Битва во времени - Юрий Леляков

— Но не думаешь же ты, что высшие существа в самом деле… — снова попыталась начать Фиар.

— Не знаю, что и думать… — признался Итагаро. — Это же я вспоминаю всё, что мы изучали в интернате — и легально, и тайком… И общее чувство — какой-то насмешки! Будто нам не хотят что-то объяснить или привести к совершенству — а просто навязать чью-то конкретную, персональную волю как физический закон! Хотя какой же физический закон — если его в принципе можно нарушить, оставаясь частью той же Вселенной? И почему я должен придерживаться чьей-то конкретной воли как физического закона? А к этому призывают почти все учения! И опять же — их роль в данной ситуации… Чем они выше нас? Неужели их верховенство — в том, чтобы не проявить ни реальной мощи и мудрости, ни даже просто понимания и сочувствия, одно холодное оценивающее любопытство: как справитесь без нас? То есть даже трагедия миллионов людей — для них лишь испытание оставшихся на верность себе? А мы должны верить, что кто-то из чистого альтруизма поможет нам — но на самом деле они «просто так» ничего не сделают, хоть все вы тут пропадайте? А другие и не замечают нас при нашей малости — но их надо почитать, поклоняться им, и перед ними человек тоже как-то ответственен? И всякий раз нам будут только навязывать чьё-то мнение, играя на чувствах вины и страха?

— Но опять что-то не так, — в который раз попыталась остановить его Фиар. — Подлинно высшие существа — могут вовсе не обладать нашим, человеческим мироощущением. У них — иные сроки жизни на одном плане, иные пространственно-временные масштабы… А о некоторых — и вовсе говорится, что они вышли из цепи перерождений на разных планах Бытия…

— И кто же тогда говорит с нами от их имени? И потом всякий раз заявляет: вы сами виноваты — всё не так поняли? А это «не так» означает — самоистязания, войны, панику из-за пророчеств о конце мира, пытки и казни за «святотатство», и тому подобное! И будто не понимают — что сами уже вконец запутали нас своими противоречиями и требованиями каждого верить только ему! А сами только могут повторять, что мы — плохие, наша нравственность — ниже, употребляют понятия «личность», «личное» — почти всегда в отрицательном смысле! Причём явно имея в виду не тупой эгоизм или самомнение — всё личное, всё человеческое вообще, в принципе! А нравственно, значит — лишь то, что служит проводником воли следующего уровня? И только Наивысший, никем не контролируемый, может без ограничений проявлять свою волю? Но тогда получается — они все и проповедовали именно то, против чего мы выступили перед толпой?

— Слушайте, а правда… — вырвалось у Фиар.

— Я и говорю — почему так? — не дав наступить очередной паузе, продолжил Итагаро. — Почему нас считают способными исключительно на плохое? Например — потому что нам приходится есть мясо? Хотя, если принять на веру те же легенды и пытаться согласовать с данными современной науки — и получится: по воле высших существ наши физические тела происходят от обезьян, которые его ели! И нам же — благоговеть перед ними за это? И изо всех сил стремиться к ним — хотя сами от нас будто отворачиваются?

И всё же наступила пауза… «И как будто всё верно, — только и смог подумать Джантар. — Никакого изъяна в рассуждениях. Но что получается…»

— А воздаяние… — наконец снова заговорил Итагаро. — Ну — конкретно я, например, в тот раз действительно пытался избежать службы в армии, чтобы не быть вынужденным убивать людей, которые ничего плохого мне не сделали — и в этом тоже неправ? И загадочная для меня самого смерть — ночью, во сне, под арестом за это — получается, была заслужена мной? И это — важнее всего, что я мог бы сделать в тогдашней науке? Поскольку, в свою очередь, был обречён на военную службу итогом своей позапрошлой жизни, которую сам не помню? Нo вот вопрос: если не всё предопределено заранее — откуда мне знать, что и насколько предопределено именно в данном случае? И если так — почему я должен был покорно принять всё, что со мной происходило или могло произойти? Вдруг та воинская повинность — и есть лишь чей-то произвол, не более — а по справедливости я и должен был пройти путь учёного, а не солдата? Но все они там, в канонах, славят какую-то высшую справедливость — и никто не может объяснить: как быть в конкретном случае? Хотя наша жизнь во многом из подобных выборов и состоим! И даже сейчас они будут искать какой-то грех лично во мне — а не способ помочь людям на площади?

— Подожди, мы опять путаем мифологические образы с реальностью… — снова начал Джантар.

