоснимки, верстались полосы. Здесь, в самом центре Москвы, гремели, заражали воздух свинцовой пылью станки и машины, которых уже не было не только в крупнейших мировых газетах, но и в некоторых небольших российских, например, в «Коммерсанте». Повсюду в мире генеральной линией развития полиграфии стала компьютеризация всех газетных производственных процессов.

Расставание с издательством означало еще и то, что мы должны создать свой компьютерный центр для полного цикла подготовки базового экземпляра газеты. Под центр выделили место на втором этаже за счет уплотнения библиотеки. Был объявлен сбор заявок на получение персональных компьютеров. Желающих осваивать эту технику оказалось ровно столько, на сколько компьютеров хватило денег — купили 50 штук, новых и бывших в употреблении, заплатив за каждый в среднем около тысячи долларов. Рядом с центром поселилось машбюро, ставшее наборной службой.

Многие журналисты продолжали работать так, как привыкли — писать тексты от руки и относить их в машбюро. Оттуда все материалы — от маленьких заметок до большихх статей и очерков — возвращались авторам, они их вычитывали, правили, подписывали и направляли руководителям своих отделов, которые тоже могли править, сокращать, дописывать, переписывать, потом снова отправляли в машбюро. И только после этого снова перепечатанный, вычитанный и подписанный уже чистый текст шел в секретариат, где также мог подвергаться редактуре, после чего курьер относил его в газетно-наборный цех, где буквы наливались свинцом и на длинных столах, называемых талерами, начинала рождаться газетная полоса. Что такое стопроцентная компьютеризация газетного процесса, мы, конечно, слышали, но еще не очень представляли, как будем в него вживаться, что при этом найдем, а что потеряем.

На этот, 93-й год, пришлись очередные сильные падения тиражей всех центральных изданий, включая «Известия». Наш к концу года уменьшился до 700 тысяч экземпляров, в январе он был почти на 300 тысяч больше. Здесь самое время сказать о существовавшей практике государственных дотаций прессе, которую «Известия» знали изнутри. А читателям их механизм показала Лена Яковлева в статье, которая так и называлась: «Какие газеты и журналы в России получают дотации и почему».

Согласно положению парламентского комитета по СМИ о принципах и порядке оказания помощи средствам массовой информации, дотации распределяла специальная комиссия, куда входили представители Министерства печати и народные депутаты РФ. Но чтобы ее получить, надо было быть убыточным изданием и принадлежать к одной из двух групп, которым считалось целесообразным оказывать финансовую помощь. В первую очередь дотировались детские, молодежные, издания для инвалидов, ветеранов, для социально незащищенных слоев населения, женские (кроме журналов мод), художественные, научно-популярные, издания национальные и малочисленных народов, российские издания для соотечественников в странах, входивших в СССР. Ко второй группе относились общественно-политические, религиозно-политические, издания на языках республик, входящих в Российскую Федерацию, профессиональные, в том числе научные, спортивные. Этим изданиям дотации должны были выделяться по остаточному принципу.

Однако в связи с тем, писала Яковлева, что поменялся состав комитета по СМИ (его возглавил выступавший против «Известий» сторонник коммунистов В. Лисин), несколько поменялись и принципы. В частности, приняли уточняющее решение, из которого исчезло ограничивающее положение об иностранном учредителе или издателях. Судя по всему, это было сделано затем, чтобы поддержать газету «Правда», права на которую выкупил подданный Греции. Особое расположение испытывал комитет к изданиям, которые не уставали именовать правительство оккупационным, предавшим интересы Родины, но деньги у него просили, причем, большие. Это — агрессивные антидемократические «День», «Советская Россия», «Литературная Россия», «Русь державная». Комиссия не обходила и просьбы изданий, занимающих нейтральные или противоположные политические позиции. Таких, например, как «Комсомольская правда», «Огонек», «Новое время». Среди тех, кто не получал дотаций в 93-м году, значились «Московские новости», «Независимая газета», «Московский комсомолец». В этом году, в отличие от предыдущего, не получили от правительства ни рубля и «Известия».

Но выживали мы не за счет подписчиков и продажи газеты в розницу — по этим каналам в бюджет редакции поступало всего лишь около 16 процентов денег. Главную часть дохода — 84 процента — давала реклама. Это сведения из попавшейся мне на глаза короткой справки о деятельности АО за 1993 год. Несмотря на падение тиража поток рекламы в «Известия» все еще оставался очень интенсивным, не только покрывавшим все расходы, но и дававшим прибыль. Она была немалой. Документы свидетельствуют, что из прибыли оплачено приобретение пятидесяти персональных компьютеров и стоящего более 700 миллионов рублей оборудования для компьютерного центра. Еще 136 837 100 рублей было направлено через «Диалог-банк» на покупку золотого сертификата, обеспеченного десятью килограммами золота. Приобрела редакция на сумму в 150 миллионов рублей и печально известные ГКО (Государственные краткосрочные облигации), спровоцировавшие дефолт 1998 года. Мне не удалось обнаружить в архивах бумаги, которые ответили бы на вопрос, заработали мы на таких дорогих покупках или они обесценились.

Я попробовал проследить, как менялась зарплата в редакции после отпуска цен. Под влиянием стремительно растущей инфляции в течение 1992–1993 годов фонд заработной платы многократно увеличивался — на 40–60–90 процентов, несколько раз — на 100. В это время был начат переход на контрактную систему оплаты труда, устанавливались индивидуальные оклады, и проводилось их дифференцированное повышение. Если в начале 92-го года репортер получал 1100–2000 рублей в месяц, то через год это были уже 30–40 тысяч, а к декабрю — 90 тысяч и больше. У спецкоров, обозревателей за это время рост был с 2500–3600 до 150–180 тысяч рублей, у редакторов отделов с 4000 до 250 тысяч.