Объятия страсти (СИ) - Ирэна Зайцева

— Ты слишком многое взяла на себя… — небрежный взмах руки и молнии буквально сжираясь, стеной сворачивались, уходя в сторону Кайлы, где окончательно исчезли, оставляя после себя только напряжение, витающее в воздухе. Стало необычайно тихо после того, как замолкло последнее потрескивание возмущающейся молнии, что была отброшена в небытие, — на этот раз. Все эти годы я терпел твою ненависть и злобу, принимал выпады в свой адрес, и признавал за тобой это право. Но насчет Сандры… я ведь тебя предупреждал, — укоризненно покачал он головой, со злостью смотря на нее, после чего последовала проникновенная речь, заставляющая леденеть душу. — И ладно бы, угрожала мне, но пугать мою Избранную, а тем более подвергать ее жизнь опасности не смеет никто. Ты ведь знаешь, какое наказание следует за то, что ты сделала.

Смерть! Негласное право серафиона — отомстить за свою Избранную, и неважно, был ли ей причинен какой-либо вред или его удалось избежать. А Эрик сейчас был в своем праве, и Кайла, застывшая с широко распахнутыми глазами, как никто лучше это понимала.

— Ты отлично знаешь, что я не собиралась причинять ей вред!

— Правда? Я стал свидетелем другому.

— Ты спас бы ее в любом случае! Чертов туннель! Я знала, что ты там, знала, что ты видел все, что происходило у нас, и поняла, что ты приказал ей увести меня! — и, подойдя, прошипела у самого его лица. — В отличие от тебя она не научилась еще врать.

— В отличие от меня, — в тон ей, выделяя каждое слово, отрезал Эрик, склоняясь над ней, — она не может защитить себя. И она беременна. Вот только тебя это не остановило в твоем безумстве. Даже сомнения не проскользнуло!

Невольно отступив от него, исходящего ледяной яростью, запоздалое осознание того, что натворила, все же проскользнуло на лице Кайлы.

— С ней бы ничего не случилось… — без прежнего яростного запала озвучила она свои мысли, неуверенная в их правдивости.

В душе шевельнулась тревога. В голове вставали картинки того, как она загоняла Сандру в угол, не оставляя шанса для оправданий.

— Ты уверена? — Эрик едва сдерживался, голос стал еще протяжнее, глубже, как перед грозовой бурей. — А что было бы, если бы меня не оказалось рядом? Если бы я в тот момент находился внутри туннеля?

Взгляд ее перебежал с него на Сандру и обратно. Безумная в своей ярости, одержимая, она не могла контролировать свои поступки в тот момент. Вот только для Эрика это не аргумент… как и для нее самой. Как далеко она могла зайти в своем неконтролируемом запале гнева, прежде чем дошло бы до границы той дозволенности, которую она себе позволила?

— Ну же, отвечай. Или о таком варианте исхода событий ты не подумала? — он все ближе подкрадывался, загоняя ее в угол, как до этого делала она с Сандрой.

— Этого бы не произошло, если бы вам не взбрело в головы открыть туннель! — слабо отбивалась Кайла от крайне жестоких обвинений, тем противнее было, что они правдивы и заслуженны ею. — Ты же знаешь, что я не думала ее убивать.

— Знаю, — равнодушно рассматривая ее, согласился мужчина, прежде чем нанести последний удар, — и только поэтому я тебя всего лишь изгоняю.

Тело непроизвольно дрогнуло, перехваченное спазмом горло не давало дышать, лишая воздуха, оставляя ее до ужаса уязвимой. Зрачки непроизвольно еще сильнее сузились, показывая, насколько сильно ее ошарашило его решение.

— Что? — сиплый полузадушенный хрип сорвался, зарождаясь в глубине непослушного горла.

Никогда и никто из серафионов еще не изгонялся с земли, на которой он родился, исключением были супружеские пары, в которых один переходил в клан другого. Но без защиты земли не оставался никто. Слишком страшно было о таком даже подумать.

— Ты съедешь из особняка, Кайла, в ближайшее же время. Не беспокойся, клан Селены примет тебя, я с ней договорюсь, но Слэр останется здесь. Я не собираюсь лишать его из-за тебя земли, которой он с рождения принадлежит, — Эрик смотрел на сестру, отмечая ее волнение, страхи и отчаяние, но решения своего менять не собирался. — Моя Избранная не будет жить в доме, в котором ей угрожает хотя бы малейшая опасность со стороны его членов, — с этими словами он развернулся, подхватил руку Сандры, и потянул девушку к лестнице, ведущей на тропинку к дому.

Там их молча ждали, стоя на ступеньках, Грегори и Джордан, невольно ставшие свидетелями семейной драмы. На лице каждого было написано сочувствие к Кайле, но никто из них не собирался ей помогать. Каждый кузнец если не собственного счастья, то хотя бы своей совести. Кайла позволила себе то, чего ни один серафион никому и никогда прощать не будет. Просто не сможет.

— Ты не можешь так поступить!

Небо загремело над ними, вторя отчаянию женщины. Даже Сандра, по сути не готовая к всепрощению после того, как чуть было не стала жертвой застарелых ран Кайлы, так и не заживших в силу степени своей глубины и тяжести, почувствовала, как сжалось сердце.

Выпустив ее ладонь из своей, Эрик враз оказался напротив сестры, яростно шипя ей в лицо:

— А ты смогла подталкивать ее к краю! Ты смогла приговорить нашего малыша! Смогла дойти до конца! И не смей мне говорить, что что-то там знала! Ты — Избранная, жена и мать! Кто лучше тебя знает, что значит быть ими? И ты смогла положить все это на алтарь своей ненависти, ни на миг не задумавшись о том, что творишь. Ничего не остановило, — горько усмехнулся, смотря ей в глаза. — Чего же ты хочешь от меня?!

Плечи женщины безвольно опустились. Вся ярость и злоба схлынули потоком, оставляя за собой надломленную душу женщины, истерзанную своими метаниями.

Правда.

Правда была в том, что Кайла в тот момент была не в состоянии думать о чем либо связно, кроме того, что Эрик открыл туннель. То из-за чего он годами воевал с темными. В бешеном угаре она даже не поняла, как близко подошла к тому, чтобы убить не только Избранную брата, но и их ребенка. И оправданий этому и в самом деле не было. Ужас от содеянного переполнял сознание, заставляя сжиматься от раскаяния. Горечь поднималась изнутри, плескаясь в ней бездонным колодцем. Сколько раз она пыталась отбросить все и начать жить заново, сколько раз твердила себе, что другого выхода не было, и Эрик поступил правильно…

Она так и не смогла простить его, не смогла забыть.

— Ты убил нашего отца, — крик сломленной души, разнесшийся вокруг тихим шелестом листьев.

Слишком сильно дочь была привязана к отцу, ставшему для нее всем после смерти матери. И то, что он стал темным, для нее мало что решало, слепой в своей дочерней любви к нему.

— Он спас нашего сына, — послышался за спиной Кайлы тихий голос материализовавшегося позади Шорма.