Привидения - Генрик Ибсен

ФРУ АЛВИНГ. Да ведь я не хочу вовсе. Я именно не хочу допускать ничего такого! Ни за что на свете! Как раз об этом я и говорю.

ПАСТОР МАНДЕРС. Ну да, из трусости, как вы сами выразились. А если бы вы не трусили?.. Создатель, такая возмутительная связь!

ФРУ АЛВИНГ. Ну, в конце-то концов, все же мы произошли от подобных связей, как говорят. И кто же установил такой порядок в мире, пастор Мандерс?

ПАСТОР МАНДЕРС. Подобные вопросы я не буду обсуждать с вами. Не тот в вас дух. Но как вы можете говорить, что это одна трусость с вашей стороны?..

ФРУ АЛВИНГ. Послушайте, как я сужу об этом. Я труслива потому, что во мне сидит нечто отжившее – вроде привидений, от которых я никак не могу отделаться.

ПАСТОР МАНДЕРС. Как вы назвали это?

ФРУ АЛВИНГ. Это нечто вроде привидений. Когда я услыхала там, в столовой, Регину и Освальда, мне почудилось, что предо мной выходцы с того света. Но я готова думать, что и все мы такие выходцы, пастор Мандерс. В нас сказывается не только то, что перешло к нам по наследству от отца с матерью, но дают себя знать и всякие старые отжившие понятия, верования и тому подобное. Все это уже не живет в нас, но все-таки сидит еще так крепко, что от него не отделаться. Стоит мне взять в руки газету, и я уже вижу, как шмыгают между строками эти могильные выходцы. Да, верно, вся страна кишит такими привидениями; должно быть, они неисчислимы, как песок морской. А мы жалкие трусы, так боимся света!..

ПАСТОР МАНДЕРС. Ага, вот они плоды вашего чтения!.. Славные плоды, нечего сказать! Ах, эти отвратительные, возмутительные вольнодумные сочинения!

ФРУ АЛВИНГ. Вы ошибаетесь, дорогой пастор. Это вы сами пробуди во мне мысль. Вам честь и слава.

ПАСТОР МАНДЕРС. Мне?!

ФРУ АЛВИНГ. Да, вы принудили меня подчиниться тому, что вы называли долгом, обязанностью. Вы восхваляли то, против чего возмущалась вся моя душа. И вот я начала рассматривать, разбирать ваше учение. Я хотела распутать лишь один узелок, но едва я развязала его – все расползлось по швам. И я увидела, что это машинная строчка.

ПАСТОР МАНДЕРС (тихо, потрясенный). Да неужели это и есть все мое достижение в самой тяжкой борьбе за всю мою жизнь?..

ФРУ АЛВИНГ. Зовите это лучше самым жалким своим поражением.

ПАСТОР МАНДЕРС. Это была величайшая победа в моей жизни, Элене. Победа над самим собой.

ФРУ АЛВИНГ. Это было преступление против нас обоих.

ПАСТОР МАНДЕРС. Преступление, что я сказал вам: вернитесь к вашему законному супругу, когда вы пришли ко мне обезумевшая, с криком: «Вот я, возьми меня!»? Это было преступление?

ФРУ АЛВИНГ. Да, мне так кажется.

ПАСТОР МАНДЕРС. Мы с вами не понимаем друг друга.

ФРУ АЛВИНГ. Во всяком случае, перестали понимать.

ПАСТОР МАНДЕРС. Никогда… никогда в самых сокровенных своих помыслах не относился я к вам иначе, нежели к супруге другого.

ФРУ АЛВИНГ. Да, в самом деле?

ПАСТОР МАНДЕРС. Элене!..

ФРУ АЛВИНГ. Человек так легко забывает.

ПАСТОР МАНДЕРС. Не я. Я тот же, каким был всегда.

ФРУ АЛВИНГ (меняя тон). Да, да, да, не будем больше говорить о прошлом. Теперь вы с головой ушли в свои комиссии и заседания, а я брожу тут и борюсь с привидениями, и с внутренними и с внешними.

ПАСТОР МАНДЕРС. Отогнать внешних я вам помогу. После всего того, о чем я с ужасом узнал от вас сегодня, я не могу со спокойной совестью оставить в вашем доме молодую, неопытную девушку.

ФРУ АЛВИНГ. Не лучше ли всего было бы ее пристроить? То есть выдать замуж за хорошего человека.

ПАСТОР МАНДЕРС. Без сомнения. Я думаю, это во всех отношениях было бы для нее желательно. Регина как раз в таких годах, что… То есть я, собственно, несведущ в таких делах, но…

ФРУ АЛВИНГ. Регина рано созрела.

ПАСТОР МАНДЕРС. Не правда ли? Мне помниться, что она уже была поразительно развита физически, когда я готовил ее к конфирмации. Но пока что ее следует отправить домой, под надзор отца… Ах да, Энгстран ведь не… И он, он мог так обманывать меня!

Стук в дверь в передней.

ФРУ АЛВИНГ. Кто бы это? Войдите!

ЭНГСТРАН. (одетый по-праздничному, в дверях). Прощенья просим, но…

ПАСТОР МАНДЕРС. Ага! Гм!..

ФРУ АЛВИНГ. А, это вы, Энгстран?

ЭНГСТРАН. Там никого не было из прислуги, и я осмелился войти.

ФРУ АЛВИНГ. Ну-ну, войдите же. Вы ко мне?

ЭНГСТРАН (входя). Нет, благодарим покорно. Мне бы вот господину пастору сказать словечко.

ПАСТОР МАНДЕРС (ходя взад и вперед). Гм, вот как? Со мной хотите поговорить? Да?

