Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

– Вы не легкомысленны! – запротестовала Агнесса.

– Умение шутить – черта привлекательная, – вставила я.

– Не для королевы, Метта, – грустно заметила Екатерина. – Королевам следует не веселиться, а проявлять осмотрительность. Вдобавок он – победитель, и в плену у него томится мой кузен, герцог Орлеанский… Нет, нельзя поддаваться искушению! Я не должна заигрывать с королем…

– Будьте самой собой, ваше высочество, – посоветовала я, думая про себя, что заигрывания никому не причинят вреда. – Не забывайте, что Генрих – обычный мужчина, пусть и коронованный.

– Как я могу об этом забыть после его поцелуя! – Она вздохнула и размяла шею. – А я – всего лишь наивная девушка. И корона у меня очень тяжелая.

После того как мы привели Екатерину в прежний величественный вид, мне пришло в голову, что чувство юмора короля Генриха подверглось бы серьезному испытанию, узнай он, на каком троне принцесса его обсуждала!

Несмотря на решение Екатерины вести себя сдержанно, во время банкета я не раз слышала ее звонкий смех даже с дальнего конца стола для придворных, где сидели мы с Агнессой. К счастью, ни королева, ни герцог ни разу не бросили взгляда в нашу сторону, и меня в костюме фламандской дворянки никто не узнал. С такого расстояния трудно было понять, как обстоят дела за королевским столом. На протяжении всего пира Екатерина с Генрихом разговаривали. Издали обезображенная щека короля была почти незаметна, и он казался гораздо моложе своих тридцати двух лет. Я решила, что они с Катериной – красивая пара. Конечно, невозможно предсказать, насколько счастливым окажется подобный союз, но никого из присутствующих это не волновало.

Возвращение в Понтуаз вышло нелегким. Гребцам пришлось вести барку против течения. Королева и герцог Бургундский всю дорогу препирались, отчего выражение лица герцога становилось все мрачнее и мрачнее. Екатерина беспокойно крутила кольца на пальцах и бросала отчаянные взгляды на нас с Агнессой. В Понтуазе королева Изабо велела Екатерине сопровождать ее на аудиенцию – в парадном зале собрались придворные, горевшие желанием услышать рассказ о событиях дня. Только поздно вечером Катрин, наконец, вошла в свою спальню.

Снимая с себя тяжелое платье, пропитавшееся за день по́том, я пожалела бедняжку Катрин, которая весь день провела в золотой парче и тяжелом головном уборе. От усталости Екатерина еле держалась на ногах. Мы с Алисией помогли ей снять с себя придворный наряд и втерли ромашковую мазь в покрасневший лоб, натертый короной. Однако безучастность принцессы была вызвана не только утомлением. Когда фрейлины ушли, принцесса, дрожа, закуталась в халат и опустилась на табурет у очага.

– Может, разжечь огонь, ваше высочество? – поспешно предложила я. – Хотя сегодня было очень жарко, вас знобит…

– Метта, меня трясет не от холода, а от гнева, – вздохнула она. – После аудиенции мерзавец герцог прошептал мне на ухо: «Я вижу, вам понравился Генрих, но вы его не получите». Да как он смеет?!.

– Матерь Божья! – воскликнула я, перекрестившись. – Он – истинный дьявол!

– Нет, Господь не допустит, чтобы все повторилось! – простонала Екатерина, в отчаянии сжимая виски.

– Ваше высочество, герцог сюда носа не сунет! – уверенно заявила я. – Здесь повсюду слуги, стражники и придворные, к тому же в соседней комнате – королева.

– Наверное, Метта… но знаешь, он запретил мне появляться на переговорах! Убедил королеву, что король Генрих не должен видеть меня, пока не умерит своих наглых претензий на французские земли и деньги. Хочет использовать меня как морковку, как будто Генрих – осел! Однако английский король – не осел и так легко не отступит. Несмотря на все тщательные приготовления и громкие речи, переговоры ничем не завершатся, и мне никогда не ускользнуть от бургундского дьявола!

От Екатерины, королевской принцессы,

Карлу, дофину Вьеннскому

Мой дорогой и любимый брат!

Каждое мгновение я перехожу от надежды к отчаянию и обратно. Сегодня я встретилась с королем Генрихом, давним объектом моих страхов и мечтаний. Как ни странно, он мне понравился! Да, он – враг Франции, и вы считаете его презренным искателем славы и поджигателем войны, но мне он показался иным. Генрих умен и образован, он не полагается на один только меч. Король Генрих – полная противоположность Иоанну Бесстрашному; он не тот, кто ищет содействия дьявола, но тот, кто полагается на руководство Господа.

По-моему, я тоже понравилась Генриху. Он не выражает чувств так откровенно, как его брат Гемфри, который смотрел на меня, будто олень на лань, однако в беседе со мной Генрих принял живое участие, и мне удалось его заинтересовать. А каким пылким был его поцелуй! Он целовал меня как путник, измученный жаждой и наконец припавший к живительному роднику! Мне самой не верится, что Генрих очаровал меня с первой же встречи. Мирные переговоры прошли удачно. На прощание король Генрих снова поцеловал меня, и я была счастлива, что поспособствовала заключению мира.

Увы, я совсем забыла о герцоге Бургундском! На обратном пути, в королевской барке, я выслушивала его ядовитые замечания и яростные возражения королевы, которую мне все труднее называть матерью. К тому времени, когда мы достигли Понтуаза, мою робкую надежду накрыло волной полного уныния. Герцог запретил мне присутствовать на следующих встречах до тех пор, пока король Генрих не перестанет претендовать на французские владения, что так же невообразимо, как августовский снегопад. Иоанну Бесстрашному чужда сама мысль о том, что можно достичь большего честными переговорами, а не предательством и разбойным захватом.

Я пишу это в час перед утренней мессой, когда сонные монахи и монахини уже выходят из келий, дабы вознести первые молитвы Всевышнему, но ко мне сон нейдет. Я терзаюсь страхом при мысли, что мне суждено постоянно пребывать в полной власти герцога Бургундского, а славе Франции – померкнуть вследствие его злодеяний.

Если, конечно, не вмешаетесь вы, мой любезный брат. Карл, мне больше не на кого надеяться! Может быть, вы найдете способ вступить в мирные переговоры с Генрихом и сплотить свои силы против засилья герцога Бургундского? Таким образом, все мы получим то, что хотим, а Иоанн Бесстрашный отправится доживать свой век во Фландрии!