Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

— С этого момента ваш отряд, подполковник, подчиняется только мне.

— А чем вы можете подтвердить сказанное? — спросил Карл равнодушным тоном, сдерживая желание послать эсэсовца в мундирчике а-ля «Веселый Роджерс» ко всем чертям. «Не было у нас только гестаповских начальников! Для чего мы потребовались этим ангелам из преисподней?»

— Потрудитесь ознакомиться, — процедил Ягвиц, извлекая из портфеля документ, напечатанный на плотной бумаге высшего качества:

«Штурмбанфюрер СС Клаус Ягвиц действует во исполнение личного, строго секретного приказа чрезвычайной важности. Предлагается всем военным и государственным органам оказывать Ягвицу всяческое содействие и идти навстречу его пожеланиям.

Рассмотрев на документе тисненного золотом орла со свастикой и штамп «Фюрер и рейхсканцлер», фон Риттен понял, что держит в руках «охотничий билет» — документ, дававший его владельцу право арестовывать и расстреливать людей но своему усмотрению.

— Хайль Гитлер! — выбросил руку в нацистском приветствии фон Риттен. — Я в вашем распоряжении, штурмбанфюрер.

Ягвиц не спеша, наслаждаясь властью, спрятал в портфель документ, предоставляющий ему неограниченные полномочия.

— Какие будут возложены на наш отряд задачи?

— Уничтожение воздушных целей.

— Нельзя ли уточнить, каких именно? Это что-либо не ординарное, раз нас подчинили вам и перебазировали сюда столь таинственно?

— Советую вам, подполковник, поменьше ломать голову над этим. Ваша задача — делать то, что я прикажу. А остальное вас не касается.

Штурмбанфюрер извлек из серебряного с чернью портсигара длинную французскую сигарету, вставил ее в еще более длинный мундштук и закурил:

— Меня интересует, когда вы будете готовы к выполнению задачи?

— После прилета наших механиков и заправки самолетов бензином.

— Ганс, уточни, где сейчас транспортный «юнкерc»?

Второй эсэсовец в чине гауптштурмфюрера щелкнул выключателем портативной радиостанции, смонтированной на панели приборной доски «мерседеса». Для радиста у него был неподходящий голос — сиплый, словно простуженный, бас:

— «Марион», я Ноль первый, где сейчас «карета»?

В наушниках пропищало: «Минут через пять будет у нас».

— Действуйте, подполковник, — сказал Ягвиц, — топливо доставлено.

Карл, обернувшись, увидел, что к стоянке самолетов подъезжает большая автоцистерна.

— Не позже чем через час, — продолжал Ягвиц, — вы должны начать дежурство в самолетах четверками в немедленной готовности к вылету.

— До которого времени мы дежурим?

— Дежурите круглосуточно и столько, сколько потребует обстановка. Будет нужно — будете сидеть неделю.

— Это, штурмбанфюрер, очень тяжело для летчиков. Разрешите нам дежуриnm парами?

— Нет, дежурство четверками. Таков приказ. Понятно?

— Есть! Но нам нужно тогда, по крайней мере, помещение для отдыха дежурных экипажей.

Штурмбанфюрер взглянул на хронометр на массивном платиновом браслете:

— Через четверть часа сюда подъедут три штабных автобуса и походная кухня. Надеюсь, ваши «псы» будут довольны комфортом и питанием.

Про себя Ягвиц думал: «Избаловались эти «кобельки» под крылышком у рейхсмаршала. Уж очень он с ними носится». Штурмбанфюрер сам слышал, как Геринг сказал Кальтенбруннеру: «Эрнст, даю вам лучших гончих из своей псарни».

Ягвиц посмотрел на фон Риттена, стоявшего перед ним без всякой почтительности. «Этому барончику сбить спесь не помешает».

— Итак, подполковник, через час жду доклада о вашей готовности. Если вы не уложитесь в срок, — штурмбанфюрер понизил голос, — то вам, фон Риттен, никто не позавидует. Уверяю, что даже рейхсмаршал не успеет за вас заступиться. — Ягвиц сделал маленькую паузу. — Мой радиотелефонный позывной «Марион-1». При подъеме самолетов в воздух ими управляет пункт наведения «Марион» без индекса. Все, фон Риттен, командуйте!

Ягвиц захлопнул дверцу «мерседеса» и, не простившись, рванул с места машину, взревевшую, как самолет.

Карл посмотрел вслед: «Что за людей подбирают в СС? Почему такое могущество в руках этих ублюдков? Почему они так хамски самоуверенны и так пренебрежительны к остальным людям, не входящим в их шайку?»

Разговор с штурмбанфюрером оставил гадливый и тревожный осадок. На душе было неспокойно, как перед грозой.

