Над квадратом раскопа - Андрей Леонидович Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это произошло во время раскопок древнего Новгорода.
Культурный слой достигал здесь девяти метров, он был пропитан влагой, и все органические остатки, в том числе и дерево, сохранились в нем исключительно хорошо. Ничего удивительного в этом не было, если вспомнить, что болота, эти естественные «консервы» природы, сохраняют в своей толще от гниения абсолютно все, что в них попадает. Не случайно находки доисторических тканей, остатков растений и даже мумифицированных природой тел людей происходят из свайных и болотных поселений.
Что касается дерева, то в земле оно сохраняется, как правило, в двух взаимоисключающих условиях — когда очень сухо или когда очень мокро. Гниение древесины — результат жизнедеятельности особых микроорганизмов, которые могут существовать только при наличии воздуха и влаги. В первом случае, как, например, в Египте, очень сухо, им не хватает влаги; во втором случае, как то произошло в древнем Новгороде, им не хватало воздуха. Это обстоятельство и сыграло на руку археологам. Древние новгородцы, обновляя мостовые, не меняли деревянные настилы. Новую мостовую они клали поверх старой, так что при раскопках, по мере углубления в землю, глазам археологов открывался штабель из плах, сложенный в течение шести веков, от десятого до пятнадцатого включительно, и состоявший из образцов деревьев, последовательно срубавшихся в окрестных лесах в течение всего этого времени.
Определенные слои мостовых были связаны со строительством и гибелью окружавших улицу зданий, от которых оставались в земле нижние венцы. И всюду вокруг лежало дерево: деревянные ковши, весла, гребни, бочки, кадушки, деревянные рукоятки топоров, косовища, множество других предметов и обломков. Всеми ими надо было заниматься, изучать, определять, поэтому сотрудничество археологов со специалистами-дендрологами началось с первых же лет раскопок.
Скоро возникла мысль, что самого пристального внимания заслуживают не только деревянные изделия, но и само дерево, как таковое. Именно дерево должно было помочь датировать все новгородские находки с небывалой точностью — до года.
«С первого же дня рождения живое дерево является очевидцем многочисленных явлений природы и той среды, где оно произрастает. Годичное кольцо — это память природы, в которой хранятся с точностью до одного года оценки разнообразных климатических условий прошлого — осадки, температура воздуха, влажность почв, солнечная активность и даже удельная радиоактивность земной атмосферы. Дендрохронология может дать широкую информацию с точностью до года о разных природных явлениях, которые оказывали влияние на ширину и структуру годичных колец».
Так много лет спустя после начала исследований писал в книге о дендрохронологии Б. А. Колчин, основатель этой области науки в нашей стране, составивший полную шкалу колебаний годичного прироста деревьев для Восточной Европы на протяжении 1182 лет — с 788 по 1970 год.
Зависимость толщины годового прироста деревьев от климата и солнечной радиации, как я уже писал, впервые заметил в 1901 году американский астроном А. Дуглас. Выделенные им кольца одиннадцатилетнего солнечного цикла позволили установить последовательность колебания прироста годовых колец у деревьев, произраставших на одной территории и в одно время. А если одно дерево росло раньше, а другое позже? Важно было, чтобы какое-то время они росли вместе, пусть и на значительном удалении друг от друга: одновременная серия годовых колец служила надежным «мостиком» для их связи. Роль подобного «мостика» между разорванными системами колец может сыграть третье дерево, если оно занимает промежуточное положение во времени между первым и вторым. Наблюдения А. Дугласа положили начало методу перекрестной датировки, с помощью которого он смог датировать одновременные и разновозрастные поселения древних индейцев по спилам деревянных балок, сохранившихся благодаря сухому климату. Одновременно он продолжал составлять дендрохронологическую шкалу по живым деревьям, «протянув» ее по балкам домов первых испанских поселенцев до поселений ацтеков в штате Нью-Мексико.
В результате в его руках оказались две дендрохронологические шкалы: «плавающая», то есть не достигающая современности, построенная на материале древних поселений, и абсолютная, протянутая от 1280 года до наших дней. Специальные экспедиции на археологические объекты вскоре позволили А. Дугласу и его ученикам сомкнуть эти две шкалы, получив полную серию годовых колец от 698 года нашей эры до современности.
Так начались дендрохронологические исследования, создавшие к настоящему времени для Северной и Центральной Америки абсолютную дендрохронологическую шкалу протяженностью в 8253 года.
Метод А. Дугласа был применен советскими археологами и в Новгороде. Ярусы древних мостовых давали сотни образцов деревьев, срубленных одновременно и связанных сериями колец с более древними, лежащими под ними. Даты отдельных серий колец уточнялись срезами с балок новгородских храмов, точное время постройки которых было хорошо известно благодаря летописям и надписям в церквах и на иконах. В серии таких диаграмм находили свое место и деревянные изделия, и бревна строений, расположенных по обеим сторонам мощеных улиц.
Одновременно с Новгородом составлялась дендрохронологическая шкала других древнерусских городов, в которых велись раскопки и слой которых точно так же сохранил от уничтожения дерево, — Смоленска, Пскова, Белоозера, Кириллова, Полоцка, Торопца, позволяя протягивать шкалу все ближе к современности.
Дендрохронология — датировка годовых колец деревьев по их толщине на спилах.
Создание дендрохронологической шкалы было большим достижением советской науки. Помимо своего прикладного значения, для целей датировки, она представляла картину климатических колебаний за одиннадцать веков и подтвердила ряд уже известных ритмов солнечной активности. Теперь ее следовало продолжить во времени, вниз, в глубины прошлого. Как? По-видимому, с помощью болот, болотных городищ железного века, остатки которых известны в Прибалтике, в западных районах нашей страны, чтобы потом через них выйти на болотные поселения и свайные постройки неолита.
В самом деле, какой огромный, никем не затронутый благодатный материал для самых различных исследований ждет будущих дендрологов в слоях «пограничного горизонта», где законсервированы сотни пней с сохранившимися годовыми кольцами, и в остатках свайных поселений, где сотни деревянных свай позволяют составлять достаточно продолжительные «плавающие» шкалы самых критических периодов жизни биосферы в голоцене!
Объединенные исследования геохимиков, дендрологов, палеоботаников, геофизиков, климатологов, биофизиков и, возможно, астрономов откроют в этих удивительных архивах природы летопись всего голоцена. «Плавающие» шкалы свайных поселений здесь будут перекрываться разновременными лесами «пограничного горизонта», а те в свою очередь могут быть продолжены во времени по пням прибрежных деревьев, переживших периоды увлажнений, или по сваям поселений, отмечающих переход от одной фазы к другой. Здесь
