Дядя самых честных правил 8 - Александр Горбов

— По самому обычному!

Дворянчики оправились от первой растерянности и сами попытались перейти в атаку.

— Мы требуем!

— Самым решительным образом!

— Это наше право!

— Павел Петрович желает нас видеть!

— Дворянское право, между прочим!

— А вы узурпировали!

— Бесчестно!

— Мы тоже должны иметь доступ!

— Хотим видеть наследника престола!

Когда ор снова перешёл все пределы, я опять полыхнул над ними простенькой магией. Дождавшись, когда они замолчат, выбрал в толпе самого крикливого и вперился в него тяжёлым взглядом.

— А кто вам сказал, что Павел Петрович здесь?

— Да уж сказали!

— Нашлись люди!

— Правду не скроешь!

Всё ясно: скорее всего, гвардейцы, отправленные в Меленки, растрепали или учителя в Муроме. А подобные слухи распространяются не хуже лесного пожара.

— Дайте нам увидеть его!

— А то мы сами!

Выбранная мной жертва почувствовала себя неуютно под моим взглядом и постаралась затеряться среди толпы. Но не тут-то было! Я не собирался выпускать его из поля зрения. Окружавшие его дворяне тоже ощутили неладное и начали расступаться, чтобы не попасть под «взор некроманта». Так что крикливый сударь остался в одиночестве и заметно приуныл. Довольный произведённым эффектом, я выбрал следующего горластого дворянчика и стал смотреть на него.

— Судари, — я повысил голос, — а вы не думали, что Павел Петрович находится здесь инкогнито и не желает, чтобы его беспокоили?

— Не может такого быть!

— Не верим!

— Наследник не побрезгует увидеть своих подданных!

Я выпрямился в седле и состроил страшное выражение лица.

— Вот, значит, как, судари? Вы обвиняете меня во лжи? Меня, светлейшего князя, генерал-майора, награждённого императрицей Андреем Первозванным⁈ Что же…

Дворянчики стушевались, сообразив, что заступили за черту.

— В таком случае я вынужден бросить вызов, судари. Вам всем разом. Драться будем немедленно.

Анубис, довольно ухая, полез наружу. Талант жаждал повеселиться и не собирался упускать такой удачный случай. Столько противников сразу! Толпа ахнула и отшатнулась. Только толстая помещица, затесавшаяся среди мужчин, посмеиваясь, отошла в сторонку и с нетерпением ждала потехи. Ну а что, с ней-то драться никто не собирался.

— Константин Платонович! Погодите! Константин Платонович, стойте!

По обочине дороги мимо карет и саней бежал человек, размахивая руками. Секунду я всматривался в его лицо, пока не узнал — Дубасов! Предводитель муромского дворянского собрания. Видимо, он только что приехал, успев к финалу «драмы на дороге».

— Константин Платонович, мне нужно переговорить с вами!

Я притушил Анубиса, кивнул опричникам, чтобы пропустили предводителя, и спрыгнул с седла на землю.

— Ну что же вы, Константин Платонович! Вы же их всех поубиваете. — Дубасов пожал мне руку и кивнул на толпу. — Там половина пистолета в руках никогда не держала. Прошу вас, дорогой мой, не надо поспешных решений.

Пришлось спрятать улыбку. Никого я убивать не собирался, просто разогнал бы крикунов парочкой зрелищных заклинаний, и всё.

— Николай Васильевич, а что прикажете с ними делать? Наследник прибыл сюда на обучение, а не устраивать приёмы и выслушивать жалобы на соседей. Императрица дала однозначный приказ — Павел Петрович должен учиться, не отвлекаясь ни на что другое.

— И пусть учится! — Дубасов взял меня за локоть и доверительно зашептал: — Не извольте беспокоиться, Константин Платонович. Я сейчас же приведу в чувство этих горлопанов, и они вас больше не побеспокоят. Только прошу, не надо доводить до смертоубийства! Умоляю! Это ваша земля, вы в своём праве, но стоит ли пачкать руки? Наши дурачки не понимают, на кого рты открыли.

— Так объясните им.

— Всенепременнейше! Ни одного из них вы больше здесь не увидите. Сию же секунду! Только, если это возможно, не могли бы вы устроить мне аудиенцию у наследника? Буквально на пару минуточек, дабы засвидетельствовать верность муромского дворянства и вручить памятный подарок по случаю приезда Его Высочества? Обещаю, никаких жалоб и кляуз я не буду передавать.

— Почему нет, Николай Васильевич? Вы же знаете, как я к вам отношусь. Думаю, это не отнимет много времени и не принесёт вреда. Я даже посоветую Павлу Петровичу после окончания обучения посетить дворянское собрание в Муроме, почтив подданных своим присутствием.

— Буду вам очень признателен, Константин Платонович! Мы все будем признательны и не поскупимся на благодарности.

Дубасов улыбнулся, развернулся и двинулся к толпе. Я не видел его лица, но судя по реакции дворян, взгляд предводителя не обещал им ничего хорошего.

Разобрался он с толпой минут за пять, не больше. Вот что называется авторитет! Меня местное общество практически не знало, только по смутным слухам, и, видимо, не особо им верило. А вот Дубасов мог доставить любому неиллюзорные неприятности, и об этом отлично было известно. Так что не прошло и четверти часа, как перед рогатками остался только экипаж предводителя.

Как и обещал, я дал возможность Дубасову увидеться с Павлом. Он не стал злоупотреблять возможностью и ограничился только вручением подношения с выражением верноподданнических чувств. С подарком он угадал — короткая, богато украшенная шпага пришлась Павлу по душе. А предводитель-то хитрец: оружие преподносилось от всего муромского дворянства, но наследник запомнит именно Дубасова.

* * *

Учить я стал сразу троих: Павла, Ксюшку и Порошина. Расчёт оказался верен — дети соревновались между собой и даже не пытались лениться. Ксюшка уже умела кое-что, но Павел быстро нагнал её, а затем они пошли ноздря в ноздрю.

А вот Порошину приходилось тяжело. Особых успехов он не показывал, но отставать от наследника было никак нельзя. Так что он всё свободное время отрабатывал мои уроки, ложась спать далеко за полночь.

Как-то само сложилось, что Ксюшка начала звать Павла принцем. А следом и я стал обращаться к нему так же, когда никто не слышал. В ответ мальчик придумал мне должность «деланного архимага» и собственноручно написал шутливый указ о моём назначении.

Каждый вечер я читал детям вслух. Никаких нравоучений и духовных книг, только интересные истории. Приключения Робинзона Крузо, басни Эзопа, сказка о Ерше Ершовиче. Но больше всего восторгов вызвала «Тысяча и одна ночь» — я привёз из Парижа вольный перевод арабских историй, сделанный Галланом. Однако пришлось его слегка отредактировать, вычеркнув недетские места. А то даже Таня краснела, читая некоторые отрывки.

Из таких кирпичиков и складывались доверительные отношения, возникшие между мной и Павлом. Не сразу, но я стал для мальчика поверенным, знающим его нехитрые