Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ) - Тигиева Ирина

[3] Лемурии (латинск. Lemuria) — праздники мертвых в Древнем Риме, проводились 9, 11 и 13 мая. Считалось, что в эти дни души блуждают по миру в виде призраков-вампиров, которых называли лемурами или ларвами.

[4] Обон или Бон — японский трёхдневный праздник поминовения усопших. В большей части Японии отмечается 13–15 августа. Считается, что в эти дни души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных.

Глава 16

Стоя посреди призрачного пляжа, я смотрела на неясные очертания гор вдалеке, будто позолоченных мягким желтоватым светом. Казалось, за ними прячется солнце. По необычайно голубому небу проплывают алые облака… Таким я помню рассвет в мире людей. Но в этом мире всё иллюзия. Алые облака уплывают в чернильную темноту, над горизонтом нависает огромный диск луны, и тихо плещутся волны моря, в которое никогда не войдёт ни один пловец…

— Вот так удача! Всё же застал тебя одну!

Из поднимавшегося с моря серебристого тумана выступила высокая слегка сутулая фигура, и в меня тотчас вперились безумные глаза Эдреда.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? — нахмурилась я.

Эдред скривил губы, в голосе послышался упрёк:

— Ты совсем про меня забыла.

— По-моему, это ты забыл: я предупреждала, что не смогу с тобой видеться.

— Не забыл — не воспринял это серьёзно. Ты ведь знаешь, каким соблазнам я подвергаюсь всякий раз, когда чувствую тебя в нашем мире. Противиться им тяжело, а поддаться…

Его руки оплели меня прежде, чем я успела отскочить в сторону. Губы, промахнувшись с поцелуем, когда я отдёрнула голову, впились в шею. Но я мгновенно вывернулась и, остановившись на почтительном расстоянии, предупредила:

— Оставайся там, где стоишь.

Эдред провёл пальцами по своим губам.

— Твоя кожа — словно лепесток лилии…

— Причина именно в этом, Эдред, — я потёрла шею в том месте, куда только что присосались его губы. — Я не хочу тебя мучить, поэтому…

— Не хочешь меня мучить? — неожиданно гаркнул он. — Когда это тебя волновало! Тебя передёргивает, стоит мне приблизиться! Даже рискуя быть разоблачённой, ты отказалась выпустить из рук освящённую землю, лишь бы я не смог к тебе притронуться! И теперь тебе вдруг меня жаль? Я перестал быть тебе полезен — поэтому ты исчезла, даже не оглянувшись!

В зелёных глазах полыхало бешенство, мертвенное лицо подёргивалось. Последний раз, когда я была свидетельницей подобного припадка, ярость Эдреда была направлена на Андроника, а сейчас её причиной была я…

— Эдред, — нарочито беззаботным тоном прощебетала я. — Ты что-нибудь слышал о центре вселенной, где небо полно звёзд, а земля исчёркана тропами мёртвых?

Кстати, от отца Энтони я унеслась, так и не поделившись с ним открытием о лабиринте призраков… Но манёвр не удался — выражение лица Эдреда не менялось.

— Я знаю, зачем полудемоны выслеживают нам подобных! — снова попыталась я его отвлечь. — Им нужны жертвы, чтобы открыть их прародителям ворота в мир людей…

Всё напрасно. Зубы Эдреда хищно оскалились, из горла вырвалось рычание. Мне оставалось одно — бежать! Но я замешкалась на мгновение дольше, чем следовало… Руки Эдреда клещами сомкнулись на моих плечах… и меня завертело в вихре…

Казалось, я снова стала человеком — слишком слабым, чтобы высвободиться из цепких объятий, отстраниться от жадных губ… Но я всё же вырвалась, при этом едва не вывихнув себе шею. Эдред бросился следом, я запустила в него какой-то вазой, подвернувшейся под руку. Она ударилась о стену, разлетелась на осколки у его ног, и только тогда я обратила внимание на пол… Никогда не видела ничего подобного. Он был из тёмно-синего полупрозрачного материала и создавал эффект трёхмерного изображения — я будто парила над морской бездной. Такими же полупрозрачными, затягивающими в пустоту были и стены, а с бездонного куполообразного потолка светили мириады звёзд. У меня закружилась голова, и я плавно опустилась в объятия Эдреда.

