Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Сопровождавшие меня женщины – я не могу называть их своими фрейлинами – безропотно подчинились герцогу, хотя и догадывались о его гнусном намерении. Истинно говорят, что дьявол живет здесь, среди нас.

Я хочу поведать вам, мой любезный брат, почему герцог решил попрать невинность, которую до сих пор так извращенно оберегал. Иоанн Бургундский своими мерзкими устами злорадно сообщил мне об этом.

«Сегодня утром ваш драгоценный Гарри Монмут в порыве раздражения покинул переговоры, заявив, что намерен сам заполучить и вас, и все владения, какие пожелает, даже если для этого ему придется выгнать из Франции меня, короля Карла и вашего брата-бастарда, – объявил герцог, больно заломив мне руку за спину. – Теперь у вас столько же шансов стать его супругой, как у вашего подлого брата – стать королем. Я сразу понял, что похотливого козла снедает гнусное вожделение. Высокомерный дурак возомнил, что он, косорылый сын узурпатора, будет достойной парой для дочери короля Франции!»

А потом он швырнул меня на землю и склонился ко мне со словами, от которых кровь застыла в жилах: «Я видел, что и ты возжелала его. Несмотря на свой кроткий и набожный вид, под юбкой ты так и пышешь жаром. Так же как и мать, не можешь без мужчины. Что ж, теперь ты его получишь».

Я билась и кричала, однако он насильно овладел мной. В грязи, под деревьями, он задрал мне юбки и осквернил невинную плоть… Вот так же, должно быть, он насиловал беспомощных девушек в деревнях, разоренных войной.

Потом он сказал, что я сама виновата, что сама этого хотела, что буду умолять его о повторении, если ему захочется надругаться надо мной еще раз! Ах, Боже Всемогущий, я содрогаюсь, выводя эти строки, но вы должны знать, что насилию я подверглась против моей воли, что я ненавижу и проклинаю герцога Бургундского и что я соблюла бы непорочную чистоту, если бы он не был исчадием ада.

Как бы мне хотелось сказать вам все это лицом к лицу, чтобы вы видели мои страдания и знали, что я неповинна в черных помыслах, в которых обвинил меня герцог. Но я настолько в его власти, что даже не могу найти способ отправить вам это письмо!

Наш несчастный отец не в силах мне помочь. Когда он не охвачен ужасными страхами, он немногим отличается от ребенка. Я знаю, кто наводит на него злые чары. Наша мать, возможно, тоже околдована, однако я верю, что ей все известно и что она добровольно закрывает глаза на происходящее. Даже если она вынуждена так поступать, в моих глазах ее это не оправдывает. Я нахожусь в ее власти, так же, как и во власти герцога. Возможно также, что Луи и Жан пали жертвами заговора, сплетенного этими злокозненными чудовищами, а вы чудом избежали подобной же участи.

Пусть Бог и Пресвятая Дева избавят меня от этого ада! Никогда не предполагала, что могу желать смерти ближнего своего, но смерть герцога станет для меня величайшим благом. Может быть, милосердный Господь простит того, кто отомстит за гнусное насилие над вашей сестрой…

Писано в замке Понтуаз,

в рассветные часы первого дня июля 1419 года

Так же, как я однажды нашла в себе силы убежать с места своего унижения, Екатерина заставила себя подняться с травы, вскочила в седло и вернулась в замок. Я готовила придворное одеяние для вечерней аудиенции, когда Екатерина вошла в опочивальню и с горестным криком рухнула мне в объятия.

Полагаю, каждая женщина или девушка относится к целомудрию и невинности по-разному. Я никогда особенно об этом не задумывалась. Я следую церковным заповедям, потому что так заведено, и набожностью не отличаюсь, хотя теперь понимаю, что могла пострадать от своего легкомысленного отношения и к целомудрию, и к религии. Меня не подвергли публичному осуждению, не выгнали из дома, и, хотя в смерти моего первенца многие увидят суровую и справедливую кару господню, я не верю, что это так.

Для Екатерины невинность имела мистическое значение. Преклонение перед непорочностью Богородицы, воспитанное в монастыре, связывалось в ее представлении с уважением собственной чистоты и приобретало особое значение не только потому, что для принцессы королевской крови целомудрие является важнейшим элементом брачного договора, но и из-за личной веры Екатерины в учение Церкви о святости человеческого тела. Посягательства герцога Бургундского не сломили ее духа, потому что позволяли принцессе надеяться, что она может считать себя нетронутой как духовно, так и физически. Однако грубое насилие и уничтожение невинности подорвало непоколебимую веру Екатерины в милость Вседержителя.

Екатерина приняла горячую ванну и улеглась в постель. Я решилась предложить принцессе особый травяной настой.

– Он залечит царапины и ссадины, ваше высочество, а также, даст бог, не допустит более серьезных последствий…

Катрин повернула голову и непонимающе уставилась на меня.

– Что ты имеешь в виду? Ах… – Сообразив, о чем я говорю, она истово перекрестилась и натянула на себя простыни, словно кутаясь в защитный кокон. Дрожа, несмотря на теплый вечерний воздух и горячую ванну, она приподнялась с подушек и яростно воскликнула: – Я желаю его смерти! Если Господь смилостивится надо мной и ответит на мои молитвы, то поразит Иоанна Бургундского и не пошлет жизненной искры его дьявольскому семени! Ах, Метта! Сама я не смогу ни убить герцога, ни отравить невинное дитя. Сделай припарки для исцеления ран, но не более.

Шепотом проклиная герцога Бургундского, я приготовила целебные отвары и успокоительный настой, а затем долго сидела рядом с Екатериной, забывшейся крепким сном.

Пока принцесса спала, я отправила от ее имени записку, в которой сообщала, что из-за внезапного недомогания Екатерина не сможет присутствовать на ужине. В ответном послании королева выразила надежду на скорейшее выздоровление дочери и объявила о своем намерении посетить ее на следующий день.

Часом позже Екатерину разбудил колокол из часовни, печальным звоном созывающий к повечерию. Заходящее солнце окрашивало тени в комнате кроваво-красным цветом, и я поспешила зажечь свечи, дабы рассеять зловещий сумрак.

– Я не могу запретить королеве прийти, – сказала Катрин, когда я передала ей слова матери, – но обещаю, что, когда она явится, ей придется меня выслушать.