Последний рассвет - Александра Маринина

– Значит, не убивал?

– Да мамой клянусь!

– Ладно, Гриша, – вздохнул Антон. – Я сейчас вызываю группу, поедем на место, покажешь гараж. А тебя потом в камеру. Сам понимаешь, порядок есть порядок.

– Да не вопрос, начальник, – осклабился Дубинюк. – Мы все понимаем. Командир в беде не бросит. Нам с полицией ссориться резона нет, верно, командир?

– Верно, – усмехнулся Михалев. – Посидишь денек-другой, отдохнешь, а потом тебя выпустят, я договорюсь.

И ведь договорится. Антон не сомневался в этом ни минуты. Он вызвал группу, теперь нужно было ждать.

– Гриша, а гараж-то чей? – спросил он. – Твой собственный?

Дубинюк расхохотался:

– Ой, уморил, начальник! Я что – придурок, в собственном гараже человека держать? У меня этих гаражей по всей Москве и Подмосковью штук десять для всяких таких нужд. Нахожу хозяев, которые своими боксами не пользуются, и арендую сразу на год вперед. Все законно, между прочим.

– Не сомневаюсь, – снова улыбнулся Антон. – А давай-ка мы пока с тобой про твое алиби поговорим на субботу и воскресенье. В котором часу ты в гараж в последний раз приехал?

– Ну, – Дубинюк поскреб ногтем висок, – где-то в обед, часа в два, может, в три. Разбудил страдальца, напоил, дождался, пока опять уснет, дверь запер и уехал.

– Куда?

– Так на дачку. – В глазах Григория стояло совершенно детское недоумение: куда же еще нормальный человек может ездить по выходным, если не на собственную дачу?

– Один поехал? Или с Томкой своей?

– Ну ты тупой, начальник! – возмутился Дубинюк. – Я ж тебе говорю: Томка в пятницу в ночь работает. Стало быть, приходит с работы в субботу часов в двенадцать дня и спать заваливается. Какая ей дача?

– Значит, на дачу поехал один, – уточнил Антон. – И что там делал?

– Да как обычно: баньку затопил, попарился, выпил, отдохнул.

– И долго отдыхал?

– До понедельника. Опять же где-то до обеда. Часов в пять вечера в Москву вернулся.

– Далеко дача-то?

– Шестьдесят восьмой километр по Калужке.

В дверь заглянул «порученец» с недобрыми глазами.

– Командир, там менты подвалили. Говорят, их вызывали.

Михалев встал с кресла, подошел к Дубинюку и по-отечески обнял его.

– Держись, Гришаня, скоро все закончится. И давай там будь умником, веди себя правильно.

– Само собой, не в первый раз. – Ничуть, по-видимому, не расстроенный Дубинюк хмыкнул и протянул Антону руки, на которых тот защелкнул наручники.

«А чего ему расстраиваться? – зло думал Антон, ведя громилу к воротам. – У него вся жизнь такая: нагадил – задержали – посадили в камеру – выпустили – снова нагадил – снова выпустили… Привык. И не страшно. Командир в беде не оставит».

Гараж, в котором Григорий Дубинюк держал Курмышова, находился в такой глуши, что члены группы, выехавшей на осмотр и заодно проверку показаний на месте, успели использовать весь богатый словарный запас, характеризуя собственные впечатления от неустроенности, грязи и отсутствия фонарей.

– О! – радостно воскликнул Дубинюк, которого вели двое оперативников, поддерживая за плечи справа и слева. – Все, как я и планировал. Дверь взломана. Значит, докричался, болезный.

Начали выставлять свет: в сумерках проводить осмотр крайне затруднительно. Дверь гаража действительно была приоткрыта и прилично изуродована. Рядом валялась арматурина. Надежда Игоревна села на раскладной стульчик и приготовилась писать протокол.

– Гриша, а ключи-то от гаража где? – спросил Антон.

– Так у меня, на связке должны быть, в кармане. – Григорий попытался было залезть рукой в карман, но наручники мешали. – Посмотри сам, – усмехнулся он. – В куртке, слева, во внутреннем кармане.

Антон извлек довольно увесистую связку ключей.

– Эх, Ванька-ключник – злой разлучник, – засмеялся он. – На фига ж ты такую тяжесть с собой таскаешь? Ну давай, показывай, который из этих ключей от гаража.

– Вон тот, с белой точкой.

Замок грустно валялся на мокрой земле. Эксперт проверил ключ и кивнул.

– Этот.

– Зачем же ты, Гриша, дверь-то ломал, если у тебя ключи были? – поддел Дубинюка Антон.

В принципе он почти поверил этому громиле. В самом деле, какой резон взламывать дверь, если в кармане лежит ключ? Но уж очень забавным было наблюдать, как истово борется этот тяжеловес за правду: что мое – то мое, а чужого не возьму.

– Так не ломал я! – снова заволновался Григорий. – Я же так и хотел: пусть мужик проспится, ему уже достаточно страху, а потом начнет звать на помощь – его и освободят. Вот видите сами – освободили же.

