Анхен и Мари. Выжженное сердце - Станислава Бер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Странная она, – заметила Анхен, наблюдая за животным.
– Почему это? – возмутилась Мари.
Первые дни она не отходила от нового члена их маленького сообщества – играла с ней, тискала при каждом удобном случае, даже про свои любимые книги позабыла.
– Не любит она, когда берёшь её на руки ты.
– А ты её вообще не берёшь, – парировала Мари обиженно.
– Ей надобно, чтобы чесали лоб.
Крольчиха встрепенулась при этих словах, избавилась от Мари, прискакала к Анхен, потёрлась о её ногу. Художница наклонилась, животное тотчас же пропихнула носом её руку ко лбу. Барышне ничего не оставалось, как его почесать. Сама догадалась, вот и поделом.
– Какой взгляд у девочки нашей! Скорее посмотри! – воскликнула Анхен тем же вечером.
– Взгляд как обычно. На что тут смотреть? – спросила Мари.
– Неправа ты вовсе. Необычный он такой, загадочный, как будто что-то ведает она, чего не ведаем мы. Как у Джоконды!
– Как у кого? – переспросила Мари, нахмурившись. Опять сестра что-то напридумывала, а крольчиха теперь трётся у её ног. Вот всегда так!
– Картина итальянского художника Леонардо да Винчи. Портрет госпожи Лизы дель Джокондо. Неужели ты позабыла сие творение?
– Ничего я не позабыла. Я и не помнила сие, – буркнула тогда Мари.
С тех пор Джоконда признавала Анхен за мать – ластилась, приглашала к грумингу – прижималась грудью к полу и вытягивала голову, прижав чёрные уши к спине – чеши и гладь!
Ростоцкие уселись пить чай в гостиной. У буфета стоял пузатый самовар, на прямоугольном столе под голубой керосиновой лампой разложили принесённые сладости – устроили маленький пир.
– Знаешь, Анхен, в моём классе новая ученица. Её папенька шарман как хорош, – мечтательно сказала Мари, откусывая кусочек пастилы.
– Какая же влюбчивая ты, – укорила её сестра, выбирая конфету. – Теперь ещё и господин женатый. Право слово, можно сколько уже ребячиться?
– Что значит ребячиться?! Я замуж хочу, и детей родить, – упрямо сказала Мари, откладывая пастилу.
– Знаешь прекрасно ты, что сие затруднительно.
– Ну, почему затруднительно?! Почему?
– Сначала смыть нужно пятно позорное, которое легло на нас папеньке благодаря, – сказала Анхен с укором. Как будто это Мари опозорила семью.
– Столько лет прошло! Все уже позабыли тот случай, – с надеждой посмотрела Мари на неё.
– В свете не забывается ни-че-го, – не дала она ей этой надежды, потом добавила мягче. – Ничего, переживать не надо – найдём тебе мы партию.
– А тебе? Анхен, ты сама не думала о замужестве? – сказала сестра, и даже её круглые окуляры выражали любопытство, ожидая ответа.
– А хорошо и так мне, – ответила барышня, усмехаясь.
Досье на господина Самолётова Ивана Филаретовича
Возраст: 25 лет.
Место рождения: Санкт-Петербургская губерния, город Гатчина.
Из какого звания происходит: из дворян.
Вероисповедание: православное.
Есть ли имение у него самого и у родителей: родовое, благоприобретенное: нет.
Есть ли имение у жены, если женат: родовое, благоприобретенное: нет.
Чин: XII классный чин.
Должность: делопроизводитель.
Знаки отличия, награды: орден Святой Анны.
Содержание: 420 рублей и дополнительно: столовые деньги – 80 рублей, квартирные – 50 рублей.
Где получил воспитание: родители оного происходят из старинных дворянских родов. Детство провёл в родовом имении, а также во Франции. Получил домашнее образование, в дом приглашали гувернёров для него и младшей сестры Ольги. Филарет Самолётов проиграл своё наследство и наследство жены в карты, оставил семью без средств к существованию, застрелился.
