Бремя одежд. Болотный тигр - Куксон Кэтрин

Розамунда быстрым шагом направилась домой и вдруг замерла на месте, залюбовавшись летящей над рекой сорокой. Она прикрыла глаза и пожелала: пусть их станет две! Открыв глаза, Розамунда увидела пару. Вот и слава Богу! По примете, одна сорока – к беде, а две – к счастью. С Дженнифер все будет в порядке. Розамунда продолжила путь, посмеиваясь над своими детскими суевериями.

– Дженис Хупер? Эндрю и Дженис Хупер? И куда они направлялись?

– Кажется, он сказал – в Или.

– Но зачем? В кино?

– Понятия не имею. Поздновато, вроде бы, даже для последнего сеанса Право же, я не знаю.

– Ты чего-то не договариваешь.

– Откуда мне знать? Они ехали в джипе. Эндрю остановился поздороваться: "Привет, Рози!", Дженис тоже сказала: "Привет!" Потом он поинтересовался, как дела на мельнице. Вот и все.

– Он не сказал, когда заедет?

– Нет. – По крайней мере, хоть это правда! – Но, знаешь… Судя по всему, Дженис была с ним на выставке.

– На выставке?

– Вот именно.

– Ну… Кажется, она постоянно посещает подобные мероприятия: ведь она дочь фермера.

– Правильно, но раньше я ни разу не слышала от Эндрю, чтобы они ездили вместе. Она это постоянно подчеркивала. Странно…

Подметив на лице Дженнифер испуг, Розамунда едва удержалась, чтобы не заключить сестру в объятия и поведать всю правду о хитроумной уловке Эндрю. Когда, заметно прихрамывая, Дженнифер направилась к выходу, Розамунда ее остановила.

– Все образуется, родная. Не переживай.

– С какой стати? Ты давно меня предупреждала. Можешь гордиться своим пророческим даром.

– Дженнифер! Не принимай так близко к сердцу!

– И не думаю! Он волен встречаться с кем угодно. Я не держу его на привязи. И потом, я ему сказала…

Казалось, Дженнифер гордилась тем, что отказалась стать женой Эндрю. Она вырвала у сестры руку и, высоко – слишком высоко! – вскинув голову, удалилась.

Боже милостивый, что еще принесет этот день? Розамунда, тяжело ступая, прошла через прихожую и устроилась на своем излюбленном месте: на верхней ступеньке крыльца. Ну и денек! Ну и сутки! Вся семья на пределе. Сначала – происшествие с отцом, потом этот тип (Розамунда бросила взгляд на реку)… истерика Дженнифер… и наконец, Эндрю.

Надвигались сумерки, окрашивая болота в ровный серый цвет. Только на дальнем берегу, перепархивая с ветки на ветку, сверкал всеми цветами радуги зимородок. В конце концов Розамунда устала следить за ним и обратила взгляд внутрь себя. И вдруг – словно злой колдун решил: день еще не окончен, – увидела на том берегу детскую фигурку.

Собственно, Розамунда давно заприметила подскакивавшее над травой пятнышко, похожее на человеческую голову, но не связывала ни с чем конкретным. Над болотом постоянно мелькали стрижи и ласточки – глаз привык к постоянно меняющемуся пейзажу. Но когда голова приблизилась к переправе, Розамунда так и подскочила.

– Господи, опять?!

Прежде чем сбежать по ступенькам, она бросила тревожный взгляд на открытую дверь дома: нет ли поблизости Дженнифер? Сейчас ей только и не хватает, что снова увидеть девочку. Общение с такими детьми требует навыка. В какой-то мере Розамунда понимала чувства сестры. Самой-то ей легче она не такая тонкая, чувствительная натура, как Дженнифер.

Стоя на причале, Розамунда наблюдала, как ребенок барахтается в зарослях тростника, у самой кромки воды. Что делать? Переправиться на тот берег, рискуя в любой момент столкнуться нос к носу с отцом девочки, чтобы снова посыпались искры? Нет уж, лучше оставаться на месте.

Розамунда оставалась верна принятому решению до тех пор, пока девочка не полезла в реку – очевидно, чтобы переплыть ее. На ней было что-то похожее на ночную рубашку.

– Стой! Подожди! – Розамунда спрыгнула в лодку и изо всех сил потянула за цепь. Скорее всего, девочка не умеет плавать. Еще несколько шагов – и ее затянет трясина: ведь здесь исключительно топкое, илистое дно.

