Вадимка - Михаил Алпатов

На глаза попался все тот же казак с двумя мешками. Теперь этого человека трудно было узнать. Он совсем осатанел, ругался, кому-то грозил, кого-то проклинал. С трудом подтащил свои мешки к борту пристани.

- Нате, жрите! - заорал он с визгом и столкнул ногой один мешок.

- Подавитесь моим добром, проклятые! - и столкнул другой.

- А теперь за ними сам вниз головой, что ли? - усмехнулся Алешин.

- Не-ет, они этого от меня не дождутся, - продолжал кричать владелец мешков. - Будет по-другому... совсем по-другому. Я с них получу за свое добро!.. Лесные чащи у нас, слава богу, не перевелись, а стрелять я умею!.. Вот там теперь мое место!.. Я с ними еще посчитаюсь!

Казак долго смотрел на колыхавшуюся воду, где утонули его мешки.

- Вот так-то! - сказал Алешин, снова обнял Вадимку, и вместе со всеми они молча пошли к берегу. В порту стояла тишина. Было слышно, как плескалась вода под устоями пристани.

Глава 3

"СВЕТ СТОИТ НА ДОБРЫХ ЛЮДЯХ"

Каждая пристань глубоко вдавалась в море, скопившаяся масса людей двигалась медленно, до земли пришлось идти долго. Вадимка всматривался в берег, видел, как со всех пристаней туда выливались людские потоки, они сходились в общий поток, который тянулся по шоссе в город. От огромного пожарища остались обуглившиеся кучи мусора, которые все еще курились. "А где же красные? Как они будут встречать пленных? А не сочтут ли красные меня добровольцем?" - приходило снова на ум. Становилось страшно хотелось поговорить с дядей Василием, но Вадимка молчал, и на это у него был свой резон: не хотелось показывать трусость. Не боится же дядя Василь сдаваться в плен, а уж он-то знает дело! Одно успокаивало - в Хомутовской перед белыми стояла небольшая кучка пленных, а тут вон гляди сколько тысячи! Расстрелять такое множество народу невозможно.

Кругом слышался негромкий гомон.

- Вот мы частенько так, для красного словца, говорим: дальше ехать некуда! А вот нынче шкурой чувствуешь - каково человеку, когда ему на самом деле ехать некуда! - Шедший недалеко казак вздохнул.

Для своих четырнадцати лет Вадимка был высокого роста. Его складная фигура, открытое лицо с довольно крупными чертами, озаряемое милой, добродушной улыбкой, располагали к нему людей. В выражении его лица сохранялось еще немало детского. Когда Вадимка видел что-нибудь интересное, у него слегка открывался рот, а серые с синевой, глубоко посаженные глаза смотрели на мир с постоянным любопытством, словно говоря: а на свете-то, оказывается, вон что творится, а я, чудак, и не знал. Мягкие, русые, немного вьющиеся волосы, часто выбивавшиеся из-под шапки, тоже мешали ему казаться взрослым. Алешин шел, обняв Вадимку, иногда похлопывая его по плечу. Парнишка понимал, что дядя Василий хочет его подбодрить, и с благодарностью посматривал на своего покровителя.

Они вышли на берег. У выхода из порта стояло несколько всадников в кубанских папахах. На одном - алые галифе. Конечно, это - красные. Всадники с любопытством смотрели на нескончаемую вереницу пленных.

- Далече вы забрались, станичники! А ведь придется ж обратно отмеривать эти версты! - крикнул один из красных. Вид у него был залихватский: кубанка сдвинута на затылок.

- А ты, браток, нас подвези! Теперь тебе делать все равно нечего война-то кончилась! - в ответ бросил кто-то из пленных.

Дальше стоял кавалерист, который скороговоркой твердил:

- Может, бинокль у кого остался... Он вам больше не нужен... Нет ли у кого бинокля?

А потом произошло то, чего Вадимка никак не ожидал. Из гущи пленных выбрался казак и протянул кавалеристу свои часы.

- На, возьми!.. Один черт, обозники отберут. Так уж нехай они достанутся боевому коннику. Две войны вместе служили, под пулями много раз бывали.

Тот растерялся.

- ...Может, у тебя жрать нечего?.. Хочешь, дам в обмен?

- Не надо! Это тебе мой подарок, а за подарок плату не берут... У меня пока что английских консервов полны карманы... Союзнички угостили... Вон они маячут. Видишь? - показал он на крейсеры, теперь хорошо видимые на морском горизонте.

- Ну, спасибо. Может, когда-нибудь придется встретиться! - благодарил кавалерист, принимая часы.

- По нынешним временам и не такое бывает.

- Ну, желаю благополучно добраться до дому. Бывай здоров!

Такие разговоры победителей с побежденными совсем успокоили Вадимку. Подумаешь, плен!

- Дядя Василь! - тронул он за рукав Алешина. - А ничего страшного!.. А?

- Солдатский разговор, - улыбнулся дядя Василий.

А солдатский разговор все продолжался.

