Цветы зла - Шарль Бодлер

LII. Прекрасный корабль

Я расскажу тебе, изнеженная фея,Все прелести твои в своих мечтах лелея,Что блеск твоих красотСливает детства цвет и молодости плод!

Твой плавный, мерный шаг края одежд колышет,Как медленный корабль, что ширью моря дышит,Раскинув парус свой,Едва колеблемый ритмической волной.

Над круглой шеею, над пышными плечамиТы вознесла главу; спокойными очамиУверенно блестя,Как величавое ты шествуешь дитя!

Я расскажу тебе, изнеженная фея,Все прелести твои в своих мечтах лелея,Что блеск твоих красотСливает детства цвет и молодости плод.

Как шеи блещущей красив изгиб картинный!Под муаром он горит, блестя как шкап старинный;Грудь каждая, как щит,Вдруг вспыхнув, молнии снопами источит.

Щиты дразнящие, где будят в нас желаньяДве точки розовых, где льют благоуханьяВолшебные цветы,Где все сердца пленят безумные мечты!

Твой плавный, мерный шаг края одежд колышетТы – медленный корабль, что ширью моря дышит,Раскинув парус свой,Едва колеблемый ритмической волной!

Твои колени льнут к изгибам одеяний,Сжигая грудь огнем мучительных желаний;Так две колдуньи ядВ сосуды черные размеренно струят.

Твоим рукам сродни Геракловы забавы,И тянутся они, как страшные удавы,Любовника обвить,Прижать к твоей груди и в грудь твою вдавить!

Над круглой шеею, над пышными плечамиТы вознесла главу; спокойными очамиУверенно блестя,Как величавое ты шествуешь дитя![58]

LIII. Приглашение к путешествию

Голубка моя,Умчимся в края,Где все, как и ты, совершенство,И будем мы тамДелить пополамИ жизнь, и любовь, и блаженство.Из влажных завесТуманных небесТам солнце задумчиво блещет,Как эти глаза,Где жемчуг-слеза,Слеза упоенья трепещет.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.

Вся мебель кругомВ покое твоемОт времени ярко лоснится.Дыханье цветовЗаморских садовИ веянье амбры струится.Богат и высокЛепной потолок,И там зеркала так глубоки;И сказочный видДуше говоритО дальнем, о чудном Востоке.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.

Взгляни на канал,Где флот задремал:Туда, как залетная стая,Свой груз кораблиОт края землиНесут для тебя, дорогая.Дома и заливВечерний отливОдел гиацинтами пышно.И теплой волной,Как дождь золотой,Лучи он роняет неслышно.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.[59]

LIV. Непоправимое

Возможно ль задушить, возможно ль поборотьНазойливое Угрызенье,Сосущее, как червь – бесчувственную плоть,Как тля – цветущее растенье?Бессмертного врага возможно ль побороть?

В напитке из какой бутыли, бочки, склянкиУтопим мы – не знаю я! —Его прожорливую алчность куртизанкиИ трудолюбье муравья?В напитке из какой бутыли? – бочки? – склянки?

Я ведьму юную на выручку зову:Скажи мне, как избыть такое?Мой воспаленный ум – что раненый во рву,Под грудой трупов, после боя.Я ведьму юную на выручку зову.

Над ним уж воронье кружит – он умирает!Уж волки рыскают окрест…Он должен знать, что зверь его не растерзает,Что будет холм и будет крест.Смотри, уж воронье кружит – он умирает!

Как небо озарить, не знающее дня?Как разодрать завесу ночи,Тягучей, как смола, кромешной, без огняСветил, глядящих людям в очи?Как небо озарить, не знающее дня?

Надежда, кто задул тебя в окне Харчевни?Как до пристанища дойтиБез света вдалеке и без лампады древней,Луны, ведущей нас в пути?Сам Дьявол погасил фонарь в окне Харчевни!

О, ведьма юная, тебе знаком ли ад?Возмездия неотвратимость?А стрел Раскаянья, пронзивших сердце, яд?Иль для тебя все это – мнимость?О, ведьма юная, тебе знаком ли ад?

Непоправимое проклятыми клыкамиГрызет непрочный ствол души,И как над зданием термит, оно над нами,Таясь, работает в тиши —Непоправимое – проклятыми клыками!

– В простом театре я, случалось, наблюдал,Как, по веленью нежной феи,Тьму адскую восход волшебный побеждал,В раскатах меди пламенея.В простом театре я, случалось, наблюдал,

Как злого Сатану крылатое созданье,Ликуя, повергало в прах…Но в твой театр, душа, не вхоже ликованье.И ты напрасно ждешь впотьмах,Что сцену осветит крылатое Созданье![60]

LV. Разговор

Ты вся – как розовый осенний небосклон!Во мне же вновь растет печаль, как вал прилива,И отступает вновь, как море, молчалива,И пеной горькою я снова уязвлен.

– Твоя рука скользит в объятиях бесплодных,К моей поруганной груди стремясь прильнуть;Когтями женщины моя изрыта грудь,И сердце пожрано толпой зверей голодных.

Чертог моей души безбожно осквернен;Кощунство, оргия и смерть – со всех сторон —Струится аромат вкруг шеи обнаженной!

