Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде - Валерий Вьюгин

Неожиданным образом, французская секция МОРП способствовала возвращению «Времени» к творчеству Роже Мартен дю Гара. В справке «Кооперативное издательство „Время“ в Ленинграде», составленной 7 мая 1934 года, директор издательства Н. А. Энгель назвал Мартен дю Гара среди «современных революционных писателей» (вместе с А. Зегерс и Л. Муссинаком), работа над которыми производится «в контакте с МОРПом» — дело в том, что новейший роман Мартен дю Гара, писателя отнюдь не «революционного», «Старая Франция» (Martin du Gard Roger «Vieille France», 1934) был передан в издательство Леоном Муссинаком. По его словам, книга эта, полученная МОРП, «очень интересная. Государственное издательство тем не менее не хочет ее переводить — это книга для вас» (письмо Муссинака «Времени» от 12 ноября 1933 г.)[801]. Одновременно в «Красной нови» появилась неожиданно подробная и хвалебная рецензия на французское издание этого романа, написанная влиятельнейшим критиком Владимиром Ермиловым: «Реалистическая направленность, глубокая правдивость пропитывает собой каждый образ „Старой Франции“ и это сближает автора с путями советской литературы. Мы не знаем политических убеждений автора, его симпатий и антипатий, но мы знаем, что он говорит правду»[802]. Не зная политических убеждений крупного французского писателя и его отношения к Советской России, властная советская критика обратила политическое внимание на реалистическую эстетику и на содержание его романа, которое можно было интерпретировать как актуальную для наступившей в СССР эпохи индустриализации критику крестьянской, деревенской косности[803]. Вероятно предполагалось, что кооперативное издательство сможет расположить писателя в отношении советской России, что «Времени» вполне удалось. При этом руководство издательства вполне понимало политический характер своей задачи: по формулировке Н. А. Энгеля, деятельность «Времени» в области издания произведений современных иностранных авторов, «идеологически нам близких и художественно значительных», «помимо ее прямого культурного значения для широких масс Советских читателей, имеет еще, — как показал опыт, — и другое, косвенное, политически важное значение»:

…она известна и за рубежом. За ней внимательно и дружелюбно следят не только такие близкие Советскому Союзу авторы, как Муссинак <…> или как тесно связанные с Издательством Роллан и Жид, но и такие, например, писатели, как Мартен дю Гар, — едва ли не самый выдающийся французский романист, долго не покидавший нейтральных позиций мелкобуржуазного скептика, а теперь переживающий по-видимому, судя по последней его книге, бурный идеологический кризис. Внимание этих писателей привлечено не только самим фактом появления их произведений в СССР, но и скрупулезной тщательностью переводной работы, и тем, что тиражи переводов превосходят тиражи подлинников, и тем, что нам удается выпускать эти переводы в более изящном внешнем оформлении, чем на Западе, и тем, наконец, — и это, может быть, особенно важно, — что выпускает их не государственная фирма, а общественная организация — артель литераторов, художников и издательских работников <…>. Издательство считает, что, идя по этому пути, оно выполняет серьезную политическую функцию, содействуя реальному укреплению культурной связи с заграницей…

Письмо Н. А. Энгеля Народному комиссару по иностранным делам М. М. Литвинову от 23 апреля 1934 г.

Впрочем, Г. П. Блока, написавшего подробную внутреннюю рецензию на роман Мартен дю Гара и выполнившего перевод, привлекло в «Старой Франции» отнюдь не то, что нашел в рецензии, предписывающей правильное понимание романа, влиятельный И. И. Анисимов («…не только этой полнотой реалистического изображения и литературным своеобразием интересна книга Роже Мартен дю Гар. Она имеет глубокий социальный смысл. Мы видим мелких людей буржуазного общества, настолько гнусных в своем хищничестве, в своей подчиненности мрачным законам собственности, что внешне равнодушная созерцательная живопись Роже Мартен дю Гар становится негодующей. Книга, в которой так много чисто флоберовского спокойствия, превращается в разоблачение»[804]). Г. П. Блоку прекрасно написанный роман понравился потому, что он нашел в выведенной Мартен дю Гаром разновидности социальных неудачников, небезразличной, судя по роману «Одиночество», для личного самоощущения Георгия Петровича («это какие-то органические несчастливцы, неудачники, жертвы разнообразных житейских аварий, ненужные, слабые люди, не умеющие, а то и не желающие бороться за то, что представляется им счастьем» — внутр. рец. от 17 декабря 1933 г.), в самом их подборе («начальник станции, учитель, священник, разорившийся чиновник» — там же) «несомненное Чеховское влияние» (там же). Соответственно был оформлен выпущенный «Временем» в 1934 году перевод — изящное небольшого формата издание с оригинальной авантитульной автолитографией Е. Кибрика, — который Г. П. Блок переправил лично Мартен дю Гару, сопроводив его письмом, в котором спрашивал от лица издательства, планирует ли писатель продолжить серию «Семья Тибо»: «Мы с большим нетерпением ждем ее продолжения и очень хотели бы выпустить ее всю целиком в русском переводе» (письмо «Времени» Мартен дю Гару от 2 июля 1934 г.). В любезном ответном письме Мартен дю Гар сообщил, что ему доставили удовольствие приятный формат и тщательное полиграфическое исполнение русского издания «Старой Франции», а в высоком качестве перевода его уверил г. Ермилов (Письмо Мартен дю Гара «Времени» от 13 июля 1934 г.).

