Сад принцессы Сульдрун - Джек Холбрук Вэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А теперь храбро иди вперед! – кивнул король Тробиус. – Ступай своей дорогой и не оглядывайся – если оглянешься, семь лет тебе не будет сопутствовать удача. Только так можно покинуть обитель фей!
Друн отвернулся и зашагал по Придурковатой поляне, глядя только перед собой. Фалаэль, сидевший поодаль, не принимал участия в прощальной церемонии. Но теперь он отправил вслед за Друном зачарованный пузырь звука, который никто не мог услышать. Плывя над поляной, пузырь догнал Друна и неожиданно лопнул у него за спиной:
– Друн! Друн! Один момент!
Друн остановился и обернулся, но увидел только пустую поляну, отзывавшуюся эхом издевательского смеха Фалаэля. Где была обитель? Куда делись павильоны, гордые штандарты с плещущими по ветру хоругвями? Все, что осталось, – пологое, поросшее травой возвышение там, где посреди поляны кривился чахлый дуб.
Огорченный Друн отвернулся и побрел прочь. Может ли быть, что король Тробиус в самом деле ниспошлет ему семь лет сплошных неудач только потому, что Фалаэль снова сыграл с ним злую шутку? Законы полулюдей изредка нарушались, но только изредка.
Флотилия летних туч закрыла солнце, и лес заметно помрачнел. Друн потерял способность ориентироваться и вместо того, чтобы направиться на юг, где кончался лес, побрел сначала на запад, а потом стал постепенно поворачивать к северу, все дальше углубляясь в чащу под древними дубами с шишковатыми стволами и огромными раскидистыми ветвями, взбираясь на припушенные мхом скальные обнажения, вдоль тихих ручьев, окаймленных папоротниками… и так прошел весь день. Перед заходом солнца Друн изготовил нечто вроде постели из папоротника и с наступлением темноты улегся в зарослях орляка. Он долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам леса. Зверей он не боялся – они издали замечали выходца из обители фей и обходили его. Но в чаще бродили другие существа – что, если одно из них его почует? Друн не хотел даже думать о последствиях. Он прикоснулся к талисману, висевшему на шее, и подумал: «Хорошо, что я не знаю страха. Иначе мне не удалось бы уснуть от беспокойства».
Наконец веки его отяжелели, и он заснул.
Тучи разбежались; полумесяц воспарил в небо, и лунный свет стал просачиваться сквозь листву на лесную подстилку. Так прошла ночь.
На рассвете Друн встрепенулся и приподнялся в гнезде из мятых листьев папоротника. Озираясь по сторонам, он вспомнил изгнание из обители фей. Безутешный, он сидел, обняв руками колени, одинокий и потерянный… Издалека, из лесной чащи, послышался переливчатый свист – Друн насторожился, прислушался… Нет, это была всего лишь птица, а не перекличка фей. Поднявшись на ноги, Друн стряхнул с себя остатки травы и земли. Неподалеку он нашел заросший каменный уступ, сплошь покрытый земляникой, и таким образом позавтракал. У него несколько поднялось настроение. Наверное, все было к лучшему. Так как он не родился эльфом, ему давно уже пора было проложить себе дорогу в мире людей. Разве он не был, в конце концов, сыном принца и принцессы? Ему нужно было только найти своих родителей – все остальное приложится.
Друн снова огляделся. Вчера он явно повернул куда-то не туда – а куда надо было идти? Друн практически ничего не знал о землях, окружавших Тантревальский лес, и никто не научил его ориентироваться по солнцу. Он выбрал случайное направление и вскоре вышел к ручью; вдоль берега ручья можно было заметить некое подобие тропы.
Друн задержался, чтобы приглядеться и прислушаться. По тропам ходят, а в глубине леса встреча с другим путником не сулила ничего доброго. Может быть, лучше было бы перейти ручей и снова углубиться в лес, оставив тропу позади. С другой стороны, тропа могла куда-нибудь привести и, если соблюдать осторожность, опасностей можно было избежать. В конце концов, какого врага он не посмел бы встретить лицом к лицу и победить с помощью своего талисмана и надежного клинка Дассенаха?
Друн расправил плечи и зашагал по тропе, направившись на северо-восток, то есть еще глубже в лес. Через два часа он вышел к просеке, усаженной давно одичавшими сливовыми и абрикосовыми деревьями.
Просека заинтересовала Друна. Она казалась тихой и заброшенной. Пчелы жужжали среди лютиков, красного клевера и портулака; нигде не было признаков жилья. Но Друн все еще медлил, не выходя под открытое небо, – его удерживал целый рой подсознательных предупреждений. Друн позвал:
– Кто хозяин этих фруктов? Послушайте! Я голоден и хотел бы сорвать десяток абрикосов и десяток слив. Можно?
Молчание.
Друн громко сказал:
– Если вы не запрещаете, я буду считать ваше молчание согласием и благодарю вас за щедрость!
Из-за дерева шагах в двадцати пяти от Друна выскочил узколобый тролль с огромным красным носом, из ноздрей которого торчали метелки волос. У него в руках были сеть и деревянные вилы.
– Вор! – заорал тролль. – Запрещаю собирать мои плоды! Если б ты сорвал хоть один абрикос, ты попал бы ко мне в рабство! Я бы тебя связал и откармливал абрикосами, а потом продал бы тебя огру Арбогасту! За десять абрикосов и десять слив изволь заплатить медный грош.
– Дороговато – за фрукты, которым все равно придется гнить, – заметил Друн. – Разве моей благодарности недостаточно?
– Благодарность не сваришь в горшке вместо репы. Давай грош – или закусывай травой!
– Хорошо, – сказал Друн.
Он вынул из кошелька медный грош и перебросил его троллю; тот удовлетворенно хмыкнул:
– Десять абрикосов и десять слив, не больше! И смотри не жадничай, не бери только самые лучшие.
Друн сорвал десяток абрикосов и десяток слив, а тролль стоял и подсчитывал. Как только Друн взял последнюю сливу, тролль закричал:
– Все! Теперь проваливай!
Друн шагал по тропе, закусывая фруктами. Закончив, он напился из ручья и продолжил путь. Пройдя еще полмили, он остановился, постучал по кошельку и заглянул в него: грош вернулся.
Ручей расширился и превратился в пруд под сенью четырех величественных дубов.
Друн вытащил из болотистой земли несколько стеблей камыша и промыл их хрустящие белые корневища. Обнаружив на берегу также побеги кресс-салата и дикой капусты, он подкрепился пахучей свежей зеленью и направился дальше по тропе.
Ручей впадал в реку; чтобы идти дальше, нужно было как-то перебраться на другой берег. Неподалеку Друн заметил аккуратный деревянный мост через реку. Снова побуждаемый осторожностью, он задержался, не решаясь поставить ногу на настил моста.
Вокруг никого не было; не было и каких-либо признаков того, что проход по мосту мог быть запрещен или ограничен.
