Калигула - Даниель Нони

Многое свидетельствовало о его слабоумии. Так, он изъявил желание уничтожить поэмы Гомера, а сочинения Вергилия и Тита Ливия изъять из библиотек, поскольку, по его мнению, они очень посредственные. Нередко дни и ночи он проводил в конюшнях, среди лошадей, а своему любимому коню сделал конюшню из мрамора и ясли из слоновой кости, отвел ему дворы с утварью и прислугой и даже хотел сделать его консулом.

Калигула, очевидно, не обращал внимания на все эти анекдоты, порожденные его необдуманными словами, его шутками на пиршествах или зрелищах. Он не догадывался, что его слова, даже если они были умны, могут кого-то шокировать. По этому поводу Сенека свидетельствует, что однажды на Латинской дороге Гай встретил колонну осужденных. Один из них, обросший бородой, попросил императора благословить его перед смертью. Гай, как обычно, с иронией сказал ему: «А ты разве живой»? (Сенека, Письма к Луцилаю, 77, 18).

Надевая нелепые одежды или стараясь совершить как можно больше, он не сознавал, что его поведение и его дела лишь способствуют распространению слухов о нем, как о тиране, человеке, ставящим себя выше всякого закона, нравов и обычаев предков, презирающим мнение других, проливающим кровь ради собственного удовольствия, а не в силу необходимости, подчиняющим всех своим капризам; молва дискредитировала благочестие, к которому он призывал: он кощунственно относится к Отечеству, а значит, к сенату и римскому народу; он кощунствует, ставя себя выше Юпитера и требуя для себя особых чествований.

Обвинения, которые содержатся у Филона, Сенеки, Светония, он, при всем своем красноречии, уже не мог опровергнуть, поскольку все это было написано после его гибели. А тогда Гай радовался жизни, полной радостей, был счастлив, что у него родилась дочь, и считал, что у него все впереди. Возвратившись в Рим, он восстановил добросердечные отношения с сенатом. В августе 40 года он получает овацию (малый триумф). В это время обостряется обстановка на Востоке, и Калигуле приходится все больше внимания уделять этому региону.

XIX. Восточные проблемы

После жестокого погрома иудеев летом 38 года в Александрии восстановилось относительное спокойствие; смена наместника несколько успокоила иудейскую общину. Однако противостояние между иудеями и греками сохранялось. Иудеи хотели, чтобы к ним относились так же, как и к остальным гражданам, греки же отказывали им в этом. Большая и беспокойная провинция жестко контролировалась римлянами. В городах здесь, как правило, не было советов, а управляли только магистраты, избираемые на год или два из числа самых богатых граждан.

Спустя восемнадцать месяцев после драматических событий 38 года из Александрии в Рим прибыли две депутации: каждая искала защиты у императора. Депутация греков просила, чтобы иудеи имели статус иностранцев при уплате подати, принуждались к кровавым жертвоприношениям официального культа и чтили официальные изображения. Греки говорили об опасностях мятежа, который может приобрести большой размах, поскольку живущие в Египте иудеи постоянно пополняются приезжающими единоверцами. Они также просили, чтобы магистратуры в Александрии стали трехгодичными, был учрежден совет и создан гражданский культ в честь Гая с великим жрецом, храмом и многочисленными статуями императора.

Депутация иудеев просила о свободном отправлении культа с молитвой за императора, а также о разрешении участвовать в общественной жизни и о привилегиях при уплате податей. Руководил депутацией Филон, вошедший в историю под именем Филона Александрийского. Один из самых богатых и знатных иудеев эпохи Тиберия, он был известен как ученый и специалист по толкованию Библии. Филон представлял новое, эллинистическое направление в иудаизме, но вместе с тем был прочно привязан к религии своих предков. Было ли достаточно известности Филона как ученого, чтобы назначить его главой депутации? Видимо, свою роль сыграло и то обстоятельство, что его семья как знатная и богатая хорошо была известна в Риме. Его брат Гай Юлий Александрийский, богатейший банкир, имел римское гражданство и был в Египте управляющим имущества Антонии, бабки императора. Младший сын Филона по имени Марк Юлий был поверенным принцессы Береники, дочери иудейского царя Ирода Агриппы I; тем самым он был связан с царем Агриппой, внуком Ирода и другом Калигулы. Старший сын Филона — Тиберий Юлий Александрийский, сделал карьеру на римской государственной службе и в сорок лет стал офицером; позднее, продолжая свою блестящую карьеру, он был прокуратором Иудеи при Клавдии, наместником Египта при Нероне и в конце жизни префектом претория при Веспасиане.

Находясь в Риме, Филон постепенно привыкал к тогдашним нравам и обычаям столицы, но поведение римлян иногда его шокировало. Он осуждал их за обжорство и другие излишества. Вскоре Калигула встретился с депутациями. Филон так описывает это: «Введенные к нему, одолеваемые робостью, мы поклонились, а затем с любовью протянули к нему руки, говоря: «Император Август!» Но император сказал с сарказмом, заскрежетав зубами: «Это вы, люди ненавистного бога, не хотите признать, что бог — это я. Я, который уже именуется таковым среди людей, но который верит в того, кого вы не можете поименовать». И, воздев руки вверх, он пожаловался, что его нет среди тех, кому внимают. Зато депутацию греков он одарил, и они всячески восхваляли его. Исидор сказал ему: «Повелитель, ты еще более возненавидишь этих людей, когда узнаешь об их дурных склонностях и их нечестивом отношении к тебе: тогда как все люди приносят жертвоприношения в твою честь, только они не делают этого, и когда я говорю «эти люди», я имею в виду не только здесь присутствующих, но всех иудеев». В ответ на это мы возразили: «Правитель Гай, это ложь! Мы приносили и приносим жертвы в твою честь, но не кровавые, потому что таковы наши обычаи. Жертвы мы считаем; и мы уже трижды совершали жертвоприношения в твою честь: первый раз — когда ты стал правителем, второй — когда ты болел, третий — когда молили о твоей победе в Германии». «Допустим, — сказал он, — что это правда. Вы приносите жертвы, но по-своему, однако как я могу знать, что это жертвоприношения в мою честь?!» Говоря так, Гай расхаживал по павильонам, проверяя комнаты для мужчин, помещения для женщин, делая замечания или высказывая свое мнение. Затем мы вновь поднялись к нему и встретили там своих противников. Он спросил: «Почему вы не употребляете мясо свиньи?» Вопрос этот вновь вызвал взрыв смеха у наших противников. Мы отвечали, что у разных народов существуют разные законы и обычаи, в том числе и запреты. Посреди этого обмена обвинениями он сказал: «Мы хотим сообщить о некоторых политических правах для вас». После этого мы обсуждали вопросы, касающиеся нашей жизнедеятельности» (Legatio ad Gaium).