Что касается «Тибо», — продолжал писатель, — то самое заветное мое желание, чтобы эта книга вышла целиком в Советском Союзе. Этот обширный замысел я теперь завершаю, в течение менее чем полутора лет я надеюсь написать три последних тома, что составит всего 10 маленьких томиков. Весьма возможно, что финал в особенности получит отклик в Советском Союзе, ибо действие последней части происходит в июле 1914 на фоне пылающей Европы. Многие эпизоды в среде Интернационала рисуют борьбу, к сожалению неэффективную, этих организаций против войны и империализма капиталистических правительств.

Письмо Мартен дю Гара «Времени» от 13 июля 1934 г., пер. наш. — М. М.

Несмотря на аполитичность Мартен дю Гара, советская власть пыталась привлечь его в качестве союзника, но неудачно: выпущенный «Временем» томик «Старой Франции» был переиздан в 1936 году «Жургизом» в дешевом низкокачественном полиграфическом оформлении (и без указания на то, что роман впервые переведен «Временем», да и имя переводчика обозначено как «Б. П. Блок») с предисловием Н. Я. Рыковой (ср. также переиздание «Семьи Тибо» (Л.: Гослитиздат, 1936) с предисловием Инн. Оксенова)); в журнале «Интернациональная литература» (1937. № 8; 1940. № 9–10) были опубликованы переводы отдельных глав последних частей эпопеи «Семья Тибо», «Лето 1914 года» и «Эпилог». Однако государственному издательству не удалось воспользоваться завоеванным «Временем» расположением Мартен дю Гара: неловкая попытка редактора журнала Т. А. Рокотова способствовать приезду только что, в 1937 году, получившего Нобелевскую премию Мартен дю Гара в СССР, оставив часть обещанного ему гонорара на счете внутри страны, спровоцировала резкий конфликт с писателем[805].

К категории «современных революционных писателей» (куда входили члены компартии и МОРП — Анна Зегерс, Курт Клебер, Леон Муссинак и др.) в объяснительных записках «Времени» к его редакционным планам примыкала родственная категория тех, кто «открыто, по примеру Ромена Роллана и Андре Жида, высказались за коммунизм и социальную перестройку, производимую в СССР под руководством Партии» (Энгель Н. А. [Справка «Кооперативное издательство „Время“ в Ленинграде»], 7 мая 1934 г.). Осенью 1933 года «Время» выпустило свой единственный том собрания сочинений Жида — третий, в который вошел роман «Фальшивомонетчики» в переводе А. А. Франковского, представлявший собой незначительно отредактированную перепечатку из пятого тома собрания сочинений писателя, начатого «Academia» в 1926–1927 годах, из которого увидели свет только три тома. Этот том «Времени» вышел в обход первого и второго (которые также должны были в основном составить заново пересмотренные переводчиками перепечатки издания «Academia» — соответственно, «Имморалист» в переводе А. Д. Радловой и «Подземелья Ватикана» в переводе М. Л. Лозинского) из-за того, что А. В. Луначарский задержал (и так и не успел к нему приступить) обещанное предисловие к собранию сочинений Жида, анонсированное издательством в третьем томе (после скоропостижной смерти Луначарского предисловие было заказано «Временем», по совету секретаря Луначарского И. А. Саца, И. И. Анисимову)[806].