Капитаны ищут путь - Юрий Владимирович Давыдов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время этих экспедиций был пройден северный магнитный полюс. С магнитными наблюдениями Амундсен совмещал и геодезические работы. Возвращаясь к своей «Йоа», путники с особой силой чувствовали — человек всегда судит по сравнению — уют замороженных кают и превосходный вкус супов, сваренных на линдстремовских примусах. «Йоа» совсем скрылась в огромных снежных сугробах. Толщина льда в бухте достигла почти четырех метров.
К концу мая полярный пейзаж несколько оживили стайки воробьев.
А в начале июня проглянули кое-где проталины, и маленькие черные полосочки земли несказанно обрадовали зимовщиков. В небе тянулись гусиные караваны. Снег начал сходить, в озерах заплескалась форель, потешные зверушки — лемминги сновали среди мхов и, наконец, пришествие полярного лета ознаменовалось появлением несносных комаров, от которых нигде и никому не было спасения.
По-прежнему, не давая ни себе, ни подчиненным длительного отдыха, Руал Амундсен собирал данные о земном магнетизме, путешествуя на шлюпках вокруг Земли короля Уильяма.
В проливе Симпсона давно уже вскрылся лед; потеряв снеговой покров, он плавал дробными кусками, отливая на солнце голубовато-зеленым цветом. Путь на запад был свободен, и если бы у Амундсена была одна цель — первым свершить сквозное плавание Северо-Западным проходом, то он с успехом мог бы вести «Йоа». Но его судно все еще стояло в тихой бухте и никаких признаков подготовки к плаванию на нем не было заметно. Амундсен и не думал покидать Землю короля Уильяма. Руал был верен своему слову: ведь он обещал Нансену и Неймайеру привезти богатый материал о земном магнетизме.
Шли месяц за месяцем, в точности соответствуя приметам, которыми наделял их эскимосский календарь: май — нетчьялерви: детеныш тюленя уходит в море; июнь — каваруви: детеныш тюленя линяет; июль — носруи и итчьяви: олень рожает, птица высиживает птенцов… Месяц за месяцем, медленная смена времен, постоянность событий: сентябрь и октябрь — олени откочевывают на юг; ноябрь — эскимосы готовят зимние склады; наконец, декабрь — солнце скрывается. И опять — январь, капидра: холодно, эскимос мерзнет…
Не только эскимосы мерзнут, мерзнут и норвежские моряки. Все так же ведут они исследования; все так же уходят в санные экспедиции, натыкаясь порой на печальные останки экспедиции Франклина, поправляют развороченные могилы и читают на скале потемневшую надпись:
«Eternal honor to the discoverers of the NW passage» — «Вечная память открывателям Северо-западного прохода».
На сотни и сотни миль тянется узенький след нарт: норвежцы одолевают снеговые дали. Пролив Симпсона и Земля короля Уильяма обретают точные очертания на картах, вычерченных лейтенантом Хансеном. Лист к листу ложатся записи магнитных наблюдений и метеорологические заметки, укладывается зоологическая коллекция, полнятся ящики этнографическими экспонатами.
Амундсен и его друзья могут чувствовать удовлетворение, хотя они еще и не знают, что на обработку одних только магнитных наблюдений ученым потребуется около двух десятилетий!
ЧЕРНАЯ ШХУНА — ВЕСТНИК ПОБЕДЫ
Тринадцать месяцев беспрерывно работали самозаписывающие приборы обсерватории. Столько же недвижим был винт «Йоа», убраны ее паруса, молчал мотор. 12 августа 1905 года, в девять часов вечера, приборы обсерватории были остановлены, а на следующее утро был пущен мотор. «Йоа» снималась с якоря; «Йоа» оставляла Землю Короля Уильяма. И лейтенант Хансен мог повторить излюбленные им строки поэта Бьернсена:
Бодро, бесстрашно смотри вперед! Если надежду рок разобьет — Новой твой взор засияет!Густой туман повис клочьями на мачте, потек по парусам, спустился на палубу, заклубился у бортов и, сгрудившись, сомкнувшись, запеленал судно. Слабый бриз чуть полнил паруса; мотор был остановлен; «Йоа» двигалась медленно и плавно.
На закате огибала она мыс Холла. Туман рассеялся. Солнце закатывалось красное. Его скошенные лучи, тишина предвечерних часов, резкая чернота береговых утесов, плавный ход «Йоа», начавшей второй этап борьбы за Северо-Западный проход, неизвестность будущего — все это настраивало моряков на серьезный, торжественный лад. И, точно для того чтобы еще более усугубить торжественность момента, на траверзе мыса Холла экипаж «Йоа» увидел каменные глыбы надгробий франклиновских скитальцев и ту скалу, где были высечены скорбные и мужественные слова:
«Вечная память открывателям…»
Салютуя мертвым, «Йоа» приспустила флаг. Медленно скрылся мыс Холла, ушла за горизонт Земля короля Уильяма. И над Амундсеном вновь засвистал ветер Северо-Западного прохода.
Бодро, бесстрашно смотри вперед! Если надежду рок разобьет — Новой твой взор засияет!Камни и мели встают на пути «Йоа». Ни одно судно не показывалось на этом отрезке пути. Карт нет. Непрестанно бросают лот. Денно и нощно торчит на марсе вахтенный.
Закусив трубку, осторожно ворочает штурвал Руал Амундсен или премьер-лейтенант Годфред Хансен. Вик и Риствед сменяют друг друга у мотора. Антон Лунд и Хельмер Хансен ведут прокладку.
Напряженные дни. Амундсен потерял аппетит. Линдстрем даже не пытается его уговаривать. Капитан не спит сутками. Он почти страшен. Он выглядит стариком. дни кажутся нескончаемыми.
Пролив Виктории встречает «Йоа» массами битого льда. Судно врезается в них, пробивается, отходит, огибает, опять врезается. У мыса Колборна можно перевести дух: начинается фарватер, описанный полсотни лет назад смелым и талантливым командиром «Энтерпрайз» Коллинсоном.
Все дальше и дальше уходит «Йоа». Высокие и крутые берега острова Ричардсона. Островки и мыс Крузенштерна в проливе Долфин и Юнион… Темные стволы плавника, вынесенного рекой Коппермайн… Все дальше и дальше идет «Йоа»…
Сдав вахту, Руал Амундсен устало спустился в каюту. Лег плашмя на койку, скрестил налившиеся свинцом руки, быть может, удастся соснуть часок-другой. С треском распахивается дверь, и восторженный вопль:
