МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ - ДЖЕМС САВРАСОВ

Запомнился первый приезд артистов на берега Иреляха. Их было трое: муж, жена и сын. И все трое рыжие. Появились они под вечер. Поселить их в деревянных домах не было никакой возможности, так плотно были утрамбованы жильцами все углы двух десятков домиков, построенных к тому времени на берегу Иреляха. Отвели им для ночлега закуток на сцене большой клубной палатки.

Палатка отапливалась громадной железной печкой, и жить в ней было не так уж плохо. Но приезжие артисты выказали почему-то неудовольствие. Палатка стояла примерно в том месте, где сейчас клуб «Геолог». Она служила и кинозалом, и помещением для собраний, и местом субботних танцев. Не сохранилось в памяти, брали ли за показ кинофильмов деньги, но точно помню, что заходить внутрь во время сеанса можно было со всех сторон, просто приподнимая борта палатки.

Вечером того дня, когда привезли артистов, в клубе собрался народ. То ли по случаю субботних танцев, то ли просто так, от нечего делать. Телевизоры в те времена еще не появились, да и приемники были далеко не в каждой палатке. Поэтому молодежь по «углам» не засиживалась и часто собиралась компаниями. Главным развлечением было общение с друзьями, знакомство с новыми людьми, песни, споры, что по нынешним временам называется, по-видимому, «тусовка».

Накануне в поселке появилось спиртное, что являлось событием редким, поскольку в полевых партиях Амакинской экспедиции действовал сухой закон. Многие парни были «под мухой». В палатке стоял шум и гам. В одном углу пели, в другом оживленно разговаривали, в третьем о чем-то спорили или выясняли отношения, но без излишнего мата и рукоприкладства. Обстановка, по нашим понятиям, была вполне нормальной, разве что одежда присутствующих выглядела несколько экзотической.

Но артисты на все происходящее смотрели с явным неодобрением и даже с боязнью. Отец семейства, с которым мы пытались пообщаться (как-никак культуртрегеры, и не из какого-нибудь захолустья, а из областного центра), заявил, глядя в зал: «Разве может эта публика понять Шекспира?». Мы были слегка обескуражены таким высказыванием и задеты за живое. Кто-то из парней подержал артиста за лацканы пиджака, пытаясь объяснить ему, что собравшиеся здесь люди — в большинстве своем москвичи и ленинградцы — очень даже могут понять Шекспира. Хотя одеты они не модно, в робы и кирзачи, и в подпитии, но вообще-то люди культурные и образованные. Артист струхнул, общаться более е нами не пожелал и из своего закутка весь вечер не показывался. Назавтра он пожаловался начальству, что его в клубе пытались избить, и требовал наказать обидчиков. Единственный в поселке милиционер ходил после того по палаткам и делал вид, что разыскивает парня в брезентовой курточке, который напугал артиста.

В тот же день состоялось первое выступление гастролеров, так сказать, премьера на местной сцене. Но ставили они, увы, далеко не Шекспира, а всего лишь инсценировку из повести «Белеет парус одинокий». Роль мальчика Пети исполнял великовозрастный сын артистов, явный балбес. Инсценировка была настолько откровенной халтурой, что артистов освистали, и на второе представление собрать народ уже не удалось.

Не преминули в 1956 году наведаться к алмазникам писатели и журналисты. Хотя поиски алмазов велись под большим секретом, но слухи об открытиях широко распространялись по Союзу. Корреспонденты газет и журналов правдами и неправдами стремились попасть в алмазные края. Оно и понятно; открытие месторождений алмазов в Сибири явилось сенсацией века, интерес к нему был всеобщим, на такой информации можно было сделать себе имя.

С одним из журналистов мне довелось случайно познакомиться летом того же года. Это был корреспондент газеты «Комсомольская правда» Валерий Осипов. С ним мы летели в одном самолете из Нюрбы. Мы — это группа молодых специалистов разных профессий, направленных работать в партии и отряды Амакинской и Восточной экспедиций. От поселка Новый до трубки Мир все отправились пешим ходом, так как никакого транспорта в ближайшие три дня не предвиделось. Вещи наши привезли позднее на тракторной «пене». А Валерий Осипов идти пешком отказался, хотя был молод и здоров. Лишь когда за ним послали верховую лошадь, он осчастливил своим посещением трубку Мир. Из его репортажа о поездке сюда, опубликованного в «Комсомолке», в памяти следа почти не осталось. Разве что трогательная история о том, как пташки вились над его головой, когда он ехал на лошади вдоль Иреляха, и рыдали о сгоревших птенцах. Можно было бы умилиться этим печальным зрелищем, если бы не то обстоятельство, что лесной пожар по долине Иреляха прошел годом раньше.

Вскоре после посещения Якутии Валерий Осипов написал повесть «Тайна Сибирской платформы». Надо сказать, что повесть пользовалась успехом у многих читателей. По ней был даже поставлен фильм, называвшийся, если мне не изменяет память, «Неотправленное письмо». В фильме было всё: и пламенная любовь, и злодейские происки, и приключения геологов в тайге, где они горят, тонут, голодают и попадают в прочие несусветные переплеты. Мелодраматический перехлест не способствовал, правда, успеху фильма, хотя в нем были заняты неплохие актеры. У геологов же фильм вызывал только отрицательные эмоции, как и сама книга Осипова. Не исключено, что известный сатирический стих «К нам на базу приехал писатель» навеян именно этим сочинением. А на фильм в среде геологов появилась издевательская песня-пародия, в которой, к примеру, были такие слова:

Всё болото, болото, болото,Восемнадцатый день болото.Мы идем, изнывая от пота,Что ж поделать, — такая работа.Тьфу, пропасть, такая работа!Восемнадцатый день — ни корки,Терпеливо несем свою кару;Вот вчера мы доели опорки,А сегодня сварили гитару.Тьфу, мерзость, сварили гитару!

Надо сказать, что истории открытий алмазных месторождений с летописцами не повезло. В своей среде Амакинка не породила Олега Куваева, а пришлые писатели не могли создать ничего путного по вполне понятным причинам. Много ли можно было узнать наездами, за считанные дни пребывания в геологических партиях? Да и вообще: чтобы создать стоящий очерк, а тем более полновесное литературное произведение, надо годы и годы провести в среде тех людей, о которых собираешься писать. Детально изучить специфику и сущность их работы, понять их тревоги и заботы, причины тех или иных конфликтов в коллективах, словом, проникнуться их жизнью.

История Амакинки полна скрытого и явного драматизма. За годы существования экспедиции погибли десятки её сотрудников. Сгорали в палатках и балках, гибли на транспорте, тонули при переправах, попадали под электроток, отравлялись продуктами. Было множество всякого рода ЧП, связанных с нарушениями техники безопасности, с непростительными оплошностями самих пострадавших, со стихийными бедствиями и просто с непредвиденными обстоятельствами. Но практически не было трагических случаев, когда бы геологи-полевики погибли, как в упомянутом фильме, из-за непродуманной организации полевых работ. Чтобы они, к примеру, были заброшены в тайгу без должной страховки, без связи, без необходимого количества продуктов, без полевого снаряжения (хотя последнее нередко оставляло желать много лучшего, как и снабжение продовольствием). Полевые работы партиями Амакинской экспедиции велись, как правило, по утвержденным проектам, по продуманному плану, профессионально, без неоправданного риска.