Она подхватила девочку как раз вовремя. Перевесилась через борт лодки и схватила за шиворот, как котенка.

Пристав к берегу, Розамунда вытащила девочку на дощатый настил – и была вознаграждена улыбкой, еще более исказившей ее уродливые черты. Из слюнявого рта вдруг вырвалось:

– Во-ка.

– Вока? – ласково переспросила Розамунда Девочка, все так же улыбаясь, показала толстым пальцем на воду и повторила:

– Во-ка.

Похоже, ребенок объединил два слова: «вода» и «река». Розамунда произнесла их вслух, и девочка радостно загугукала. У нее широко раскрылся рот, язык высунулся наружу, и, вдобавок ко всему, текло из носа.

Громкий, ритмично хлопающий звук заставил девочку запрокинуть голову, и она увидела пару прекрасных лебедей, летевших от Гусиного пруда к устью Брендона.

– Ка… ка…

– Лебеди, – несколько раз внятно произнесла Розамунда.

Тем временем начало смеркаться. Что же все-таки делать с ребенком? Взять с собой на мельницу и подождать мистера Брэдшоу? Дженнифер этого не перенесет. Отвести девочку домой? И нарваться на грубость: мол, она и сама нашла бы дорогу?..

Розамунда вывела девочку на тропу и четко выговорила.

– Иди… Иди… к папе.

Малышка несколько раз моргнула, затем вдруг взяла Розамунду за руку и вместе с ней двинулась по тропе.

Розамунда нехотя плелась рядом. Хорошо, хоть выяснилось: эта кроха кое-что понимает… Спустя некоторое время Розамунда остановилась и снова показала рукой в направлении Торнби-Хауза – его еще не было видно за деревьями.

– Иди… домой… иди… к папе… темно… скоро будет темно…

Но история повторилась: девочка еще крепче вцепилась в руку Розамунды и потянула ее за собой.

О, Господи! Придется еще раз пережить "теплый прием" в Торнби-Хаузе. Одно радует: вечер довольно теплый, девочка не должна схватить простуду. И все-таки, чем скорее она снимет мокрую рубашонку, тем лучше.

Розамунда окинула малышку внимательным взглядом.

– Бежим?

Она ускорила шаг. Девочка поняла и пустилась галопом, рискуя запутаться в длинной рубашке. Пришлось Розамунде время от времени ее останавливать, а один раз она даже подняла девочку в воздух. Та радостно загугукала, решив, что это такая игра.

Когда в поле их зрения очутилось массивное серое здание, Розамунда предприняла новую попытку отправить девочку одну.

– Туда… домой… иди к папе.

Реакция оказалась прежней. Девочка упрямо тащила Розамунду за собой. Пришлось смириться.

Они обошли наполовину сорванную с петель створку ворот и двинулись по аллее к дому. Поднявшись вместе с Розамундой на крыльцо, девочка замерла, словно была здесь такой же гостьей. И вдруг показала на дальний угол дома, из-за которого только что вышел Майкл Брэдшоу.

Увидев их, он остановился и с минуту стоял, будто пригвожденный к месту, с мотыгой в руках: очевидно, он рыхлил землю. Девочка не двигалась с места – повиснув на руке у Розамунды, она издавала звуки, похожие на, мычание.

Майкл Брэдшоу не спеша приблизился. Он был явно сбит с толку и не знал, как на это реагировать. Розамунда пришла ему на помощь:

– Я сочла своим долгом отвести ее домой. Она опять бродила у реки, даже пыталась пуститься вплавь.

Майкл Брэдшоу вгляделся в дочь, а затем толкнул входную дверь и сердито позвал:

– Мэгги!

Через несколько секунд открылась дверь в глубине дома, в прихожую неуклюже ввалилась пожилая женщина – очевидно, та, о которой упоминала Дженнифер.

Она обвела взглядом поочередно хозяина, девчушку и Розамунду, и у нее вырвалось:

– Матерь Божья!

– Вот именно. Так-то ты за ней смотришь. Еще немного – и она точно очутилась бы в компании Божьей Матери – на том свете. Что это значит, Мэгги? Я же велел тебе ни на минуту не оставлять ее одну.

– Я так и делала, мастер Майкл, честное слово. Она спала мертвецким сном, вот я и позволила себе… Пожалуйста, мастер Майкл, не ругайте меня, я говорю правду.

Он с видимым усилием воли взял себя в руки и чуть ли не будничным голосом произнес: