Объятия страсти (СИ) - Ирэна Зайцева

Нагоняли они Джордана и Грегори в уже намного более теплом состоянии духа. Напряженность, сковывающая их тела, отпустила, что сразу заметили друзья, окинув их внимательным взглядом, как только те поравнялись с ними, однако комментировать ничего не стали, ограничившись одобрительным переглядыванием между собой.

— Сандра, я так и не представил тебе Джордана, который не в силах оторвать от тебя взгляда всю дорогу. Он глава клана Шруварт, — кивнул Эрик на темноволосого мужчину.

Чуть повернув голову, девушка с любопытством посмотрела на него, отмечая его необычайную красоту, что было естественно для серафионов, и к чему Сандра уже привыкла. До сего момента она была слишком взволнована событиями дня, чтобы быть в состоянии рассматривать кого-либо. Поэтому теперь с не особо скрываемым интересом лицезрела его. Рядом послышался смешок Эрика, большой палец прошелся по ладони, отвлекая ее на себя.

— Меня можно понять, Эрик, — признавая свой интерес, оправдывался Джордан, улыбаясь, — ведь не каждый день осознаешь, что, быть может, твоя Избранная так же является человеком, просто надо быть внимательнее в ее поисках. Ты нонсенс для нашей расы, Сандра, — Сандра переглянулась с Эриком, слишком часто она стала слышать подобное в последнее время. — Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах.

— Шруварт — клан Грегори? — вспомнила она, оглядываясь на того, медленно шагающего за ними.

Парень слегка повел плечом, чувствуя на себе ее взгляд, но так и не повернулся, хмуро разглядывая камень под ногами, затейливо выложенный цветной мозаикой.

— Да, Джордан стоит во главе клана, — неторопливо пояснил Эрик, продолжая поглаживать ее ладонь, — а Грегори его помощник, правда пока слишком молод.

Тот ограничился только раздраженным взглядом и дальше продолжил путь, никак не прокомментировав сказанное Эриком.

Вскоре они подошли к высоким кованым воротам с причудливо изгибающимся узорами, распространяющимися по всей его поверхности. Что было интересно — они были чуть распахнуты, словно их заранее открыли для них. За ними стояла черная блестящая глянцем машина в ожидании своего хозяина.

— Когда они уходят обратно? — Джордан обернулся уже за воротами, ожидая ответа.

— Через две недели, — Эрик облокотился об угол створки, наблюдая за ними.

Предводитель клана Шруварт некоторое время молчал, прежде чем задать вопрос:

— Ты им веришь?

— Эндрю — да! — последовал четкий ответ.

— Телепорт? — сомневаясь, покачал головой мужчина. — Чем он мог заслужить такое доверие, если не секрет?

Эрик не торопился с ответом, не желая посвящать его в историю семилетней давности, после которой Эндрю стал для него не просто вхож в семью, но тем, ради которого он рискнул головой, открывая туннель. Уже не в первый раз.

— Эрик, я должен знать, из-за чего вынужден был рисковать сегодня всей планетой. Да, я сделал это ради тебя, потому что ты попросил меня об этом, и тебе я доверяю больше, чем кому-либо еще среди серафионов! Но что тебе внушает такую уверенность в его надежности? — продолжал давить Джордан.

— Он помог мне спасти Слэра в тот день, когда отец пытался открыть туннели, — наконец проговорил Эрик, смотря ему в глаза. — Без него бы я не справился.

Понимание отразилось на лице Джордана, мятежность в его глазах разом схлынула. Рядом мрачно сверкнул глазами Грегори и, ничего не говоря, резко развернулся, отходя к машине.

— Что с ним? — Сандра еще по пути сюда заметила странную молчаливость парня.

Скрывшись за тонированными стеклами машины, тот больше не подавал никаких признаков своего присутствия.

— Ему тяжело, — выдохнул предводитель его клана, хорошо чувствующий состояние своего помощника и младшего друга. — Его брат ушел к темным два года назад. Мы — серафионы, очень тяжело переживаем потерю каждого из членов семьи, а Грегори так и не смирился с этим. Связь между близнецами слишком крепка, чтобы можно было так легко ее отбросить.

Сандра ошарашено замерла, осмысливая услышанное.

— Грегори сейчас видит последствия их действий, понимает и примеряет все то, что несут с собой темные на своего брата. Он страдает, потому что приходится отрезать его от себя, а это очень больно, — постарался объяснить Эрик.

Недолго думая, Сандра приникла к его груди, пряча лицо. Слишком часто она в последние дни слушала за этих темных. Слишком много ужасов жизни узнала, реалии пугали своей жестокостью. Невозможно представить, как пережить такое, с чем столкнулись они. Изломанные жизни и истерзанные души, вот что она видела. И сейчас хотелось просто малодушно сбежать, оставив все за спиной, уйти от грязи и холода, что заползала змеей в сердце.

— Ты жалеешь, — догадался мужчина, легко поглаживая ее по спине.

— Боюсь, — честно ответила она, признаваясь в своих страхах. — Но ведь это естественно?

Зеленые глаза смотрели на него, ожидая его решения, а он тонул в них, не в силах оторвать взгляда. Она стала для него всем, его душа и сердце. Он так и не признался ей в любви, просто не смог. Смирившийся, уже сжившийся с мыслью о том, что для него в этом мире Избранной нет, после ее обретения Эрик все еще не мог в это поверить. И сейчас, видя первые росточки осознания ее чувств к нему в этой завораживающей зелени, что безвозвратно брала его в плен, он боялся даже дышать, чтобы они не ушли, оставляя его одного наедине с собой.

— Ты — моя жизнь, родная, — сказать эти слова было так естественно, почти признание в любви, и, может, даже больше того, но все-таки не те же слова. Потом, он скажет ей об этом, когда она будет готова, наедине. Скоро, совсем скоро, судя по тому, что он прочитал в ее глазах. — Я буду всегда оберегать тебя.

Глаза ее вспыхнули еще ярче, и все трудности и неистовая скорбь дня отошли на второй план, оставляя их наедине. Эрик видел настороженность и скованность, что проскакивала в ее глазах, но видел также, что стена отчуждения ушла, оставляя после себя широкое беспокоящееся пространство неуверенности и боязни. Она боялась подпускать его к себе и в тоже время она отпускала на волю свои чувства, отпускала ситуацию в целом, отдавала все на волю судьбы. Она доверилась ему, откинув страхи, что терзали ее, и это заставляло еще сильнее любить ее.

— Эмм… Мне, пожалуй, пора, — послышался голос забытого ими обоими Джордана, второй раз за день ставшего невольным свидетелем сцен, которые не предполагались для чужих глаз.

И дело было даже не в том, что он услышал, а в том, что было сказано глазами, и что вызывало столь горячую зависть с его стороны.