Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время - Михаил Никитич Ишков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лаврентий Павлович встретил Вольфа на удивление приветливо. Назвал «старим дружищем», поблагодарил за желание помочь, угостил чаем. Затем протянул папку и предложил ознакомиться с делом негодяя, осужденного за шпионаж, от чего Мессинг, помня разговор в самолете, резко отличавшийся от беседы в гостинице, решительно отказался. Не хватало, чтобы он увяз в секретных материалах!
– Нет так нет, – пожал плечами Лаврентий Павлович.
Он коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал о подозреваемом, его, так сказать, жизненном пути, затем толково и с въедливой дотошностью обрисовал задачу и предложил приступить.
В свою очередь Мессинг попросил оградить их разговор от прослушки. Прилипчивое ухо от него все равно не скроешь, а эта добавка к беседе заметно осложнит выполнение задания родины.
– Почему? – спросил нарком.
– Я постоянно буду отвлекаться от работы. Насколько я понял, вам нужен ответ на вопрос, готов ли осужденный честно сотрудничать с советской властью или он лукавит? Комментарии и объяснения вас не интересуют?
Берия согласился:
– Хорошо. Давайте результат. В случае чего объяснения мы и так получим.
Трущев повел Вольфа по коридору, затем они вышли во двор, направились к мрачному зданию внутренней тюрьмы, и по мере приближения к цели его все крепче охватывал страх и раскаяние – только очень легкомысленный и крайне недалекий человек мог добровольно согласиться быть помещенным во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Пусть даже на несколько часов. А если это ловушка? Мессингу стало за себя стыдно. Сколько сил Вилли Вайскруфт потратил, чтобы научить его держаться подальше от властей, а он вновь ввязался в темную историю. Скверную шутку играет с человеком неистребимая греховность натуры. «Измы» исполнительности и оказанного доверия ловко подцепили его на «интерес», на профессиональный азарт, обещая познакомить с мыслями врага на расстоянии. То, что он имел дело с врагом, представлялось очевидным.
Трущев довел медиума до железных дверей, где их встретил дежурный офицер, проводивший Вольфа в камеру. На пороге, уже погружаясь в сулонг, он поставил себе задачу: если это возможно, помочь несчастному узнику, чьи мысли ему предстояло угадать, все равно по какой причине он угодил в эту клинику.
Пациентом оказался рослый чернявый молодой человек лет двадцати с характерным «арийским» носом.
Мессинг представился. Заключенный ответил, что рад встрече с ним даже в такой неожиданной обстановке. Действительно, по-немецки он говорил с заметным славянским акцентом – громыхал буквой «р».
Акцент – пустяк, акцент можно исправить…
Заключенный спросил, не собирается ли Мессинг провести с ним сеанс гипноза? Вольф не обратил внимания на колкость, а тот продолжал сыпать комплиментами. В частности, он сообщил, что рад побывать на представлении, где будет исполнять роль зрителя и индуктора одновременно. Он всегда был интересен ему (слово «интересен» он не без тайной насмешки выделил). Еще мальчишкой ему посчастливилось присутствовать на выступлении Мессинга в Дюссельдорфе, затем, уже в зрелом возрасте, он сумел пробиться на сеанс в Одессе. Пациент спросил, как Вольфу удается так ловко водить зрителей за нос и зачем он согласился участвовать в чекистской провокации? Медиум пропустил издевку мимо ушей и признался, что в работе ему помогает опыт и, естественно, кое-какие природные способности.
– Например? – поинтересовался молодой человек.
– Ну, хотя бы… в Дюссельдорфе на моем представлении вы были с отцом. Это было в двадцать девятом году.
– Это вы могли вычитать из моего дела.
Мессинг, державший ушки на макушке, сразу сообразил: вот откуда у наркома появилась идея привлечь его! Этот молодой человек из приличной семьи упомянул о нем в своих показаниях.
– Конечно – согласился Вольф. – Но во время допросов вы ни словом не упомянули, что вместе с вами была Магди, дочь друга вашего отца. Не могу разобрать его фамилию?..
Молодой человек вызывающе промолчал.
Мессинг поинтересовался:
– Он попросил взять ее с собой?
– Что вы хотите от меня?
– Меня попросили проверить, насколько вы искренни, согласившись помочь красным?
– Что для этого надо?
– Расскажите о себе. Только вслух говорите исключительно по-русски.
Заключенный не сразу догадался, что Вольф имеет в виду, затем пожал плечами и начал с того, что официально представился. Его звали Алекс-Еско Альфред фон Шеель (давайте условимся называть его этим именем). Родом он был из старинного вестфальского рода. Его отец, старший Альфред-Еско Максимилиан, носил титул барона. Альфред принимал участие в Первой мировой войне, однако где и в каких частях служил, молодой человек не уточнил. Поражение Германии, особенно унижения, которым победители подвергли рейх в 1918 году, а также испытания, грудой посыпавшиеся на него – увольнение из армии, трудности мирного времени – основательно поколебали его веру в прошлое. Сомнения усугубила депрессия, в которую старший фон Шеель погрузился после смерти любимой жены, оставившей ему восьмилетнего сына.
Разочарование, овладевшее отцом, закрепилось в детских впечатлениях Еско жуткими подробностями и более чем странными поступками, которые отец после смерти матери нанизывал один на другой. Он ни с того ни с сего принялся публично нахваливать красных. Знакомые – офицеры рейхсвера и местный высший свет – начали поговаривать, не сошел ли Шеель с ума? Разговоры усилились, когда отец продал поместье и землю и взялся возводить деревообрабатывающее предприятие. Правда, когда фанерная фабрика начала приносить неплохой доход, свет перевел его из разряда умалишенных в разряд сумасбродов. Альфреду фон Шеелю было плевать на «этих напыщенных индюков». Он окончательно порвал с прежними знакомыми и окончательно скатился к «левым». Однажды заявил вслух, будто бы Советы – страна молодых и здоровых людей. Там занимается заря нового мира, и всякий порядочный человек обязан оказывать помощь Советам. Чудачества кончились тем, что в разгар кризиса он обанкротился, бросил Вестфалию и по контракту отправился в Советскую Россию способствовать строительству социализма.
Обыкновенная история!
В Советском Союзе его направили на Урал, где возводилось большое деревообрабатывающее предприятие. Директором стройки был назначен местный партийный функционер, а Шеель стал у него консультантом. Местные власти
