Столетов - В. Болховитинов

Описать Выставку, значит прочесть курс электрической науки со всеми ее приложениями».

Делегат русской науки с честью выполнил эту трудную задачу.

Доклады и статьи Столетова о конгрессе содержат увлекательные, яркие, озаренные глубокими обобщениями рассказы о замечательных победах электротехники. Столетов рассказывал не только о сегодняшнем дне этой науки, — прозорливо глядя вперед, он смело набрасывал и контуры ее будущего.

Много раз выступал Столетов с докладом о работе конгресса. Он выступал и перед учеными собраниями и перед широкой публикой. Он печатал статьи в журнале «Электричество», «Журнале Министерства народного просвещения» и в «Трудах физического отделения Общества любителей естествознания».

Каждое из выступлений Столетова проникнуто гордостью за русскую науку.

Столетов докладывает о том, какую большую роль сыграла русская делегация в выработке международных электрических единиц. Радостно говорит он о победах, одержанных русскими электротехниками на конгрессе.

Рассказывая о современной электротехнике, Столетов убедительно показывает, какой огромный вклад в нее сделан русскими изобретателями.

Трагична судьба этих людей.

В тисках беспросветной нужды бьется великий изобретатель Лодыгин, ценой лишений выкраивая из своего жалкого заработка слесаря средства для работы над изобретениями.

А в это время Эдисон и Сван уже наживают миллионы на его изобретении — лампе накаливания, наладив с помощью своих великолепных лабораторий серийное производство этих чудесных светильников. И рекламы трубят о дельцах техники как об изобретателях электрического освещения.

А жизнь Яблочкова! Судьба его поначалу казалась удачной. Но теперь и Яблочков нищ. Благородного человека, не пожалевшего отдать почти все свое состояние за право зажечь на родине электрические солнца, дельцы пустили по миру.

И эти люди непрочь предать забвению даже имя изобретателя, на гении которого они нажили и продолжают наживать капиталы, человека, своим изобретательским подвигом проложившего дорогу широкому использованию электричества.

И Столетов наперекор лжецам поднимает свой голос в защиту русского гения.

«Вопрос об электрическом освещении нам близок особенно… Два русских деятеля дали во-время толчок задаче об освещении — это Лодыгин и Яблочков, представители двух главных типов электрического света», — гордо заявляет он. И негодующе обвиняет тех, кому не дорога честь и слава русской науки. «Странно, — говорит Столетов, — что в Русском отделе (вообще составленном довольно слабо) не позаботились выставить эти лампы — их нужно искать во французском отделе».

Такие люди нужны, как солнце

Характеризуя создавшуюся после убийства народовольцами Александра II обстановку, В. И. Ленин писал:

«…Революционеры исчерпали себя 1-ым марта, в рабочем классе не было ни широкого движения, ни твердой организации, либеральное общество оказалось и на этот раз настолько еще политически неразвитым, что оно ограничилось и после убийства Александра II одними ходатайствами […]. Все эти осторожные ходатайства и хитроумные выдумки оказались, разумеется, без революционной силы — нолем, и партия самодержавия победила…

Второй раз, после освобождения крестьян, волна революционного прибоя была отбита…»[16]

На престол вступил грузный, похожий на городового, тупой и жестокий Александр III.

Все силы реакции, во главе с обер-прокурором Победоносцевым, группа «очень могущественной, сплоченной и неразборчивой в средствах, партии непреклонных сторонников самодержавия»[17], как их называл Ленин, обрушилась на предшествующую политику уступок.

Правительство издает целый ряд контрреформ, отменяя и те немногие свободы, которые были введены Александром II. Правительство властно и беспощадно подавляет все, что может иметь хотя бы намек на свободомыслие. Прогрессивные журналы подвергаются репрессиям. В 1884 году царские чиновники закрывают «Отечественные записки». Неистовствуют карандаши царских цензоров. В своем рвении цензоры доходят порой до курьезов. В журнале запрещается употреблять слово «кокарда», так как это может якобы задеть честь армии. Цензоры вычеркивают из статей слово «лысый», видя в нем намек на царя (Александр III был лысым). Юмористическим журналам разрешается только самое безобидное зубоскальство о пьяных дебошах купцов, о дачных мужьях, о сварливых тещах, о непослушных детях.

Тяжело обрушивается реакция на народное образование. Самодержавие видит в университетах рассадники революционного брожения. Победоносцев и Катков, вожди реакции, прямо требуют покончить с университетской автономией. Победоносцев в письме к Александру III пишет, что власть, к сожалению, почти повсюду сосредоточена в руках «худших профессоров». Ясно, каких профессоров считал худшими ярый реакционер Победоносцев.

«Надобно сосредоточить власть в твердых руках и прекратить сходки, — писал Победоносцев. — К несчастью, гимназия рассчитана на то, чтобы приводить массы дальше и дальше, к университетам».

Страшную, крепостническую программу стал проводить в жизнь назначенный министром народного просвещения известный реакционер Делянов. Эта политика нашла яркое выражение в университетском уставе 1884 года.

«Министру народного просвещения, — говорилось в записке о проекте устава, — должно принадлежать право назначения профессоров на открывшиеся вакансии во всякое время собственной властью. Министр несет личную ответственность за свой выбор перед государем-императором и Россией.

Выборное начало, внедрившееся в наших университетах, не оправдало, к сожалению, возлагавшихся на него надежд. В университетах, ставших ареной периодических беспорядков, водворилось полное безначалие. Было бы более чем неосторожно упустить представляющийся ныне благоприятный случай к искоренению этих печальных явлений, лишить министра народного просвещения одного из самых могущественных средств к устроению университетского быта».

Такие мотивы были положены в основу издания нового устава. Университеты были лишены права учреждать ученые общества без разрешения министра. Министр получил право вмешиваться во все детали внутренней жизни университета.

Устав 1884 года необыкновенно усиливал власть попечителя учебных округов. Попечитель был обязан наблюдать за ходом университетского преподавания и точным исполнением всеми студентами, служащими университета и должностными лицами предписанных законом правил или распоряжений правительства. Назначение профессоров должно было производиться по представлению попечителя. Попечителю давалось право немедленно же прекратить чтение лекций, если он усмотрит в них распространение между слушателями вредных воззрений. Ему было разрешено даже принимать чрезвычайные, необходимые для охраны порядка меры, хотя бы они и превышали его власть.