Ночь ошибок - Оливер Голдсмит

Тони. Так вот сразу и найдется!

Хэстингс. Будете вы признательны тому, кто женится на мисс Нэвилл и предоставит вам быть счастливым с вашей драгоценной Бетси?

Тони. А то как же! Да где ж найти такого друга, который бы женился на ней?

Хэстингс. Он перед вами. Если вы мне поможете, я обещаюсь увезти ее во Францию, и вы никогда больше не услышите о ней.

Тони. Помочь вам! Да я буду помогать вам до последней капли крови, клянусь! Я впрягу вам в карету пару добрых лошадок, которые умчат вас в один миг, а может статься, добуду вам и кое-что из ее состояньица — такие камешки, какие вам и не снились!

Хэстингс. Дорогой сквайр, да вы чудеснейший малый.

Тони. Ну идемте тогда; вы еще увидите не такие чудеса, до того как мы расстанемся. (Запел.)

Мы в бой идем,И пушек громНе страшен бравым парням!

Действие третье

Входит Хардкасл, один.

Хардкасл. И что только думал мой старый друг, сэр Чарлз, рекомендуя своего сына как самого скромного молодого человека в столице? А вот мне кажется, что ему и язык-то дан только для того, чтобы говорить дерзости. Он уже завладел креслом у камина, снял свои башмаки в зале и потребовал, чтобы я проследил за тем, как они будут начищены. Хотелось бы мне знать, как принимает его дерзости моя дочь. Уж она, наверно, будет потрясена.

Входит мисс Хардкасл, просто одетая.

А-а, моя Кэт, я вижу, ты сменила платье, как я тебя просил; но ведь в этом не было, я полагаю, особой необходимости.

Кэт. Мне столь приятно выполнять ваши приказания, сэр, что я стараюсь не оспаривать их правоту.

Хардкасл. И все же, Кэт, иногда я даю тебе повод оспаривать мою правоту, особливо сегодня, когда я рекомендовал тебе в женихи своего «скромного» джентльмена.

Кэт. Вы сулили мне нечто необычайное, однако ж оригинал превзошел свой портрет.

Хардкасл. Да-да, ничто меня в жизни так не поражало! Я уже начинаю не верить сам себе!

Кэт. Ничего подобного я не видывала — а ведь он светский человек!

Хардкасл. Этому он, видимо, научился за границей. Как я был глуп, полагая, что путешествия могут привить юноше скромность. С тем же успехом он мог бы набраться ума-разума в маскараде.

Кэт. Все это кажется ему вполне натуральным.

Хардкасл. Тут еще приложило руку дурное общество, да учитель танцев — француз.

Кэт. Вы ошибаетесь, батюшка. Учитель танцев — француз не смог бы обучить его этому смущенному виду… этой неловкости в речах, этой застенчивости в обращении…

Хардкасл. Чей вид? Чье обращение, дитя мое?

Кэт. Мистера Марло. Его mauvaise honte, его робость поразили меня с первого взгляда.

Хардкасл. В таком случае твой первый взгляд ввел тебя в заблуждение; я нахожу этого джентльмена столь бесстыдным, что мой взгляд еще не сталкивался ни с чем подобным!

Кэт. Надеюсь, вы шутите, сэр. Я некогда не видела более скромного человека.

Хардкасл. Неужто ты говоришь серьезно? С самого дня рождения не видал я столь хвастливого фанфарона, как этот молокосос. Задира Даусон — дитя перед ним.

Кэт. Удивительно! Он встретил меня учтивым поклоном, говорил прерывающимся от смущения голосом, уставившись в землю.

Хардкасл. Со мной он говорил крикливо, с заносчивым видом и с такой непозволительной бесцеремонностью, что у меня кровь в жилах застыла.

Кэт. Со мной он был скромен и почтителен в обращении, осуждал нынешние нравы, восторгался благоразумием девиц, которые никогда не смеются, надоел мне извинениями за то, что докучает мне, а затем вышел из комнаты с поклоном, заявив: «Мэдэм, я ни в коем случае не хочу вас задерживать».

Хардкасл. Со мной он говорил так, словно знал меня всю свою жизнь, задал двадцать вопросов, ни разу не дождавшись ответа, прерывал мои самые остроумные замечания глупейшими шутками и в то время, как я рассказывал ему лучший из моих анекдотов о герцоге Мальборо и принце Евгении, спросил, не мастер ли я приготовлять пунш. Да, Кэт, он спросил твоего отца, не готовит ли он пунш!

Кэт. Кто-то из нас несомненно ошибается.

Хардкасл. Если он таков, каким проявил себя, я твердо решил ни за что не давать ему своего согласия.

Кэт. А если он и впрямь такое унылое создание, каким мне показался, моего согласия он тоже никогда не получит.

