Ночь ошибок - Оливер Голдсмит

Она идет за ним вглубь сцены, продолжая кокетничать.

Миссис Хардкасл. Право, мистер Хэстингс, мне весьма интересно беседовать с вами. Ничего я так не люблю, как потолковать о Лондоне и о светской жизни, хотя я никогда сама там не бывала.

Xэстингс. Никогда не бывали? Удивительно! По вашему виду и обращению я заключил, что вы воспитывались в Рэнелей, Сент-Джеймсе или на Тауэрской верфи.

Миссис Хардкасл. О сэр, вы говорите это лишь из любезности. Откуда могут быть приличные манеры у нас, деревенских жителей? Я влюблена в столицу, и это позволяет мне не опускаться до уровня некоторых наших соседей, что попроще. Но кто же может иметь надлежащее обращение, не видав Пантеона, Гротто Гарденс, Боро и прочих мест, которые более всего посещаются знатью? Мне остается наслаждаться Лондоном лишь из вторых рук. Я стараюсь не упустить ни одного tet а tete' из «Журнала сплетен» и узнаю о всех новейших модах из писем обеих мисс Риккет из Кривого переулка. Скажите, мистер Хэстингс, как вы находите мою прическу?

Хэстингс. Необычайно изящна и degagee, мэдэм, даю слово! Ваш парикмахер, я полагаю, француз?

Миссис Хардкасл. Что вы, сэр, я сама сделала себе прическу по картинке в «Дамской памятке» за прошлый год.

Хэстингс. Неужто? Если б такая головка появилась в театральной ложе, она привлекла бы не меньше любопытных, чем супруга лорд-мэра на балу в муниципалитете.

Миссис Хардкасл. Право, с тех пор, как стали прививать оспу, некрасивых женщин более не видать; вот и приходится одеваться несколько оригинальнее, а не то затеряешься в толпе.

Хэстингс. С вами, мэдэм, этого никогда не произойдет, в каком бы наряде вы ни появились. (Отвешивает ей поклон.)

Миссис Хардкасл. Но что толку в моем наряде если подле меня такая древность, как мистер Хардкасл? Как ни убеждай его, он не расстанется ни с одной пуговицей на своем камзоле. Ведь сколько раз я высказывала ему свое желание, чтобы он сбросил этот огромный белый парик и зачесывал на плешины собственные волосы наподобие милорда Пэйтли!

Хэстингс. Вы правы, мэдэм; как нынче среди дам нет уродов, так среди мужчин нет стариков.

Миссис Хардкасл. И знаете, что он мне ответил? Со своей обычной бесцеремонностью он заявил, будто я хочу, чтобы он сбросил парик, дабы я могла сделать из него себе шиньон.

Хэстингс. Это нестерпимо! В ваши годы вы можете носить все, что вам вздумается, и все будет вам к лицу.

Миссис Хардкасл. А скажите, мистер Хэстингс, какой, по-вашему, самый модный возраст в столице?

Хэстингс. Не столь давно в моде были сорок лет, но говорят, что нынешней зимой дамы собираются ввести пятьдесят.

Миссис Хардкасл. Неужто? Тогда я буду слишком молода для моды.

Хэстингс. Ни одна дама не носит теперь драгоценностей, покуда ей не минет сорок. Вот, к примеру, эту мисс в светских кругах сочли бы ребенком, которому еще надлежит сидеть дома и заниматься рукодельем.

Миссис Хардкасл. Однакож госпожа племянница уже воображает себя взрослой женщиной и так же любит драгоценности, как самые пожилые дамы.

Хэстингс. Ах, это ваша племянница? А тот молодой джентльмен, я полагаю, ваш брат?

Миссис Хардкасл. Мой сын, сэр. Они помолвлены. Обратите внимание на их невинные забавы. Они то ссорятся, то нежничают по десять раз на дню, будто они уже муж и жена. (К мисс Нэвилл и Тони.) Тони, дитя мое, какие сладкие словечки ты там нашептываешь кузине Констэнс?

Тони. Никаких сладких словечек я не говорил, сказал только, что мне уже кисло оттого, что она вечно ходит за мной по пятам. Ей-богу, во всем доме нет места, где бы меня оставили в покое, разве что на конюшне.

Миссис Хардкасл. Не обращай на него внимания, Кон, дорогая моя! Он толкует совсем иное, когда тебя нет.

Мисс Нэвилл. В обращении моего кузена много великодушия. Он ссорится со мной на людях, чтобы получать прощение наедине.

Тони. Вот предательский удар в спину! (Это самая наглая ложь, которую…)

Миссис Хардкасл. Ах, он такой плутишка! Не находите ли вы у них сходства в линии рта, мистер Хэстингс? Рот Бленкинсопов, точь в точь. К тому ж они и одного роста. Встаньте спиной друг к другу, деточки, чтобы мистер Хэстингс мог взглянуть на вас. Не упрямься, Тони!

