Клевые - Эльмира Нетесова

— Счастливая ты, Райка! — завидовали ей бабы на работе.

— Квартиру получила новую! Ребенка родишь! Есть кому помочь вынянчить его. И главное, при этом осталась свободной! Никакой засранец мужик тебе не указ! Не облает, воротившись пьяным, не потребует жратву, не надо стирать и гладить для всякого обормота. Вдвоем с матерью незаметно поставите на ноги ребенка и — порядок! Что еще нужно от этой жизни?

Райка, слушая их, не слышала. Молча кивала головой, думая о своем.

— Вот бы теперь самое время пожить для себя! Так нет! Угораздило забрюхатеть…

Дарья уже купила материал на пеленки. И в свободное время оверлочила их, складывала в шифоньер на отдельную полку. Распашонки и чепчики, пинетки и ползунки, одеяла и пододеяльники, подгузники и клеенки накупила впрок заранее. А в тот день, когда Райка пошла в декретный отпуск, Дарья даже прослезилась. Присела рядом с Райкой, обняла:

— Вот и спасибо ему, малышу нашему, что заставил нас жить иначе. У меня теперь хоть смысл появился, для чего я белый свет копчу? Не впустую! Скоро нужна стану. Авось и я услышу, как меня родной бабкой назовет. Разве мечтала о таком еще год назад? Думала, так и сдохну пьяной где-нибудь в канаве иль в вытрезвителе. Но судьба пожалела. Теперь и мне есть для кого жить. А уж я о нашем малыше позабочусь. Ни в чем отказа знать не будет! Никому не дам в обиду!

— Давно ли такой стала? С чего вдруг в бабки навострилась? — не верила дочь в искренность сказанного.

— Все просто. Тепла хочу! Хочу, чтобы малыш любил меня. Ведь ничего такого в жизни не имела. А вот родится, и будет мне кого любить. И я стану нужной! Это не сразу, такое с гадами приходит. И поверь, если б не этот малыш, впустую прошла бы и твоя жизнь. Теперь уж нет! Матерью скоро станешь!

— А разве не хочешь загнать его кому-нибудь за башли?

— Нет! Своя старость за плечами стоит. Недолго ждать осталось. Она за всякую ошибку спросит. Нельзя человеку в жизни сиротой оставаться. Кто-то должен душу согреть.

— Чего ж враз, когда я пришла и сказала про беременность, ты испугалась?

— Я не очень верила, что останешься со мной в бараке! Да и образумиться нелегко. Все обдумала.

— А чего раньше на это не шла?

— Раньше мы с тобой бухали! Теперь завязано. Малыша ждем. Он нас из пропасти вытащил. Обоих!

Райка усмехнулась недоверчиво.

Она и теперь с завистью оглядывалась на веселых путанок, одетых модно, вызывающе, крикливо накрашенных, в компании беспечных парней; они не пересчитывали в карманах мелочь, курили самые дорогие сигареты. Их карманы были забиты до отказа самыми ароматными жвачками. Им не надо было спешить спозаранку на работу в любую погоду. Они жили, порхая мотыльками, вольные, как снежинки, они ни о чем не заботились. Их ничто не угнетало. Они каждый день имели хорошие деньги и легко тратили их, не боясь завтрашнего дня.

Все это имела Райка, но потеряла. Теперь она училась не только считать, но и беречь всякую копейку, обсчитывая расходы на будущее, какое виделось тягостным, безрадостным и скучным.

Она заранее ненавидела свой завтрашний день, пропахший мокрыми пеленками, детским криком, бессонными ночами. Дни без радостей и просветов потянутся однообразно. Сколько она выдержит? Да и вынесет ли вообще это наказание за пьяную неосмотрительность?

Райка оглядывает себя в трюмо, морщится, зло сплевывает.

Она много раз пыталась сыскать в глубине своей души хоть крупицу тепла к тому, кого должна произвести на свет и не находила ни малейшей искры, ни отклика, словно тело с разумом жили врозь, навсегда поссорившись друг с другом.

Она поделилась этим с матерью:

— Наверно, я не буду его любить. Ведь даже не знаю, кто отец ему.

— Это пройдет, как только родишь! После первого кормления самым родным человеком на всем белом свете станет. А об отце не вспоминай. Какая разница — кто он? Это твой ребенок! Ты его выносишь и родишь. В нем твоя кровь. Сколько баб разводятся с мужьями? Не по одному, по двое, а то и по трое детей остаются с матерями. И ничего! Сколько кобелей убежали из семей! Одни к сучкам, другие — воли захотели. Заботы задавили. А бабы и без их помощи детей вырастили! Еще и лучше, спокойнее. Чем ты хуже?

Райка со злостью задвигает в угол купленную матерью детскую кровать.

— Ты чего бесишься? Что на тебя нашло? — посуровела Дарья.

— Опять всю ночь изжога мучила! Не могла уснуть!

— Волосы у ребенка растут. Обычное дело! У всех это бывает. Потерпи, немного осталось. Родится, все неприятности скоро забудешь.