- Иванов! Митрий! Вылезай из этой каши! - кричал еще один красный, махая кому-то из шедших в колонне. И пока пленный вылезал, Вадимка внимательно вслушивался, что говорил всадник. - Вот уж никак не ждал, что тебя сюда черт занесет! Ты же был в знаменитом 27-м Донском казачьем!.. Помнишь, как мы с тобой в Карпатах воевали? Мы же с тобою, чертяка, под Глубокой вместе Чернецова громили... Давай тряхнем стариной!.. - но его уже не было слышно.

А что случилось дальше, уж совсем изумило Вадимку.

- Александр! - услышал он сквозь шум, который теперь стоял над колонной.

- Андрюшка! - поднял руку в ответ шедший недалеко пленный. Этим пленным оказался сотник Карташов.

- Теперь уж нам, наверно, удастся окончить Новочеркасский политехнический!

- Дай-то бог! - и Карташов стал выбираться из колонны.

Вадимка, вытягивая шею и поднимаясь на цыпочки, старался разглядеть, что будет дальше. Он видел, что человек, окликнувший сотника, слез с коня, и друзья обнялись.

- Встречают нас прямо-таки с почетом, парень... Сплошная кавалерия, говорил дядя Василий. - Какой части? - спросил он конного, мимо которого проходили.

- Жлобинцы! - последовал ответ.

...Колонна уже шла по булыжному шоссе, скользкому от обильной грязи.

- На крейсере сверкнуло! - неожиданно крикнул кто-то.

Так же неожиданно послышались резавшие слух звуки. Вадимка успел подумать - в Хомутовской он слышал, как летят снаряды, которые падали за станицей. Теперь он слышал те же звуки, только на этот раз они были куда громче, снаряды проносились, казалось, над самой его головой.

- Ложи-и-ись! - вразнобой скомандовало сразу несколько голосов.

Дядя Василий, падая, свалил своего спутника прямо в грязь. Но необстрелянный Вадимка не прятал голову, ему хотелось посмотреть, что тут будет дальше. Рядом с их дорогой, немного впереди, буруны огня и земли с оглушительным грохотом взлетали кверху. Сильно вздрогнула земля, Вадимка почувствовал, как его обдало грязью. Это повторялось дважды. У Вадимки зазвенело в ушах, он перестал видеть, впопыхах начал протирать глаза, догадался, что лицо ему залепило глиной. Когда он снова мог смотреть, уже не стреляли, но все продолжали лежать. Спереди доносились стоны, заржала лошадь. Потом люди стали подниматься.

- Кажется, перестали.

- Из дальнобойных, сволочи, ударили!

- Бывало и похуже! - слышал Вадимка.

Но его больше всего удивил дядя Василий. Тот тяжело встал, пошатываясь на скользком булыжнике, повернулся в сторону моря и смотрел туда такими глазами, что Вадимке стало страшно - таким он приветливого дядю Василия еще никогда не видал. Помолчав, Алешин заговорил совсем негромко, но с силой выдавливая каждое слово:

- По донцам из главного калибра?.. Союзнички... Да какое же право вы имеете стрелять по мне? Я же на своей земле, сука заморская! Белые, красные, зеленые! Да завтра можа объявятся какие-нибудь голубые! Вам-то какое дело?! Мы уж как-нибудь без вас разберемся! К нам не суйся, сволочь! Привыкли в чужие земли соваться!.. С Россией у вас так не выйдет! Вашими холуями мы все равно не будем. Так и знайте!

Алешин замолчал, тяжело дыша.

- Утрись, что ли! - посмотрел он на Вадимку. - Ты же весь заляпан грязью, одни глаза остались... Ну, как? Не задело?

- Не-е-е! - улыбнувшись, громко ответил Вадимка. Ему было забавно дядя Василий требовал утереться, а сам был весь в грязи. Со скользкого резинового плаща глина сползала целыми комьями. - А ты тоже утрись, дядя Василь!

Алешин посмотрел на себя и Вадимку.

- Ничего, отскребемся как-нибудь!

Вадимка посторонился, чтобы пропустить казака, выбиравшегося на обочину шоссе. Это был тот самый, в полушубке, который ночью грозил раздвоить шашкой голову капитану парохода.

- Браток! - кричал он всаднику, у которого только что убило осколком коня. С помощью пленных конник снимал седло. - Браток, веди меня к твоему начальству!

- А в чем дело?

- Да дело-то, понимаешь, неотложное. Разговор у меня с их превосходительствами только теперь начинается. Берите меня с собою, иначе мой разговор с ними не состоится... Давай к командиру!

По колонне передали приказание стоять на месте. Поднявшиеся на ноги пленные, стирая с себя грязь, уставились вперед - туда, где разорвались снаряды. Вскоре к ним дошла весть:

- Полегло там и нашего брата и красных!

К тому месту впереди поскакал какой-то начальник офицерского вида в лихо заломленной серой папахе. "Комиссар!" - подумал Вадимка.