Тони. Лучше бы вы этого не затевали!

Они меряются. Тони ударяет мисс Нэвилл локтем.

Мисс Нэвилл. О господи, он так ударил меня в спину, что чуть не проломил ребра!

Миссис Хардкасл. Вот чудовище! Постыдись Тони! Ты мужчина и так ведешь себя!

Тони. Если я мужчина, отдавай мне мое наследство! Нет уж, довольно строить из меня дурака!

Миссис Хардкасл. И это вся награда за то, что я так усердно занималась твоим воспитанием, неблагодарный мальчишка! Мне, качавшей тебя в колыбели и кормившей с ложечки этот хорошенький ротик. Разве не я вышила этот жилет, чтобы принарядить тебя? Разве не я прописывала тебе каждый день лекарство и плакала, покуда оно действовало?

Тони. Еще бы вы не плакали, ведь вы пичкали меня лекарствами со дня моего рождения! Я испробовал на себе по десять раз все рецепты из «Полного руководства для домашней хозяйки», и вы еще намереваетесь заставить меня — нынешней весной пройти курс лечения ангины по какой-то другой книжке! И не пытайтесь, не позволю больше делать из себя дурака!

Миссис Хардкасл. Разве не для твоего же блага это делалось, змея? Разве не для твоего же блага?

Тони. Как бы я хотел, чтобы вы оставили в покое и меня и мое благо! Так приставать к человеку, когда он в хорошем расположении духа. Если мне суждено какое-то благо, пусть оно придет само, и незачем вколачивать его в человека, да еще с таким шумом!

Миссис Хардкасл. Неправда, Тони, я совсем не вижу тебя, когда ты в хорошем расположении духа. Тогда ты идешь в трактир или на псарню. Ты никогда не даешь мне насладиться прелестным звоном твоих песен.

Тони. От вас, маменька, куда больше трезвона, ей-богу!

Миссис Хардкасл. Видали вы что-либо подобное? Но я понимаю — он хочет разбить мое сердце; он этого хочет.

Хэстингс. Дозвольте мне, мэдэм, прочесть молодому джентльмену небольшую нотацию. Я уверен, что смогу убедить его проявлять больше почтительности.

Миссис Хардкасл. А я тем временем удалюсь. Пойдем, Констэнс, душенька. Вот видите, мистер Хэстингс, как печально мое положение: ну есть ли где-либо бедная женщина, столь же замученная своим драгоценным, милым, хорошеньким, несносным, непочтительным мальчиком? (Уходит вместе с Констэнс.)

Тони. (поет).

Он был не робкого десятка,Сумел поставить на своем…Рэнг ду дидло ди…

Не обращайте на нее внимания. Пусть поплачет. Этим она себя только тешит. Я видел, как она и моя сестрица вдвоем полный час проливали слезы над книжкой… Они сказали, что чем больше они плачут над книжкой, тем больше она им по душе.

Хэстингс. Я вижу, вы недолюбливаете дам, мой милый юноша!

Тони. Смотря каких.

Хэстингс. А в их числе и избранницу вашей матушки, осмелюсь ответить за вас? Мне показалось, что она хороша собой и приятного нрава.

Тони. Это потому, что вы не знаете ее так близко, как я. Уж я-то вижу ее насквозь: на всем божьем свете нет более противной, сварливой жабы!

Хэстингс.(в сторону). Весьма ободряющие сведения для влюбленного жениха!

Тони. Я ее знаю с тех пор, как она была вот такой. Так и жди от нее всяких неожиданностей, как от зайца в кустах или как от необъезженного жеребенка.

Хэстингс. Мне она показалась рассудительной и совсем не болтливой.

Тони. Да, на людях. А когда она со своими подружками — она поднимает больше шума, чем свинья, застрявшая в подворотне!

Хэстингс. И все же в ней есть какая-то робкая сдержанность, которая пленяет меня.

Тони. Да, но не вздумайте обуздывать ее — тотчас же встанет на дыбы и сбросит вас в канаву.

Xэстиигс. Признайтесь, однако ж, что ей нельзя отказать в красоте. Да, признайтесь, она хороша собой.

Тони. Модная финтифлюшка!.. Да ведь в ней нет ничего натурального! Эх, видали бы вы Бет Баунсер, из наших краев, — вот тут вы могли б толковать о красоте. Глаза у нее — черные, как терновая ягода, а щеки круглые, красные, будто подушка на епископской кафедре! Из нее одной можно выкроить две таких, как эта!

Хэстингс. А что вы скажете, если найдется друг который избавит вас от этого тягостного сговора?