«Нужно ускорить заправку самолетов и побыстрее посадить четверку в первую готовность. С этим красавчиком, которого Вельзевул прислал на мою голову, шутки» плохи». Перед глазами Карла продолжали маячить карт-бланш с подписью Гитлера и желчное лицо Ягвица. «А все же у него нервная экзема, — думал Карл. — Я это сказал со злости наугад, а попал точно в цель. Причем это, вероятно, любимая мозоль штурмбанфюрера, на которую я наступил…

На щеках и на шее его действительно проглядывали из-под пудры розовые пятна воспаленной кожи. На какой работе и в каком концлагере этот гестаповец истрепал свои нервишки? Ведь он довольно молод, ему нет и тридцати».

Разговаривая с Ягвицем, фон Риттен имел смутное понятие, с кем свела его судьба. Даже среди головорезов из окружения Кальтенбруннера Ягвиц считался страшным человеком. Недаром пьяный Мартин Диппель вспомнил о том, как тот сделал карьеру в «ночь длинных ножей». Ягвиц, будучи девятнадцатилетним парнем, совершенно охмелев от крови, безжалостно расстрелял полдюжины сторонников Рема, захватывая их врасплох в спальнях любовниц.

Не меньше Ягвиц зверствовал и в «хрустальные ночи» 1938 года, когда пылали подожженные синагоги и звенели стекла витрин еврейских магазинов. Именно с тех времен этот голодранец-наци перестал нуждаться в средствах. Хотя деньги не пахнут, но у капиталов Ягвица душок был явно еврейский. Наивно было бы думать, что сумму с многими нулями ему добровольно вручили благодарные семиты, чьи магазины он громил, а владельцев отправлял за колючую проволоку концлагерей. Палач — профессия довольно редкая. Ремеслом убийцы безнаказанно для собственного здоровья могут заниматься только полуидиоты, садисты да отпетые негодяи, утратившие все человеческое. Ягвиц, сохранивший кое-что от «гомо сапиенс», за свою профессию расплачивался острой неврастенией, нарушением обмена веществ и полной импотенцией.

За день до перелета отряда фон Риттена в Сен-Назер в Берлине было получено важное сообщение. Немецкий агент радировал из Алжира, что там произвел посадку самолет, на борту которого находился британский премьер Уинстон Черчилль.

Вскоре расшифрованное сообщение лежало на столе начальника главного имперского управления безопасности обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера, а его копия была вручена начальнику 2-го отдела абвера генералу Лахузену, ведавшему вопросами диверсий и саботажа, ибо на этих двух персон и было возложено проведение операции по уничтожению Уинстона Черчилля.

Не теряя драгоценных минут, ими были отданы соответствующие распоряжения. И тотчас завращались незримые колеса и шкивы сложных механизмов гестапо и абвера. Облава на английского премьер-министра вступила в новую, более активную фазу. Центр ее переместился с Британских островов на материк.

Нацисты чувствовали себя в «нейтральной» Португалии почти как дома. Премьер-министр ее, доктор Салазар, не слишком противился просьбе немцев и дал согласие разместить в Португалии радиолокационную установку и несколько высотных разведчиков Ю-86к.

В начале 1943 года на самой западной точке Европы — мысе Рока — появилось необычное сооружение. Оно было за изгородью из колючей проволоки с предостерегающими надписями «Запретная зона». За частоколом на длинной привязи метались свирепые овчарки и прохаживались часовые. Но маскировочные сети не могли скрыть Г-образных гребенчатых антенн Удо-Яги и обычных радиомачт, поддерживаемых стальными растяжками. Радиолокатор обслуживался светловолосыми парнями, которые стесненно чувствовали себя в штатской одежде и все время порывались ходить в затылок друг другу. Блондины день и ночь следили за движением судов и самолетов англо-американских союзников, проходивших на траверзе Лиссабона, да тосковали по крепкому немецкому пиву и жареным поросячьим ножкам с кислой капустой.

С утра 31 мая им было приказано особое внимание уделить контролю за воздушным движением. Данные о каждом замеченном самолете над океаном должны были немедленно сообщаться в Берлин.

На радиолокационную станцию управления наведением самолетов, расположенную вблизи Сен-Назер, из Берлина доставили двух офицеров боевого управления, считавшихся лучшими асами в ПВО столицы по наведению истребителей на воздушные цели.

С рассвета 31 мая в воздухе постоянно находились экипажи Ю-86к, взлетевшие с португальских аэродромов. Забравшись на высоту, недоступную для английских истребителей, они курсировали между Гибралтаром и траверзом Лиссабона, внимательно просматривая воздушное пространство над океаном.