– Ладно, ладно, верю, – успокоил его Антон. – Пока. Давай поближе подойдем, только внутрь не заходи, от двери показывай, как там и что было.

Внутри при направленном свете стали видны распиленные по цепи наручники: точнее, только одна их половина, так и оставшаяся прикрепленной к трубе и лежащая на полу. Здесь же, на полу, обнаружилась и ножовка. Эксперт аккуратно осмотрел находки и хмыкнул.

– Судя по всему, цепь распилили этой ножовкой. А вот где второй наручник – это вопрос. Должен был по идее остаться на руке у того, кто здесь сидел.

– А второй наручник на трупе, – заметила Рыженко вполголоса. – Гражданин Дубинюк, у вас есть ключи от наручников, которыми вы приковали гражданина Курмышова к трубе?

– А как же, – осклабился Дубинюк. – Это в другом кармане, справа. Маленькие такие.

– Ой, уж мы без тебя не разберемся, – невольно фыркнул один из оперативников, приехавший с группой. – А то мы наручников с ключами в глаза не видели.

– И зачем же ты, Гриша, цепь пилил, если у тебя ключи были? – не унимался Антон. – Вещь только попортил зазря.

И конечно же, Дубинюк снова взвился и с пеной у рта принялся повторять все то, что говорил раньше, чем изрядно позабавил Антона.

– А ножовка чья? Твоя?

– Хозяйская. Я когда гараж в аренду беру, смотрю, чтобы все было, что может пригодиться. Если чего нет – приношу. Но здесь все вроде было.

– И что же это, интересно, тебе может пригодиться? – прищурился незнакомый Антону оперативник. – Клещи пыточные? Или еще что? Тебе гаражи нужны как отстойник для угнанных машин или как место, чтобы трупы прятать?

Гриша крякнул и повернулся к Антону:

– Слышь, начальник, ты ему скажи, чтоб не трогал меня попусту. Я еще раз повторяю: что мое – то мое, а больше ни слова не скажу.

– Ладно, не кипятись, – примирительно произнес Сташис. – Скажи-ка лучше, где эта ножовка лежала? Мог Курмышов сам ее достать и цепь перепилить?

– Да прям! Она вон там лежала, на верстаке, где весь инструмент.

– Точно помнишь?

– Мамой клянусь, – твердо ответил Дубинюк. – Не сам он освободился, кто-то ему помог.

– Слушай, – Антон наморщил нос, принюхиваясь, – а почему здесь так воняет?

– Угадай с трех раз, – буркнул Гриша. – Ты что хотел, чтобы я ему судно по пять раз на день подносил? Как сидел на полу – так и сидел.

Понятно. Антон отошел от гаража на несколько шагов и осмотрелся. Попытался представить себе человека, которого в течение трех суток заставляли спать под действием сильного снотворного. Вот он начал приходить в себя, просыпаться, вот набрался сил для того, чтобы звать на помощь, вот кто-то его услышал, взломал дверь, перепилил цепь наручников и… Что было дальше? Этот спаситель вывел несчастного пленника наружу? Или оставил в гараже и ушел, мол, пусть сам теперь выбирается? Ну, допустим, так или иначе, но Курмышов вышел из своей «камеры». У него должна быть сильная слабость, головокружение. И ноги от трехсуточного пребывания тела в неудобном положении наверняка держали плохо. Куда он пошел в таком состоянии? Или присел на что-нибудь, чтобы подышать воздухом и немного прийти в себя? На что присел? Прямо на размокшую от дождей грязную землю? Или нашел что-нибудь?..

Правильно. Он нашел вот этот перевернутый ящик, самый обыкновенный ящик из деревянных планок, такие ящики используют в качестве тары. Курмышов присел на ящик и…

А вот что было дальше – Антон никак сообразить не мог. Нужно было протягивать нить между обессиленным, плохо себя чувствующим человеком с болтающимся на одной руке наручником, сидящим здесь на тарном деревянном ящике, и трупом этого же человека, обнаруженным в совсем другом месте, с рабочим пакетом огранки алмаза и нательным крестом, воткнутым в пакет.

Что произошло? Как? Почему?

– Надежда Игоревна! – Он подошел к следователю, составляющему протокол. – Пусть эксперт посмотрит ящик, я там нашел…

– Что за ящик? – нахмурилась Рыженко, не переставая записывать.

– Мне кажется, на нем могут быть следы, оставленные Курмышовым. Мне кажется, он должен был на нем сидеть.

Рыженко оторвалась от протокола, внимательно глянула на Сташиса и кивнула:

– Хорошо.

Осмотр гаража и прилегающей местности с одновременным допросом Дубинюка занял много времени, и на то, чтобы сделать что-то еще, ни у кого не оставалось ни сил, ни времени. Дубинюка с оперативниками погрузили в одну машину, следователь, эксперт-криминалист и Антон сели в другую.