— Тебе нравится? — тихо спросил он. — Давно хотел тебе показатъ.

— Мы в мире людей, — в ужасе прошептала я. — Что ты сделал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не бойся. Стены покрыты защитными знаками — их просто не видно.

Он осторожно провёл ладонью по моей щеке. Прикосновение было нежным, даже робким, но я тут же оттолкнула его. Эдред яростно пнул осколок вазы.

— Я никогда не перестану сходить с ума при виде тебя! Но мне легче владеть собой, когда ты появляешься чаще…

Несмотря на эту вспышку, он уже был вполне вменяемым. Меня же странная апатичность не оставляла… Руки и ноги были непривычно тяжёлыми — будто я в самом деле снова оказалась в смертном теле.

— Защитные знаки, — повторила я. — Только защитные?

Эдред потупился.

— Не только. Но сама видишь, они не очень-то действуют — лишь немного ослабляют. Ты всё равно уворачиваешься, как угорь…

— Почему тогда они не не ослабляют тебя?

Эдред уклончиво ухмыльнулся и снова подобрался ближе, пытаясь поймать мой взгляд.

— Другие комнаты ещё красивее. Пойдём, я покажу…

Я ничего не ответила. Странные химерические стены казались порталом в другой мир. Мне померещилось, что полупрозрачная поверхность затуманилась, как если бы что-то тёмное приближалось из глубины… Воздух стал плотным, почти прилипающим к коже, и у меня появилось навязчивое ощущение, что в комнате мы с Эдредом не одни.

— Думаю, нам лучше вернуться в наш мир.

Странно, но самостоятельно убраться отсюда я не могла. Видимо, у коварных знаков Эдреда было и побочное действие — они не просто ослабляли, но и держали в помещении, как в ловушке… Эдред молчал. Я раздражённо повернулась к нему и оторопела. Его лицо утратило всякое выражение, став совершенно безвольным, руки бессильно висели вдоль тела. Даже голову он удерживал в вертикальном положении с видимым трудом. Только глаза оставались живыми и настойчиво таращились на меня.

— Эдред…

Он не двинулся. Я растерянно смотрела на него, ничего не понимая и не предпринимая — состояние апатии сильно замедляло реакцию. И тогда, будто преодолевая неимоверное напряжение, Эдред поднял глаза к потолку. Я проследила за его взглядом. Искусственные звёзды продолжали мерцать призрачным светом, но их сияние потускнело, словно они светили сквозь густую паутину. Я отчётливо расслышала шёпот — кто-то невидимый произносил заклинание на непонятном языке… И паутина ожила: мягко отделилась от потолка, устремилась к нам и исчезла… Почему-то я вспомнила слова Патрика о душах, которые "спят в сетке из тьмы" в измерении проклятых…

По иллюзорной стене вдруг мелькнула скрюченная тень со стянутыми в локтях руками, и из полумрака выступила женская фигура. Нарочито покачивая бёдрами, девица подошла к нам. Короткие пепельно-розовые волосы, уложенные в стильную причёску, очень светлые голубые глаза, красивое, хотя и немного грубоватое лицо, розовый топ с рюшами и длинные ноги, затянутые в кожаные штаны. Забавное сочетание Хелло Китти и Терминатора.

— Невежливо исчезать, не попрощавшись, — она развязно шлёпнула Эдреда по щеке. — Тем более от дамы, у которой на тебя определённые виды.

И, звонко рассмеявшись собственной шутке, снисходительно покосилась на меня.

— Что ж. Теперь, по крайней мере, понятно, куда ты так торопился.

— Неужели у тебя появилась конкуренция, Колетт?

Ехидный голос произнёсшего эти слова был странно знакомым. И уже в следующее мгновение я ошарашенно смотрела на ухмыляющуюся наглую физиономию Чета. Он тоже меня узнал, удивление тут же растворилось в довольной улыбке.

— Вот так неожиданность! Я ведь говорил, мы ещё встретимся, крошка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты её знаешь? — изумилась девица. — И она ещё жива?

— Эта дрянь оказалась упрямой.

— Иными словами, тебя отшила. Так, так. Похоже, легенда, что от тебя якобы не ушёл ни один из них, только что перешла в разряд сказок.

— Тем весомее причина уступить её мне, сестричка, — Чет обратил на меня взгляд, суливший полное приключений путешествие по всем девяти кругам ада.