Догоняя Птицу - Надежда Марковна Беленькая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Водопроводчик продает трубу. Дворник - метлу. Какой-то дед - семейные фотографии. Но вот чей-то взгляд пронзает пространство - тоскующий, шалый, странный. Всклокоченная борода убийцы. Что, что продает убийца?! Часы убитого? Его глаза, чьи зрачки запечатлели бородатую рожу? Нет: чайные пакетики "липтон" поштучно и окаменевшие сникерсы.
Медленно, внимательно, вдумчиво, но одновременно и ревниво, с затаенной алчностью - перемещаются туда-сюда коллекционеры.
А где-то Ангел ходит с огненным мечом. Где-то Смерть с косой или Справедливость с весами. Где-то угрожают и наезжают, а в шаге от этого места - прельщают и обольщают. Где-то рвутся снаряды, продают последнее, предают ближнего своего, или наоборот рубашку с тела снимают и этого ближнего прикрывают от холода и невзгод, как если бы этот ближний был Ной, а все кругом - его сыновьями, и не пристало детям видеть наготу отца своего.
-Лампочки, лампочки из Зимнего! Собственноручно выкручивал!
-Расчески, ножницы... Помада губная, бэушная.
-Женщина, вам плохо?
-Да, что-то нехорошо стало. Наверное, солнце печет.
-Да не такое уж и солнце! Давайте отойдем на всякий случай в сторонку. Вот здесь, присядьте на ящик. Да-да, вот так. Посидите. И вот вам газетка - махайте, обмахивайтесь.
-А вот таблеточки для настроения - циклодол.
-Почем циклодол, дядя?
-Пластинка - рубль. А если все сразу, то за пятерку забирайте.
-Правительство? А вы что думали? Какие мы - такие и они. Они с неба не падают.
-За ноги, за ноги из Кремля надо выдергивать!
-Не из Кремля выдергивать, а из сердца. По заповедям нужно жить. Вот молитва, вот пост - и будет вам спасение. А вы все в правительство тычете!
-Клетка для волнистого попугайчика. Жердочка скособочена? А вы подправьте. У вас руки откуда растут?
-Вам чего нужно?
-А вы сами не видите, чего мне нужно?
-Раз ничего не нужно, так и идите себе!
В тот день из отхлынувших волн - многоводные волны ажиотажа после полудня начинали спадать - в Гитиных руках осело: пара концертных туфель из 50-х с бисерными розочками и острыми мысками, вязаная крючком шаль из тех, что богемные питерские барышни в холодное время года наматывают на озябшие от сквозняков шеи, джезва для варки кофе на две персоны (у Гиты имелась на одного, и кофе приходилось варить в два присеста, что было, в общем-то, кстати, потому что Гений просыпался ближе к обеду), пара ветхих, зато недорогих лаптей - подарок Бороде; застиранная льняная скатерть, вышитая чьими-то уже, возможно, истлевшими руками. Не имеющая названия детская игрушка - серенькая пластмассовая коробочка с поршнем, который надо было часто-часто нажимать большим пальцем правой руки, отчего в центре коробочки расцветала пластмассовая кувшинка, а внутри кувшинки, в окружении лепестков обнаруживалась крохотная Дюймовочка. Кружка с надписью "Олиипиада-80". Очень тертые, с махровым низом джинсы, которые Гита намеревалась переделать в шорты. Растаманская беретка, связанная с помощью не то спиц, не то крючка.
Все это Гита упаковала в походный рюкзак, купленный тут же за один рубль пятьдесят копеек. И, несмотря на тревогу, возраставшую с каждым днем и даже, возможно, с каждым часом, была полна оптимизма, который приносят в жизнь человека удачные и выгодные приобретения.
Глава двадцать четвертая
Симпатическая магия
Что-то необычное творилось с ними.
Может, это касалось только одной Лоты, а она, перенося свои ощущения на других, думала, что это происходит со всеми. Ей казалось, что не только она, но и все, даже Леха и лесники - все кое-как породнились. Они были не с Земли, а с одной и той же далекой планеты и здесь, на Земле их держала только родство и любовь друг к другу.
Трудно сказать, в какой день она это поняла. Может, когда впервые нагрелась печка или чуть позже, когда ушел холод и над горами поднялся такой плотный туман, что за ним не было видно ни дома, ни загона с лошадьми, ни леса. Ног, стоящих на земле, почти не было видно, и рук тоже, если вытянуть их в туман.
И неба видно не было.
Только белая мгла.
По утрам она просыпалась, садилась на матрасе и пыталась сосредоточиться. Она просыпалась раньше Птицы в осенних сумерках раннего крымского лета и слушала монотонный лепет дождя за окном. Она перестала считать дни, потому что сбилась со счета. Утром не знала, какой теперь день - вторник или воскресенье. Приезжали лесники, и оказывалось, что воскресенье, или наоборот, они с Птицей спускались в поселок за продуктами, и в магазине им сообщали, что уже вторник. И всякий раз она удивлялась: ей казалось, что прошло слишком много или, наоборот, мало времени. Совсем не столько, сколько было на самом деле.
Тепло приходило в эти края