Полный курс наук: Санкт-Петербургская гимназия, затем первый курс императорского Санкт-Петербургского университета юридического факультета. Далее оплачивать было нечем. Семья разорилась.
Послужной список:
Военная служба
14 сентября 1882 года. В службу вступил в Уланский Его Величества лейб-гвардии полк ротмистром.
25 ноября 1884 года. Получил звание майора.
12 апреля 1885 года. По Высочайшему приказу по прошению оный уволен от службы для определения к учебе в университете.
Статская служба
13 января 1888 года. Определен по прошению помощником пристава городской полиции Санкт-Петербурга.
22 октября 1888 года. Поощрен ценным подарком за арест казначея Петергофского казначейства с похищенными 48 тысячами рублей казенных денег.
16 апреля 1889 года. Вступил в должность делопроизводителем в управление полиции Санкт-Петербурга.
11 июня 1889 года. Представлен к поощрению за внедрение в преступную организацию и поимку особо опасного главаря оной.
Взыскания: таковых не имеется.
Нахождение под судом: такого не имеется.
Походы против неприятеля: не участвовал.
Холост или женат: холост.
Дети: не имеется.
Заключение: к продолжению статской службы способен и повышения чином достоин.
Дачный поселок Хитряево
– Bonjour, Анна Николаевна!
Едва она вошла в кабинет сыскарей на следующее утро, к ней подлетел делопроизводитель Самолётов – ровный пробор в идеальном состоянии, волосы прилизаны.
– Доброе утро, – ответила Анхен.
Сегодня она надела строгий серый костюм и добавила к нему аксессуаров – красные перчатки, красная брошь и любимые рубиновые серьги.
– Похвально, что без опозданий, барышня. Похвально, – заметил господин Громыкин в неизменном сером костюме в жёлтую клетку, надевая шляпу. – Ах, впрочем, не до реверансов. Едем!
Они вышли из здания полицейского управления, уселись в экипаж и отправились на вызов.
– Ночью произошло убийство в дачном посёлке Хитряево, – сообщил в дороге господин Самолётов, склоняясь к Анхен.
– Убит кто? – поинтересовалась она.
– Директор гимназии. Некто господин Колбинский.
– Иван Дмитриевич? – удивилась Ростоцкая.
– Вы с ним были знакомы? – в свою очередь удивился делопроизводитель.
– Ещё вчера я видела его, – сказала Анхен.
– Как тесен мир, однако!
Господин Громыкин тоже заинтересовался.
– Так что Вы знаете об убиенном? Что?
– Да не так чтобы очень много знаю я о нём. Служил по военной части он где-то, потом поступил естествознания учителем в гимназию женскую. Как раз с сестрою мы учились там. А потом директором назначили его в оном заведении. Умен, красноречив, властен, – сказала Анхен и добавила. – Был.
– А Вы всегда стихами говорите? – спросил господин Самолётов с высокомерной улыбкой на пухлых губах.
– Иначе не умею я, – ответила госпожа Ростоцкая, слегка задрав подбородок. – А что такое? Вам неприятно сие?
– Ни в коем разе. Интересуюсь, – стушевался делопроизводитель.
– Да что же ты так везёшь-то, окаянный, будто дрова, ей Богу! Будто дрова, – закричал дознаватель городовому на козлах возницы.
Экипаж подбросило на ухабе так, что делопроизводитель и Анхен подпрыгнули.
– Виноват, Ваше высокоблагородие, – буркнул служака.
Госпожа Ростоцкая склонилась к господину Самолётову.
– Мне кажется сие, или начальство гневается? – спросила Анхен у молодого сыщика, сильно понизив голос.
– Будешь тут… гневаться. Утром вернулся от господина Орловского цветом… вот как Ваши серьги. Может даже краснее рубина.