— Как бы не так! — молча злится Райка, вспоминая, как ее, беременную, перестали узнавать бывшие дружки. Обходили уже в метро, словно незнакомую. А с ребенком и вовсе никому не нужна. Осмеют, если окликну, — думает баба, вздыхая горько. И чувствует, как шевелится ребенок в животе.

— Наверное, мальчонка! Вон живот какой острый! — замечает Дарья, тихо улыбаясь.

Теперь она, возвращаясь с работы, всегда спрашивает, как чувствует себя дочь? Ела ли она? Нет ли болей внизу живота? Не болит ли спина?

— Мне до родов еще две недели. Чего торопишь меня?

— Девчонки на две недели раньше на свет появляются. А мальчишки — наоборот! Ты сама кого хочешь? — спросила тихо.

— Никого! — выдохнула грубо.

Плечи Дарьи сразу опустились устало.

— Неужель ты сердце пропила ненароком? — горестно охнула мать, с укором оглядев Райку.

— Сама виновата! Себя спроси за все! Что видела, живя с тобой? Да ничего! А и теперь какая это радость? Будь ты иной, может со мною такого не случилось, — укорила запоздало.

Дарья плакала всю ночь.

— Не простит! Таила в себе зло! И высказала, не сдержалась! Я

— плоха! Но речь теперь не обо мне. О собственном ребенке. Он не в ответе за барак, за нас! Ему жить надо! А как? Если она его и теперь не хочет и не любит, не ждет! Причем здесь я? Ведь не заставлю! Если нет сердца, свое не вставишь! Чего же ждать самой, если родное дитя в наказание! Господи! Сохрани теплинку малую! Пусть родится счастливым! Дай светлую судьбу, и образумь дочь! — просит Дарья Бога впервые в жизни.

Райка теперь не выходила из квартиры никуда. Стеснялась своего вида. Не хотела, чтобы даже соседи по площадке увидели ее с таким громадным животом. Она целыми днями лежала либо сидела у окна, то скучала, то злилась.

Со времени переезда в новую квартиру никто их не навестил, не пришел в гости. Даже бывшие соседи по бараку будто выбросили их из памяти, ни разу не позвонили в дверь, хотя уже никто не мог помешать их общению.

Райка с Дарьей иногда видели в окно, как бывшие барачные соседи вместе идут на работу. По слухам знали, что им повезло работать на строительстве дома вместе с болгарами. Те взялись постро

ить высотный жилой дом с нуля под ключи по чешскому проекту за полгода и привлекли в подсобные рабочие бригаду лимитчиков.

Конечно, они получали гораздо меньше болгарских строителей, но намного больше чем в других — своих бригадах, выполняющих такой же заказ. Квартиры в этом доме стоили очень дорого, и купить их могли лишь удачливые коммерсанты, воры, банковские воротилы.

Но бригаду лимитчиков не интересовала дальнейшая судьба дома. Она исправно получала зарплату, без задержек и занижения расценок. Что будет после выполнения этого заказа, не знал никто. Продлит ли контракт заказчик, пошлет на другой объект? Или, поблагодарив за сотрудничество, попрощается навсегда?

Чтобы не случилось последнего, в бригаде завели строгий сухой закон. На работу никто не опаздывал. О перекурах не вспоминали. Из бригады отсеяли лентяев и алкашей. И Дарья даже не осмелилась попросить бригадира взять ее на объект. Знала, что откажет. И с завистью смотрела вслед тем, с кем жила под одной крышей.

Вот так вечером Дарья с Райкой сидели на кухне, когда к ним кто-то позвонил в дверь. Обеим не поверилось. За три месяца, какие они здесь прожили, никто не пришел, словно боялись люди переступить порог квартиры. И вдруг кто-то насмелился. Дарья заспешила к двери, открыла. В прихожую с веселым смехом и щебетом впорхнули обе Райкины подружки. Приехали навестить, выкроили полчаса и теперь говорили без умолку:

— Ой! Да ты совсем непохожа на себя! Была такая стройная, подвижная! Теперь, как гора! Скорее бы вернулась в норму! Мужики о тебе спрашивают. У нас новые чуваки завелись! Прикольные! Башляют клево!

— Вы еще у Серафимы живете? — поинтересовалась Райка.

— Пока там! Но на горизонте кое-что маячит. В содержанки предлагают. Снять на год-другой. Там, если повезет, и дальше можно! — выкладывали на стол шоколад, жвачки, сигареты.

Они обошли комнаты, лоджию, заглянули в каждый угол, восторгались. И вдруг увидели детскую кровать, онемело уставились на нее.

— Тебе это зачем? Ты что? Решила себе оставить бэби?

Райка промолчала, поджав губы.

— Не дури! Ну на кой тебе сдалась эта обуза? Надеть на себя цепь еще успеешь! Поживи для себя! Тебе надо встряхнуться! Глянь, у тебя ни хрена нет! Ни кайфовой мебели, ни посуды! Ни башлей! Совсем дошла, опустилась! Что тебе метро? Там ты только на хлеб заработаешь! Но сухая корка горло рвет. Не то ребенка, себя не прокормишь!