Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я обернулся и увидел Сашку на заднем ряду, почти у самых дверей, он жестами показал, что будет ждать на улице, все повскакивали с мест, началась настоящая давка, мы с Лисой и не думали спешить, я знал, что мы выйдем последними, поэтому повернулся к подруге и спросил, пока у нас была возможность поболтать:
– Ну что, ты счастлива?
Она ненавидела школу.
– Еще бы, – засмеялась Лиса. – Впереди, правда, нас ждет еще пять лет точно такой же учебы, но сейчас я не хочу об этом думать.
– Может, после школы будет проще, – предположил я. – Мы стали старше, и деление на группки, сплетни и все такое остались позади.
– Ты иногда такой наивный, – усмехнулась подруга. – Люди никогда не устанут сплетничать.
– Тогда у меня для тебя плохая новость, – ее негативный настрой к обществу прямо-таки убивал. – Тебя ждет очень-очень неприятная жизнь. Может, все же стоит дать людям шанс?
– Я так не думаю, – она хитро улыбнулась.
Мне хотелось уточнить, что Лиса имела в виду, но зал уже опустел, и она поднялась со своего места, протянув мне руку.
– Пошли, Сашка ждет, – сказала она.
Он стоял прямо на крыльце, Лиса, не задерживаясь, подхватила его за руку, и мы спустились вниз. Когда отошли от здания, в котором прошла большая часть моей жизни, я невольно оглянулся и заметил, что все увлеченно переговариваются, обнимаются, смеются и предвкушают праздник, но несколько человек удивленно смотрели нам вслед. Наверное, их смущало то, как странно мы идем: раньше мы не держались за руки на публике, и сейчас я впервые заметил любопытные, расширенные в изумлении глаза, которые устремились на нас. Василиса перехватила Сашку под руку и крепко сжала мою ладонь, у меня на секунду возникло желание выдернуть кисть, и я удивился сам себе: неужели меня так сильно волнует, что думают эти люди? Большинство из них я больше никогда не увижу.
– Эй, – из раздумий меня вырвал голос Сашки. – Ты чего завис?
– Ты заметил, как они на нас смотрят? – мне было неловко.
– Кто смотрит? – удивился друг.
– Бывшие одноклассники, – уточнил я.
– Я не заметила, чтобы кто-то смотрел, – сказала Василиса.
– Да и что такого – держать за руку одновременно своего парня и двоюродного брата? – насмешливо спросил Сашка.
– Не думаю, что все были в курсе этой легенды, – заметила Василиса.
– Да и в рот им ноги, – фыркнул Сашка, – ты что, напрягся из-за этого?
Я пожал плечами. Когда я сообщил о своем беспокойстве, мне стало казаться, что я раздул из мухи слона. Действительно, большинство ребят в школе думали, что Сашка и Лиса – брат и сестра, а мы с ней – пара, накрутил себя на пустом месте прямо-таки. Может, Василиса права и никто и не смотрел.
Господи, что за странные мысли: смотрели, не смотрели. Какая разница!
Мы должны веселиться и праздновать, а не предаваться тревожным мыслям; кажется, нервное напряжение последних месяцев сказалось на мне не лучшим образом.
– Забудь ты уже эту школу, – посоветовал мне Сашка, – все, это пройденный этап.
– Наверное, я после нервяка с ЕГЭ и экзаменами превратился в настоящего психа с манией преследования, – улыбнулся я.
– А мне понравился ЕГЭ, – Василиса озвучила мнение, которого я от нее никак не ожидал.
– Да уж, помню, как тебе он нравился, ты меня чуть не загрызла во время подготовки, – засмеялся я.
– Имею в виду не сам процесс, – уточнила она, – а то, что это одновременно и выпускные экзамены, и вступительные. Теперь все, что нужно, – отнести эту бумажку с баллами в техникум. Больше никаких экзаменов этим летом.
– Слушай, точно! – воскликнул я, не задумывался об этом в таком ключе.
– Я же говорю: ЕГЭ – это прикольно, – утвердительно кивнула Лиса.
– Прикольно? – переспросил Сашка потрясенно. – С каких пор ты употребляешь подростковый сленг? Я сплю? – друг с преувеличенным недоумением пощипал себя за руку, театрально округлив глаза.
– Знаешь, как говорят, – засмеялась Василиса, – с кем поведешься, от того и наберешься.
– О кладезь мудрости! – воскликнул Сашка. – Наша Василиса!
Я засмеялся, потому что они всегда знали, как поднять мне настроение; мне было легко и хорошо с ними обоими, я мог поделиться всем, что меня беспокоит, и получить совет или дружескую подначку.
Страх и неуверенность, одолевавшие меня пятью минутами ранее, были забыты.
– Ну а теперь ты нам расскажешь, как мы будем праздновать? – спросила Василиса у Сашки, который держал все это в секрете от нас двоих, хотя Лиса его изводила с самой Пасхи вопросами.
– Да-а-а, – протянул Сашка. – Идем в ресторан!
И у нас действительно был лучший выпускной со своим фейерверком, состоящим из трех переплетенных в горячих объятиях тел, стонов и даже пары вскриков. Никакие «Алые паруса» не смогли бы тягаться с ним, тем более что в этом году их так и не успели подготовить и перенесли открытие на следующий.
Дни после выпуска тянулись медленно и вольготно, мы наконец смогли расслабиться и выдохнуть. Лиса была права: поступление в техникум заняло всего один день, мы подали документы, прошли по баллам, и нас зачислили. У Сашки дела обстояли сложнее, он сдал сессию только к началу июля, поэтому выполнение обещания, которое мы дали Василисе (посетить могилу ее матери), затянулось, но, как только Сашка сдал последний зачет, мы решили ехать на кладбище на следующий же день.
С самого утра Лиса была грустной и рассеянной, в метро она теребила лямки рюкзака и за все время пути не сказала ни слова. Сашка был напряженным и с беспокойством косился на подругу, я же просто убрал ее ладонь от несчастной лямки и крепко сжал (слова утешения не шли, да и что здесь скажешь).
На самом кладбище Сашка перестал нервничать и принял деловой вид: здесь он знал, что делать, и четкое понимание того, чем он может быть полезен, делало его собранным и обстоятельным. Мы быстро нашли работника, который отвечал за заключение договоров, Сашка назвал фамилию Василисы и место, которое значилось в документах о смерти ее отца: ее мама, как жена военного, была подзахоронена к нему на участок. Все документы были на руках у Василисы, об этом она позаботилась