Хардкасл. Итак, мы сошлись в одном — он будет отвергнут.

Кэт. Да, но с условием. Если вы не найдете его менее дерзким, а я — более самонадеянным, если он не покажется вам более почтительным, а мне более настойчивым… Не знаю… он довольно хорош собой для мужчины… Таких, конечно, у нас редко встретишь, даже когда все графство соберется на скачки.

Хардкасл. Если мы найдем, что он таков, как ты говоришь… Но это невозможно. Первое впечатление решило для меня этот вопрос. Я редко обманываюсь…

Кэт. И все же, несмотря на ваше первое впечатление, у него может оказаться много достоинств.

Хардкасл. Стоит мужчине понравиться девушке своею наружностью, как она начинает гадать и о прочих его свойствах… Для нее смазливое лицо заменяет здравый смысл, а стройная фигура — любую добродетель.

Кэт. Надеюсь, сэр, что наша беседа, начавшись с похвалы моему здравому смыслу, не окончится насмешкой над моим умом.

Хардкасл. Прости меня, Кэт. Но если этот юный мистер Бесстыдник сумеет найти способ примирить непримиримое, он может, пожалуй, понравиться нам обоим.

Кэт. А так как один из нас ошибается, то не лучше ль будет заняться дальнейшими открытиями?

Хардкасл. Не возражаю. Но прав-то я, можешь быть покойна.

Кэт. И можете быть покойны, что, я не столь уж неправа.

Уходят. Вбегает Тони с шкатулкой в руках.

Тони. Ага! Я достал их. Вот они. Ожерелья кузины Кон, ее серьги и все прочее. Не удастся матушке отнять у бедняжек их состояние. А-а, братец мой любезный, это вы?

Входит Хэстингс.

Хэстингс. Ну как, дорогой друг, удалось вам уговорить вашу матушку? Вероятно, вы ублажали ее, прикинувшись влюбленным в свою кузину и заявив, что согласны наконец помириться с ней? Наши лошади скоро отдохнут, и мы будем готовы к отъезду.

Тони. А вот вам кое-что на покрытие издержек в дороге. (Дает Хэстингсу шкатулку.) Драгоценности вашей возлюбленной. Возьмите их и будь проклят тот, кто посмеет отобрать у вас хоть одну из них.

Хэстингс. Но как вы получили их от вашей матушки?

Тони. Если не хотите, чтобы вам врали, не задавайте вопросов. Своя рука владыка. Если б у меня небыло ключей к каждому из ящиков матушкиной конторки, разве я мог бы так часто ходить в трактир? Честный человек имеет право тащить свое собственное добро когда ему угодно.

Хэстингс. Тысячи людей поступают так каждодневно. Но я должен сказать вам, что в эту самую минуту мисс Нэвилл пытается получить драгоценности от своей тетушки. Если ей удастся, это будет все же наиболее приличный способ их добыть.

Тони. Тогда держите их у себя, покуда не узнаете, чем это кончилось. Но мне-то хорошо известно, как оно будет — она скорее расстанется со своим последним здоровым зубом!

Хэстингс. И все же я опасаюсь последствий, ведь она разгневается, увидя, что лишилась их!

Тони. А вы не обращайте внимания на ее гнев, предоставьте это дело мне. Когда она гневается — это для меня все одно что шутиха взорвалась! О чорт! Они идут сюда. Бегите! Живо! Галопом!

Хэстингс уходит. Входят миссис Хардкасл и мисс Нэвилл.

Миссис Хардкасл. Право, Констэнс, ты меня удивляешь. Такой девочке, как ты, носить драгоценности! Еще придет время для драгоценностей, милочка, лет через двадцать, когда понадобится подновить твою красоту.

Мисс Нэвилл. Но то, что подновит красоту в сорок лет, несомненно усилит ее в двадцать, мэдэм.

Миссис Хардкасл. Твоя красота, дорогая, в этом не нуждается. Твой натуральный румянец затмит тысячу украшений. И кроме того, дитя мое, драгоценности нынче совсем не в моде. Разве ты не видишь, как половина наших знатных дам — милэди Килл-Дейлайт и миссис Крамп, и все остальные отвозят свои драгоценности в столицу, а привозят взамен лишь их копии из страза и марказита?

Мисс Нэвилл. Как знать, мэдэм, быть может, тому, чье имя мы не станем называть, я больше понравлюсь во всех своих украшениях?

Миссис Хардкасл. Посоветуйся со своим зеркалом, дорогая, и ты увидишь, нужны ли тебе еще какие-нибудь блестки подле таких глазок, как твои. Как ты находишь, Тони, дружочек? Надобны ли твоей кузине Кон какие-нибудь драгоценности, чтобы она казалась тебе еще красивее?