Шесть месяцев спустя (ЛП) - Натали Ричардс

— Вы выглядите таким усталым, мистер Таннер, — говорю я, с усмешкой наклоняя голову. — Я слышала, вы сказали, что хотите присесть.

— Я не говорил… — Он прерывает себя, смотря на Адама на диване и Мэгги перед собой. Пытается сделать шаг, но его колени подгибаются. Наблюдаю, как он тяжело садится на диван, его длинные ноги согнуты под странными углами.

— Вы хотите отдохнуть, — говорю я. — Вы так устали. Так ослабли. Вы хотите поспать.

Его взгляд стекленеет, зрачки расширены. Я вижу, что он встряхивается, пытаясь прочистить голову.

— Я не… я устал.

— Вы устали, — говорю я, ощущая безучастное наслаждение силой. — А теперь вы закроете глаза, пока я не скажу вам снова открыть их.

Мэгги распутывает веревки вокруг ног, когда освобождаю ее руки. Она связывает Дэниела, а я звоню в полицию.

Когда заканчиваю, я иду к Адаму.

Подхожу к нему на ватных ногах, он смотрит на меня через полуприкрытые веки. Он выглядит так, будто находится в агонии. Мне больно видеть его таким.

— Полиция едет, — говорю я.

— Полиция, — повторяет он. Затем он напрягается, смотря встревожено. — Тебе надо убираться отсюда. Ты не должна иметь дело ни с чем подобным, Хлоя.

Пытаюсь прикоснуться к его руке, чтобы успокоить.

— Адам…

— Иди, Хлоя! Ты слишком хороша, чтобы быть замешанной в этом. Это моя вина. Моя проблема. Пожалуйста. Просто иди. — Он толкает мои руки, и довольно сильно, даже в таком состоянии. Всё, что я могу — это быть рядом с ним.

Смотрю на другой конец дивана, где в отключке лежит Дэниел. Чувство, которое проходит через меня, слишком сильное, слишком яростное, чтобы принять его за гнев. Я напоминаю себе, что полиция в пути, что этот мужчина покинет это место в наручниках и отправится в тюрьму.

Но мне этого не достаточно.

Я могу навредить ему так же, как он навредил нам. С помощью этого мерзкого наркотика, который бежит по его венам, я могу заставить его проснуться и сказать то, что похоронит всю его оставшуюся жизнь. Я могу почувствовать вес правосудия над ним в своих руках.

— Ты слишком хороша для меня, — говорит Адам, отвлекая меня.

Я не слишком хороша для него. Но я слишком хороша, чтобы поступить так с Дэниелом Таннером.

Проскальзываю в промежуток между Адамом и подлокотником дивана. Касаюсь его лица, и он хмурится, всё ещё выглядя заторможенным и смущенным.

— Ты заслуживаешь лучшего, Хлоя. Я пытаюсь убедить тебя в этом.

— Значит, хорошо, что я никогда не слушаю.

Когда он пытается отклониться, я целую его. Он делает неубедительную попытку остановить меня, но я усиливаю напор. Когда мы отстраняемся, я вижу, что его взгляд стал более осмысленным. Его прикосновения вернули мою память. Может, мои делают с ним то же самое. Это смешная идея, но она вызывает у меня улыбку.

— Знаешь, я всё вспомнила, — говорю я. — Всё пропущенное время вернулось.

Замечаю обеспокоенность на его лице прежде, чем он пытается скрыть её.

— Да? Какие-то большие сюрпризы?

— Ничего стоящего упоминания. Тем более я уже знала, что люблю тебя.

Он наполовину склоняет голову в согласии, когда до него доходит смысл. Я вижу его сомнение, чувствую, как напряжение в его взгляде сменяется мягкостью, его лицо расслабляется.

— Хлоя, ты не можешь…

— Ну да, могу. И я довольно упряма, поэтому тебе придется с этим смириться.

Вижу лёгкий намек на улыбку, прежде чем он притягивает меня. Его поцелуй сладкий и глубокий, его руки поднимаются по моей спине к волосам. Он стирает весь холод и страх этого вечера, наполняя меня теплом и силой.

Когда мы отстраняемся, Адам улыбается с закрытыми глазами.

— Упрямство мне нравится.

Я смеюсь, первый раз за целую вечность. И эти ощущения даже приятнее, чем поцелуй.

Глава 33

Лицо репортера на экране очень сосредоточенное.

— Как вы отнеслись к предложению школьного совета о добровольном ретестировании?

Прикусываю губу. Лучше бы я этого не делала. Это и в жизни-то не особо приятно, но с моей головой, заполняющей весь телеэкран — напомните мне поблагодарить оператора за это, — я выгляжу как будто на грани нервного срыва. Но, в принципе, я и была на грани нервного срыва.

— Я не очень много думала на эту тему.

— Так вы до сих пор не приняли решение о том, как вам поступить?

— О, нет. Я приняла решение. Я пересдам тест.

Репортер наклоняет голову в этой репортерской манере, когда ответ, который они получают, не соответствует ожидаемому.

— Как и у большинства других студентов, вовлечённых в скандал, ваш результат Академического теста был особенным, верно? Некоторые внесли предложение, что это может стать единственным преимуществом ваших испытаний.

На экране я качаю головой. Я выгляжу возмущенной.

— Не думаю, что были какие-то преимущества. В этом не было ни малейшей положительной стороны. Не для меня.

— Вы почувствовали удовлетворение от того, что были той, кто призвал его к ответу? Ваша смелость в раскрытии этой истории дала другим жертвам силы также сделать свои заявления.

Она кладет восемь фотографий на стол между нами. Они все фальшивки — хитрость новостей, чтобы визуализировать величину воздействия Дэниела. Как будто число фотографий на столе прямо пропорционально тому, какой великой героиней я являюсь.

Но я вообще не героиня.

— Ты дала право голоса студентам. Это уже что-то.

Они были моими друзьями. А теперь мы нечто большее. Мы связаны таким образом, что никогда не распутаемся.

На экране я закрываю глаза и вздыхаю. Здесь и сейчас я чувствую, как рука Адама прикасается к моей, его пальцы придают мне сил.

— Этого явно недостаточно. Но это всё, что я могу сделать.

Репортер заканчивает напоминанием о предстоящем судебном заседании Дэниела и расследовании, которое всё ещё ведётся над двумя неназванными причастными несовершеннолетними. У несовершеннолетних есть имена: Блейк Таннер и Адам Рид.

Я до сих пор не знаю, что с ними будет.

— Не беспокойся об этом, — говорит Адам, читая мои мысли.

Мэгги, свернувшаяся с другой стороны от меня, отворачивается от телевизора.

— Она н-не единственная, кто беспокоится об этом.

— Добро пожаловать в мой фан-клуб, приму это как комплимент, — отвечает Адам, по большей части дразнясь. Эти двое, возможно, никогда не будут делиться секретами или заплетать друг другу косички, но они любят меня. И, кажется, для них этого достаточно.

— Ну, лично я горжусь тобой, — говорит мама со своего любимого места. Её улыбка слегка дрожит, что говорит о том, что она сказала не всё, что хотела. — Я всё ещё надеюсь, что ты передумаешь насчёт теста. Никому не будет хуже, если ты сохранишь этот балл…