Клевые - Эльмира Нетесова

И снова всплыл тот день, когда она — Райка впервые возненавидела всех жильцов барака, где жила она с матерью много лет.

В тот день лимитчикам выдали получку, и все жильцы барака мигом оживились. Кто-то чистил на кухне селедку, нарезался хлеб, другие поторопились за вином в ближайший ларек. Мать тогда не пила. И с получки принесла Райке кулек печенья. Она запретила выходить в коридор и наглухо закрыла дверь.

Соседи в складчину собирались обмыть получку. Звали мать, уговаривая из-за двери скинуться "по рваному". Мать, прикладывая палец к губам, велела Райке молчать.

— Открой! Знаем, дома сидишь! Чего заперлась? Брезгуешь нами?

— Ишь, гордячка! От людей рыло воротит! Строит из себя чистую! Дура! Выйди, послушай, что про тебя говорят? Хуже нас склоняют!

— Давай, мужики, приобщим соседку к нашей компании! Все ж в одной бригаде работаем, вместе в бараке живем. Она ж, дикарка, уже позабыла, что такое мужик и для чего он нужен бабе!

— Давай ее оприходуем — замолотили в дверь кулаками.

Мать заметно побледнела. Выглянула в окно. Оно выходило на

обрыв — в овраг, залитый до краев грязной, холодной водой. Баба оглянулась на Райку, та поняла, сжалась в комок от страха.

— Отвори! Не то вышибем дверь! — доносились голоса из коридора.

Райка, не выдержав, заплакала от страха.

— Слышь! Ее соплячка воет! — рассмеялась хрипло какая-то соседка. И подзадорила: — Да что вы? Не мужики? Докажите этой недотроге, что она ничем не лучше нас! И пусть не зазнается! Девку ей не ветром надуло! Подсобите вспомнить, как ночи надо проводить. Не свечкой пользоваться, а мужика звать.

— Подналяжем, мужики! — подошел к двери грузчик Костя. Налег. Дверь затрещала и, не выдержав напора, резко распахнулась, впустив в комнату свору полупьяных мужиков.

— Вот она, красуля наша! А ну давай сюда! Зачем скучать, когда в доме полно мужиков! — рванулся к матери первым Костя-грузчик.

Баба кинулась к окну. Но он поймал. Разорвал на ней кофту. Мать успела влепить ему пощечину. Это взбесило мужика.

— Ты, сука, еще в рыло лезешь? Я с тобой культурно хотел! А ты так?! — рванул бабу с пола, швырнул на кровать, мигом сорвал одежду и крикнул: — Эй, мужики! Затвори двери! Я ей покажу сейчас, кто она и кто мы! — забрался в постель в сапогах.

Мать кричала, ругалась под громкий хохот соседей.

— Костя! Достань до горла, чтоб заглохла!

— Ишь, сучит костылями, лярва! Соскучилась по мужику! Давай, Костя, не оплошай!

— Иль придержать? — навалился на руки и ноги бабы. Та взвыла нечеловечески.

— Ну так-то оно лучше! — хохотнул грузчик и запыхтел. Райка боялась вылезти из-под койки. Мать насиловали всем бараком, не давая встать, опомниться. Потом, когда желающих не стало, а баба не смогла встать с постели, ей влили в горло бутылку водки и гогоча посоветовали отдохнуть до завтра.

Мать хотела ночью влезть в петлю. Но Райка заорала. На ее крик прибежали соседи, сорвали петлю, сшибли бабу с табуретом на пол. Пригрозили пустить в клочья саму и Райку, если вздумает что-нибудь отчебучить.

Мать утром еле встала с постели. Впервые не спецовку, платье надела. Увидев это, соседи всполошились, вошли в комнату гурьбой.

— К лягавым навострилась, лярва?! Заявить на нас вздумала? Так знай — тебе это даром не сойдет. Из-под земли достанем саму и твою дебилку! Обоих уделаем насмерть! Если даже нас сгребут, будет кому с тем управиться. А потом барак подпалим. Устроим так, что ты, дохлая, сама останешься виноватой во всем! Допри, дура! Не ерепенься! Тебе же лучше! Дыши тихо, как все! — заставили переодеться в комбинезон. Увели на работу. А вечером усадили за общий стол.

Теперь ночами к ним в комнату заходили мужики. Ночевали по очереди. Утром бабы ругались с матерью. Грозили ошпарить кипятком. Но вечером, напившись, мирились, забывали обиды, и все повторялось сначала.

Вскоре мать перестала покупать Райке пряники. Попойки с общей кухни перешли в их комнату. Райка поначалу играла бутылками, потом стала допивать остатки вина, водки, пива.

Сколько лет ей было тогда, она не помнит. Но она еще не ходила в школу. Ее позвали играть в прятки соседские дети. Они всегда пользовались моментом, когда взрослые жители барака — их отцы и матери — уходили на работу, либо валялись пьяные под столами, в коридоре или где-нибудь на полу. В такие часы оживала детвора. Никто не даст пинка или оплеуху за то, чтоб не мотался под нога- ми, никто не обругает, не запретит доесть оставшуюся закуску. И, пошарив по карманам пьяных, выгрести всю мелочь, купить на нее жратвы и курева на всех.

