Зимнее солнце - Влада Ольховская

Глава 13

Хотелось сделать многое – и ничего из этого делать было нельзя. Если бы Таиса устроила драку с кем-то из клиентов, охрана вынуждена была бы вмешаться. И вовсе не факт, что они стали бы на сторону Левченко, проблема в другом: они начали бы разбираться, что это за девушка, как сюда попала… Ни к чему хорошему это не привело бы. Таиса нарвалась бы на неприятности с законом, а главное, спугнула бы подозреваемых. Это Левченко пьян настолько, что едва соображает. Его дружки могут оказаться в куда лучшем состоянии и оценить угрозу здраво. Уже завтра их в Охотничьей Усадьбе не будет… Да какое там завтра – сегодня!

Поэтому она терпела. И руки на груди и талии терпела, и пьяное дыхание, бьющее по лицу. С таким человеком пообщаешься пять минут – и все, за руль уже нельзя, лишишься прав за нетрезвое вождение. Таиса думала не о том, что сказала бы ему сама, а о том, что должна была сказать женщина, которую она изображала.

Женщина эта застенчиво улыбнулась, отвела взгляд.

– Ну, котик, я же не одна сюда приехала!

– И чё? – хмыкнул Левченко. – Если ты одна в такое время шляешься, котик твой уже нажрался и дремлет в собственной блевоте. Каждый раз одно и то же! Я прав?

– В некотором смысле, – уклончиво ответила Таиса. Не хватало еще, чтобы он потребовал отвести его к «котику» и обо всем договориться!

– Да я знаю, что прав… А ты одна скучаешь! Короч, давай, давай…

И снова Таиса заставила говорить свой прообраз, женщину, которая наверняка устала от немолодого пузатого спонсора и по достоинству оценила вполне симпатичного, подтянутого Левченко.

– Хорошо, только никому не говори!

– Это будет наша с тобой тайна…

– Пойдем к тебе?

И тут Левченко заметно помрачнел, нахмурился. Это было любопытно… Его сознание тонуло в алкогольных парах, вряд ли он хоть что-то вспомнит завтра. Но даже так его сдерживали запреты, пробивавшиеся через любое веселье. Это же сколько Третьякевич должен был его муштровать… и как? Таиса невольно перевела взгляд на его руку, на которой действительно просматривался неровный красный шрам.

– Ко мне нельзя! – наконец выдал Левченко.

– Почему?

– Тебе не понравится. Лучше к тебе!

– У меня там котик в блевоте, – напомнила Таиса.

– Зараза… Пошли, уголок найдем…

– Не хочу я уголок искать, тут холодно, я мерзну!

– Ничего, мы тебе теплую одежку по большей части оставим, – фыркнул Левченко. – А потом я сделаю так, что ты вообще мерзнуть перестанешь!

– Ладно, уговорил… Идем вон туда, там темно и ветра нет!

Таисе только и оставалось, что брать инициативу в свои руки. Левченко был сильнее ее, он имел полное право тут находиться. Из преимуществ у нее осталось только его опьянение и контроль над ситуацией.

Поэтому Таиса потащила своего спотыкающегося спутника в темный проход между коттеджами. Окна в этих домах не горели – или внутри никого не было, или гости рано легли спать. Ветер в такие щели не пробирался, ему в этих лесах хватало простора. Свет тоже долетал скупо – призрачное молочно-желтое сияние, отраженное снегом. Милый уголок для свидания…

А еще – прямой путь к калитке, через которую Таиса могла удрать из Охотничьей Усадьбы.

Но прямо сейчас бежать было нельзя, Левченко вполне мог догнать ее или поднять шум. Не важно, что он пьяный, она в этих ботинках на каблуке тоже в не самом выгодном положении. Поэтому Таиса прислонилась спиной к стене и обворожительно улыбнулась своему спутнику.

Он медлить не стал, в его мире все и всегда было просто. Левченко тут же наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, а его руки и вовсе жили собственной жизнью: расстегнули на девушке курточку, скользили по телу, изучая то, что скоро будет принадлежать ему. В этой ситуации Левченко не видел никаких странностей, не ожидал подвоха, а потому не замечал ничего вокруг.

Таиса же предпочла сосредоточиться вовсе не на слюнявом пьяном поцелуе или неловких движениях, у нее оставались свои интересы. Пока Левченко был занят ее телом, она была занята его карманами. Он оказался небрежен: просто таскал с собой все необходимое, не задумываясь о ценности предметов. В каком-то уголке его замутненного сознания, должно быть, сохранилась мысль о том, что эти вещи нельзя бросать без присмотра. А вот понимание того, что он, шатаясь по Усадьбе, может все потерять, так и не пришло.

Очень скоро Таиса нащупала ключи и кошелек, но это было ей не нужно. Зато телефон ее очень даже заинтересовал: большой такой, как предпочитают блогеры, наверняка рабочий инструмент. Гарик говорил, что вытащить данные только через тот приборчик, который он установил возле роутера, затруднительно, это так, выстрел на удачу. Зато если получить сам телефон, можно узнать много интересного. Украсть его сейчас по-своему безопасно: Левченко вряд ли сообразит, причастен к этому кто-то или телефон выпал сам.

Так что нужно было пробовать. Жаль только, что с легкостью выскальзывать из кармана телефон не желал, он будто намеренно хранил верность своему хозяину. Да еще и Таисе приходилось действовать осторожно, мучительно медленно, чтобы Левченко ничего не заметил. По-прежнему игнорируя его руки, которые уже уверенно забирались то под свитер, то под юбку. Хорошо еще, что удовольствие не приходилось изображать – он был в таком состоянии, что все равно ничего бы не заметил. Да и вряд ли его вообще волновало, что она там чувствует.

Наконец ее усилия увенчались успехом: телефон все-таки выскользнул из кармана куртки. Правда, к этому моменту пальцы Таисы замерзли настолько, что она чуть не выронила драгоценное устройство в снег. Ей пришлось присесть, чтобы перехватить телефон, а Левченко понял это по-своему.

– Ну-ну, девочка, совсем извелась? – прошептал он. – Ничего, сейчас…

Его «сейчас» и правда было незамедлительным – он попытался стащить с нее колготки, не снимая юбку, как и обещал. Но Таиса уже получила все, что хотела. Телефон она бросила в карман собственной куртки – объемный, нашитый сверху и легко закрывавшийся. Вот теперь она могла бежать.

Вряд ли Левченко успел сообразить, что произошло. Для него миг наслаждения вдруг обернулся мигом боли, настолько сильной, что он не устоял на ногах и с воем повалился в снег. Таиса не собиралась сдерживаться, да и положение у нее было удобное: она могла ухватиться руками за стену, чтобы не упасть, а коленом ударить туда, куда, собственно, и могло прилететь колено девушки, к которой вплотную прижимается возбужденный мужчина. Это было не только местью…