— А на самом деле всё и есть — под контролем у кого-то высшего и мудрого? — переспросил Итагаро. — И как, похоже на это — если вспомнить реальную историю? Кто разделил людей разными верами и заставил враждовать? Кто продиктовал им все эти каноны? Кто внушил им, что духовность означает — поклоняться этому и только этому из множества астральных владык, ничем не лучших друг друга? Которые спокойно взирают на запуганные толпы — где одни люди совершают насилие над другими в надежде взойти за это в какой-нибудь рай? Ах да, нельзя быть таким капризным, они не всесильны, не требуй от них так много… Ну, так признайтесь же наконец, что не всесильны — а не заставляйте людей ждать невозможного! А то, как изнывать от желания иметь высшего покровителя — так всесильны! — снова повторил Итагаро. — А если я, не продавая никому душу, просто попрошу о помощи — тогда неси свою карму сам? Пусть и прошу не за одного себя — за многих людей! Ну… так за что нам, в конце концов, любить их и благоговеть перед ними — если надо обязательно сдаться на их милость, иначе ничего не сделают? И зачем сами провоцируют в людях веру в собственную всеблагость — по нашим, человеческим понятиям? А если это иные существа, иного уровня, с иным мироощущением — что несут в нашу жизнь, зачем вмешиваются в неё? И чего хотят, требуя от человека, например, вегетарианства, и тут же — кровавых жертв? И всё это бездумно повторяют конкретные, известные в истории люди, которых здесь принято почитать как святых! Так — где тут мифологический образ, а где реальность? Сами приносят жертвы на своих алтарях, а кто ест мясо — пусть пропадает?

— Но не этих же мы собираемся искать… — вновь начала Фиар.

— Или опять-таки — предопределение и управляемость всего… — будто не слыша, продолжал Итагаро. — Хотя мы сами видим, что вектор развития цивилизации колеблется, как стрелка компаса… И всё равно утверждается, что у кого-то — всё под контролем! Что они заранее знают, куда и почему всё идёт! И всюду — эта идея воздаяния с позиций какой-то высшей правды! Идея спроса с нас, на нашем человеческом уровне — за то, с чем не справились они, высшие! Будто человек — лишь простой инструмент, игрушка в их руках!

— А вот тут — действительно… — с внезапной растерянностью согласилась Фиар. — Я тоже думала… Спрос с позиций какого-то предустановленного итога — будто случайностей вообще не бывает…

— И будто они, мудрые — не знают, что случайность возникает уже на микроуровне Вселенной, — добавил Джантар. — Уровне элементарных частиц, координату и импульс которых в принципе не определить одновременно с одинаковой точностью… И тут же везде говорится, что человеку на его уровне не оправдаться никакими посторонними обстоятельствами, он за всё отвечает сам…

— Ну, а сейчас, например — за что? — переспросил Итагаро. — В чём наша вина? Чего не учли? И главное — отправились-то за помощью! А не за тем, чтобы над нами устроили какой-то суд! Хотя подождите… — продолжил Итагаро уже как-то иначе, ошеломлённо. — Да, точно… Вот о чём не подумал… И мы все — не подумали…

— Но о чём? — не выдержал Донот и этой, недолгой паузы. — Говори скорее!

— Помните, мы читали — что возможно, случайность нашего трёхмерного мира замыкается в какую-то жёсткую необходимость через дополнительные пространственные измерения? И нам… лишь кажется случайностью — то, в чём мы не видим скрытых взаимосвязей и высших смыслов? Но тогда… Неужели действительно… все наши мысли, чувства, и вообще события этого мира — запрограммированы заранее, и наша свобода воли — не более, чем иллюзия? И в том числе — запрограммированы и все наши грехи и ошибки, и спрос за них? И весь наш мир действительно — лишь тень миров иных измерений? Или — игра какого-то иного, высшего разума? Но — которому неведомы понятия милосердия, справедливости, духовности? И он действительно больше всего похож на ребёнка, который ломает игрушки?

— Но это само по себе — только игра воображения… — попыталась остановить его Фиар. — И так мы попадаемся на то, что сами отвергли перед толпой…

Но нет — уже всё будто сковало запредельным холодом от слов Итагаро. Или и не холодом — тупой жутью полной безнадёжности, безысходности, бессмысленности всего сущего. Хотя — тогда, сразу, сами так легко и просто отвергли эту идею… Но… что, если вправду есть некие дополнительные пространственные измерения, через которые замыкается всё? И тогда… Жёсткий, застывший навеки в фатальной предопредёленности мир, где у всякого обитателя — столь же предопределённая судьба, в которой тот не в силах ничего изменить… но при этом — за всё отвечает? И отвечает — по какой-то совершенно иной, неведомой ему, не человеческой логике?..