ЭНГСТРАН. Да, очень бы хотелось.

ПАСТОР МАНДЕРС (останавливается перед ним). Ну-с, позвольте спросить, в чем дело?

ЭНГСТРАН. Дело-то вот какое, господин пастор. Теперь там у нас расчет идет… Премного вами благодарны, сударыня!.. Мы совсем, значит, покончили. Так мне сдается: что хорошо бы нам, – мы ведь так дружно работали все время, – хорошо бы нам помолиться на прощанье.

ПАСТОР МАНДЕРС. Помолиться? В приюте?

ЭНГСТРАН. Или господин пастор думает – это не годится?

ПАСТОР МАНДЕРС. Нет, конечно, вполне годится, но… гм…

ЭНГСТРАН. Я сам завел было тут такие беседы по вечерам…

ФРУ АЛВИНГ. Разве?

ЭНГСТРАН. Да, так, иной раз… На манер душеспасительных, как это называется. Только я простой человек, неученый, – просвети меня господи, – без настоящих понятиев… Так я и подумал, раз сам господин пастор тут…

ПАСТОР МАНДЕРС. Вот видите ли, Энгстран, я должен сначала задать вам один вопрос. Готовы ли вы к такой молитве? Чиста и свободна ли у вас совесть?

ЭНГСТРАН. Ох, господи, спаси меня грешного! Куда уж нам говорить о совести, господин пастор.

ПАСТОР МАНДЕРС. Нет, именно о ней-то нам и нужно поговорить. Что же вы мне ответите?

ЭНГСТРАН. Да, совесть – она, конечно, не без греха.

ПАСТОР МАНДЕРС. Все-таки сознаетесь! Но не угодно ли вам теперь прямо и чистосердечно объяснить мне: как это понять – насчет Регины?

ФРУ АЛВИНГ (поспешно). Пастор Мандерс!

ПАСТОР МАНДЕРС (успокаивающим тоном). Предоставьте мне!..

ЭНГСТРАН. Регины? Господи Иисусе! Как вы меня напугали! (Смотрит на фру Алвинг.) Не стряслось же с нею беды?

ПАСТОР МАНДЕРС. Надеемся. Но я спрашиваю: как вам приходится Регина? Вас считают ее отцом… Ну?

ЭНГСТРАН (неуверенно). Да… гм… господину пастору известно, как у нас вышло дело с покойницей Иоханной?

ПАСТОР МАНДЕРС. Никаких уверток больше, все на чистоту! Ваша покойная жена призналась фру Алвинг во всем, прежде чем отошла от места.

ЭНГСТРАН. Ах, чтоб… Все-таки, значит?..

ПАСТОР МАНДЕРС. Да, вы разоблачены, Энгстран.

ЭНГСТРАН. А она-то клялась и проклинала себя на чем свет стоит…

ПАСТОР МАНДЕРС. Проклинала?

ЭНГСТРАН. Нет, она только клялась, но всею душой.

ПАСТОР МАНДЕРС. И вы в течение стольких лет скрывали от меня правду? Скрывали от меня, когда я так безусловно верил вам во всем!

ЭНГСТРАН. Да, видно, так уж вышло, делать нечего.

ПАСТОР МАНДЕРС. Заслужил я это от вас, Энгстран? Не готов ли я был всегда поддержать вас и словом и делом, насколько мог? Отвечайте. Да?

ЭНГСТРАН. Да, пожалуй, плохо бы пришлось мне и не раз и не два, не будь пастора Мандерса.

ПАСТОР МАНДЕРС. И вы мне так отплатили? Заставить меня занести неподобающую запись в церковную книгу! Скрывать от меня в течение стольких лет истинную правду! Ваш поступок непростителен, Энгстран, и отныне между нами все кончено.

ЭНГСТРАН (со вздохом). Да, пожалуй, так оно и выходит.

ПАСТОР МАНДЕРС. А вы разве могли бы что-нибудь сказать в свое оправдание?

ЭНГСТРАН. Да чего ж ей было ходить да благовестить об этом – срамить себя еще пуще? Представьте-ка себе, господин пастор, стрясись с вами такое, как с покойницей Иоханной…

ПАСТОР МАНДЕРС. Со мной!

ЭНГСТРАН. Господи Иисусе! Да не аккурат такое! Я хотел сказать: стрясись с пастором что-нибудь такое неладное, за что люди глаза колют, как говорится. Не приходится нашему брату мужчине больно строго судить бедную женщину.

ПАСТОР МАНДЕРС. Я и не сужу ее. Я вас упрекаю.

ЭНГСТРАН. А дозволено будет задать господину пастору один вопросец?

ПАСТОР МАНДЕРС. Спрашивайте.

ЭНГСТРАН. Подобает ли человеку поднять павшего?

ПАСТОР МАНДЕРС. Само собой.

ЭНГСТРАН. И подобает ли человеку держать свое чистосердечное слово?

ПАСТОР МАНДЕРС. Разумеется, но…

ЭНГСТРАН. Вот как стряслась с ней беда из-за этого англичанина, а может, американца или русского, как их там знать? – так она и перебралась в город. Бедняжка спервоначалу-то отвертывалась было от меня и раз и два; ей все, вишь, красоту подавай, а у меня изъян в ноге. Господин пастор знает, как я раз отважился зайти в танцевальное заведение, где бражничали да, как говорится, услаждали свою плоть матросы, и хотел обратить их на путь истинный…

ФРУ АЛВИНГ (у окна). Гм…

ПАСТОР МАНДЕРС. Знаю, Энгстран. Эти грубияны спустили вас с лестницы. Вы уже рассказывали мне об этом. Ваше увечье делает вам честь.