Психопатки. Психология женского зла - Лидия Бенеке

особого внимания. Например, она не пишет: «…когда я отправила своих детей по платформе в воду вместе с автомобилем». Ее формулировка — «позволив своим детям скатиться по платформе в воду» — производит впечатление отрешенности и безучастности. Ведь есть разница — разрешать детям делать что-то, способное нанести им вред, или напрямую и нацеленно причинять этот вред. Отстраненность, которую демонстрирует Сьюзан в своих объяснениях, характерна для преступников, особенно для тех, кто не может связать совершенный ими поступок с собственным представлением о себе.

Позже обвинение особо подчеркнет, что Сьюзан не выпрыгивает из катящейся машины из-за абсолютно спонтанно возникшего страха смерти. Вместо этого она стоит снаружи, рядом с автомобилем, ежась на холодном ночном воздухе, и намеренно отпускает ручной тормоз, тем самым обрекая своих детей, а не себя, на смерть в черной ледяной воде. Ее поведение сразу же после происшествия также свидетельствует о том, что первоначальное намерение совершить суицид сменяется иным решением в тот самый момент, когда она умышленно отправляет мальчиков на смерть: вероятно, она хотела выставить себя жертвой, у которой трагически и вовсе не по ее вине отняли сыновей. Учитывая реальную картину событий, кажется, что следующее письменное объяснение Сьюзан больше походит на попытку снять с себя вину — как перед самой собой, так и перед окружающими, — чем описать случившееся: «Я бросилась бежать с криками: „О боже! О боже, нет! Что я натворила? Почему ты это допустил?“ Мне так хотелось повернуть назад, но я знала, что было слишком поздно. Я была совершенно не в себе! Я не могла поверить в то, что наделала».

На самом деле Сьюзан сознательно удаляется от озера, где медленно опускается на дно машина с детьми. Как позже выяснило обвинение при восстановлении хода событий, у Сьюзан было около шести минут, чтобы попробовать вытащить малышей из тонущей машины. В течение этого времени женщина могла попытаться сделать это самостоятельно или позвать на помощь. Но ее одежда остается чистой и сухой. Она не предпринимает никаких усилий, чтобы спасти сыновей, хотя должна понимать, что они умерли не сразу, а сначала проснулись и, пристегнутые к детским сиденьям, в ужасе ожидали смерти. Майкл и Алекс, должно быть, очнулись от удара машины о воду и запаниковали. Они, вероятно, звали мать, которая в это время быстро отошла от озера, чтобы не слышать их крики. По крайней мере, она упоминает о криках детей в своих более поздних показаниях, когда описывает их предполагаемое похищение.

Но эти шесть минут, в течение которых она могла пожалеть о своем убийственном решении и, по крайней мере, попытаться вмешаться, Сьюзан использует на то, чтобы направиться к ближайшему дому, расположенному примерно в четырехстах метрах от места событий. Женщина не собирается звать на помощь или в отчаянии признаваться в содеянном. Она излагает драматичную, оправдывающую ее историю, которую придумала за время пути до вышеупомянутого дома. Сьюзан думает совсем не о детях, которые медленно и мучительно гибнут в темном холодном озере, — ей нужно рассказать правдоподобную историю произошедшего.

Весьма вероятно, что Сьюзан не признается даже самой себе, что в тот момент, когда она стояла рядом с машиной и наклонялась, чтобы отпустить ручной тормоз, она меняла собственную жизнь, а не решала судьбу мальчиков. Сьюзан всегда была очень нестабильной личностью как в чувствах, так и в мыслях. Какая-то часть ее стремится быть любящей матерью, а другая желает наконец освободиться от бремени ответственности за двух маленьких детей, которых она родила слишком рано. Человек, которым хочет быть Сьюзан, в некотором смысле несовместим с ее реальными потребностями и желаниями. Она не собиралась становиться женщиной, которая жертвует собственными детьми ради своей якобы огромной любви, — но на самом деле именно ею она и явлется.

В более позднем признательном письме Сьюзан заявляет о любви к Майклу и Алексу и о чувстве вины по отношению к ним: «Я люблю своих детей всем [нарисованное сердце]. Это никогда не изменится. Я молила их о прощении, и надеюсь, что они найдут в своем [нарисованное сердце] силы простить меня. Я не хотела причинить им боль!! Я сожалею о случившемся и знаю, что мне нужна помощь. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить себя за то, что я сделала».

Вполне вероятно, что Сьюзан действительно испытывает эти чувства — по крайней мере в глубине души, — когда пишет это письмо. Но ее чувства в любом случае менее стабильны, чем у большинства других людей. Сразу после того, как она говорит о своей вине, Сьюзан объясняет, что в целом она может жить дальше, вопреки ужасу содеянного: «Мои дети, Майкл и Алекс, теперь с нашим небесным Отцом, и я знаю, что они больше никогда не пострадают. Для матери это важнее, чем любые слова».

Тщетные поиски

Для матери это естественный инстинкт — защитить своих детей от опасности.

Сьюзан Смит в телеинтервью, когда она притворялась, что ее детей похитили

Дорога от озера до ближайшего дома занимает около пяти минут, если идти обычным шагом. Сьюзан взволнована, но ее мысли сосредоточены исключительно на одном: «Что будет дальше?» Подойдя к дому, она рыдает и кричит: «Пожалуйста, помогите! У него мои дети и моя машина! У какого-то чернокожего мои дети и моя машина!»

Жильцы немедленно вызывают полицию. Между тем Сьюзан рассказывает, что какой-то афроамериканец запрыгнул в ее автомобиль на светофоре и стал угрожать пистолетом. Этот человек якобы заставил ее проехать какое-то расстояние, несколько километров, приказав молчать и делать то, что он говорит. В итоге незнакомец велел ей остановиться возле указателя на озеро Джона Лонга. Затем он приказал ей немедленно выйти из машины, но запретил брать с собой детей. Свое требование он озвучил, якобы направив на женщину дуло пистолета, а потом вытолкнул ее из машины. Когда она в отчаянии спросила, почему ей нельзя забрать детей, преступник сказал, что очень спешит и не причинит вреда мальчикам. После этого он умчался, увозя Майкла и Алекса, громко звавших свою мать. Сьюзан бросилась к ближайшему дому, который был на ее пути.

После этого рассказа Сьюзан просит разрешения воспользоваться ванной. Она звонит матери, но не застает ее дома, затем отчиму