Райке это нравилось. Она добросовестно выскребала деньги и у матери, и у соседей. Вместе с девчонками и мальчишками торопливо уплетала хлеб и колбасу, картошку и селедку научилась есть нечищенными. Курила вместе с пацанами папиросы и сигареты. А когда с ног сваливались свои сандали, носила чьи-нибудь тапки или ботинки. Мать совсем перестала обращать внимание на Райку. И когда та просила купить куклу, грубо отдергивала девчонку от прилавка. Потом даже била за любую просьбу. Случалось, запускала в нее пустой бутылкой. О куклах и других игрушках пришлось забыть.

Еще не так давно мать покупала Райке с получки булки, обсыпанные сахарной пудрой. Теперь о них не говори. Мать принималась кричать так, что в ушах звенело. Девчонка в один из дней поняла, что ее детство ушло навсегда и безвозвратно.

— Райка! Пошли играть в прятки! — позвал девчонку, как обычно, сын Кости-грузчика. Он был на два года старше Райки, и, заведя на чердак, достал из-под кучи старого хлама полбутылки вина, несколько кусков колбасы.

— Давай играть во взрослых! — предложил девчонке.

— А чем мы хуже? — согласилась быстро.

На чердак один за другим влезли все ребятишки барака. Кто-то принес надопитое пиво, кусок хлеба, луковицу, кусок селедки, даже сыра уцелевшие ломтики появились на старой газете.

Вся добыча была мигом проглочена.

— Давайте, как большие, в пап и мам играть. Чур, я с Райкой!

— ухватил ее за руку, потащил в темный угол чердака, куда не доставал дневной свет.

— Ложись и снимай с себя все!

Райка послушалась. Она увидела, что и другие девчонки не теряют времени даром. Но кому-то из мальчишек не хватило пары. Он злился. Ему велели подождать. Вскоре Райка играла в маму со всеми мальчишками барака.

Вначале ей просто нравилось это занятие, а потом стала требовать угощенья, как мать. С пустыми руками к себе не подпускала. Ее примеру последовали остальные девчонки барака. И теперь детвора стала во всем подражать взрослым.

Продала Райкина мать кофтенку жене Кости-грузчика, а сын уже эту кофту Райке в подарок принес, в уплату за всю предстоящую неделю. Жена грузчика, увидев проделку сына, лишь рассмеялась на весь коридор:

— Весь в отца пошел, барбос!

Другой принес колготки совсем новые. И тоже мать не разозлилась:

— Уже в кобеля растет!

Райку со школы встречали сворой. Но она умудрялась снять навар со своих одноклассников во время перемен. Иногда убегала с уроков с двумя или тремя мальчишками. С одним за поющую зажигалку всю неделю бегала за мастерские. Со вторым — за часы целый месяц отрабатывала. С третьего — кейс потребовала. Потом и на более крупное перешла — на фирменные спортивные костюмы, свитера, кроссовки, дорогие меховые шапки.

Конечно, ее примеру последовали и другие девчонки. Скоро ей стало тесно в своем классе и она перекинулась на ребят постарше. Там уже пошли в ход деньги.

Райка не отдавала их матери. Сама научилась тратить быстро.

На еду и барахло, на курево и выпивку. Уже с пятого класса содержала саму себя и ничего не просила у матери.

Ей уже не нужны стали куклы. В карманах всегда имелась жвачка, сигареты, презервативы.

Мать, перепутавшая с похмелья свою одежду с Райкиной, залезла в карман — найти мелочь хоть на кружку пива — и нашла в кармане дочери полную горсть денег.

Смекнула, как та заработала их, чем промышляет нынче. Но не расстроилась, не ругала Райку. Вздохнула понятливо. И, отстегнув молча на бутылку, поплелась в киоск. Вернувшись, разбудила дочь.

— Давай выпьем! — предложила коротко. И, оглядев полуголую, словно впервые увидев, сказала: — А ты почти взрослая! Когда успела вырасти, что я и не заметила!

Райка оделась. Мать подошла поближе.

— Откуда у тебя этот костюм? А свитер? Где ты все взяла?

Райка молча усмехалась.

— Вон оно как? Дошло! Сама зарабатывать научилась. Выходит, проглядела я тебя, прозевала! Ну и ладно! Все равно ничем помочь не смогу. Такая теперь житуха проклятая! Сколько ни работай, кроме спасибо — ни хрена… Нет получки! Не дают! Так все соседи говорят! Мне хоть не обидно — не работаю! А они?! — рассмеялась сипло. — Все они дураки и болваны! Сами на халяву спину гнут, а ко мне с наваром! Со стройки мешок цемента сопрут, загонят за бытылку, а уже с нею — ко мне! Рассуди, кто умней и правильнее живет? Выпила из горла глоток водки и оживилась. — Вот и ты у меня умная! Знаешь, что всегда в цене. И этот товар всегда при тебе! Его воровать или одалживать не надо. Зато одета, обута и пузо сыто! Что толку с нынешних институтов? Одна морока! Вон Костя вчера хвалился, его сын учится в техникуме на прораба! Дурак и он, и сын! Уже неделю без хлеба сидят! А получку уже три месяца не дают! Доживет ли его сын до диплома? Кому он нужен, если пацан сдохнет с голоду? Зато грамотным помрет.