В нем, Красота, твой бич, твой зов и твой закон!Сверкни же светлыми очами, дорогая,Зверям ненужный прах их пламенем сжигая![61]

LVI. Осенняя мелодия

Мы скоро в сумраке потонем ледяном;Прости же, летний свет и краткий и печальный;Я слышу, как стучат поленья за окном,Их гулкий стук звучит мне песней погребальной.

В моей душе – зима, и снова гнев и дрожь,И безотчетный страх, и снова труд суровый;Как солнца льдистый диск, так, сердце, ты замрешь,Ниспав в полярный ад громадою багровой!

С тревогой каждый звук мой чуткий ловит слух;То – эшафота стук… Не зная счета ранам,Как башня ветхая, и ты падешь, мой дух,Давно расшатанный безжалостным тараном.

Тот монотонный гул вливает в душу сон,Мне снится черный гроб, гвоздей мне внятны звуки;Вчера был летний день, и вот сегодня – стонИ слезы осени, предвестники разлуки.

Люблю ловить в твоих медлительных очахЛуч нежно-тающий и сладостно-зеленый;Но нынче бросил я и ложе и очаг,В светило пышное и отблеск волн влюбленный.

Но ты люби меня, как нежная сестра,Как мать, своей душой в прощении безмерной;Как пышной осени закатная игра,Согрей дыханьем грудь и лаской эфемерной:

Последний долг пред тем, кого уж жаждет гроб!Дай мне, впивая луч осенний, пожелтелый,Мечтать, к твоим ногам прижав холодный лоб,И призрак летних дней оплакать знойно-белый.[62]

LVII. Мадонне

Ех-vоtо[63] в испанском вкусе

Хочу я для тебя, Владычицы, Мадонны,На дне своей тоски воздвигнуть потаенныйАлтарь; от глаз вдали, с собой наедине,Я Нишу прорублю в сердечной глубине.Там Статуей ты мне ликующей предстанешьВ лазурном, золотом, вернейшем из пристанищ.Металла Слов и Строф чеканщик и кузнец,На голову твою я возложу Венец,Созвездиями Рифм разубранный на диво.Но к смертным Божествам душа моя ревнива,И на красу твою наброшу я ПокровИз Подозрений злых и из тревожных СновТяжелый, жесткий Плащ, Упреками подбитый,Узором Слез моих, не Жемчугом расшитый.Пусть льнущая моя, взволнованная Страсть,Дабы тебя обнять, дабы к тебе припасть,Все Долы и Холмы по своему капризуОбвить собой одной – тебе послужит Ризой.Наряду Башмачки должны прийтись под стать:Из Преклоненья их берусь стачать.След ножки пресвятой, небесной без изъяна,Да сохранит сие подобие Сафьяна!Создать из Серебра мои персты должныПодножие тебе – Серп молодой Луны,Но под стопы твои, Пречистая, по правуНе Месяц должен лечь, а скользкий Змий,Лукавый,Что душу мне язвит. Топчи и попирайЧудовище греха, закрывшего нам Рай,Шипящего и злом пресыщенного Гада…Все помыслы свои твоим представлю взглядам:Пред белым алтарем расположу их в ряд —Пусть тысячью Свечей перед тобой горят,И тысячью Очей… К Тебе, Вершине снежной,Да воспарит мой Дух, грозовый и мятежный;В кадильнице его преображусь я самВ бесценную Смолу, в Бензой и Фимиам.

Тут, сходству твоему с Марией в довершенье,Жестокость и Любовь мешая в упоеньеРаскаянья (ведь стыд к лицу и палачу!),Все смертных семь Грехов возьму и наточу,И эти семь Ножей, с усердьем иноверца,С проворством дикаря в твое всажу я Сердце —В трепещущий комок, тайник твоей любви, —Чтоб плачем изошел и утонул в крови.

LVIII. Песнь после полудня

Пусть искажен твой лик прелестныйИзгибом бешеных бровей —Твой взор вонзается живей;И, пусть не ангел ты небесный,

Люблю тебя безумно, страсть,Тебя, свободу страшных оргий;Как жрец пред идолом, в восторгеПеред тобой хочу упасть!

Пустынь и леса ароматыПлывут в извивах жестких кос;Ты вся – мучительный вопрос,Влияньем страшных тайн богатый!

Как из кадильниц легкий дым,Твой запах вкруг тебя клубится,Твой взгляд – вечерняя зарница,Ты дышишь сумраком ночным!

Твоей истомой опьяненнымТы драгоценней, чем вино,И трупы оживлять даноТвоим объятьям исступленным!

Изгиб прильнувших к груди бедрПронзает дрожь изнеможении;Истомой медленных движенийТы нежишь свой роскошный одр.

Порывы бешеных страстейВ моих объятьях утоляя,Лобзанья, раны расточая,Ты бьешься на груди моей:

То, издеваясь, грудь моюС безумным смехом раздираешь,То в сердце тихий взор вперяешь,Как света лунного струю.

Склонясь в восторге упоенийК твоим атласным башмачкам,Я все сложу к твоим ногам:Мой вещий рок, восторг мой, гений!

Твой свет, твой жар целят меня,Я знаю счастье в этом мире!В моей безрадостной СибириТы – вспышка яркого огня![64]

LIX. Sisina[65]