Клуб адского огня - Том Нокс

Роб и Кристина остались одни на дне долине, совершенно беззащитные.

Над ними стоял вооруженный Клонкерри с двумя курдами. Машина, которую убийца оставил в нескольких сотнях ярдов, горела на солнце серебром. От нее он шел пешком — чтобы застать свои жертвы врасплох. И это удалось.

Они оказались в ловушке. Лиззи, связанная, с кляпом во рту, стояла на коленях на песке и смотрела на отца ничего не понимающими глазами.

Латрелл, однако, знал, что не может спасти ее. Знал, что произойдет дальше. Не геройское освобождение, нет. Клонкерри намеревался убить Лиззи прямо у него на глазах. Принести в жертву первого ребенка Роба в пустыне, где в небе кружили вороны и грифы. Не пройдет и нескольких минут, как дочь будет убита с особой жестокостью на глазах у беспомощного отца.

49

Клонкерри помахал пистолетом Робу и Кристине.

— Идите вон туда, неразлучники.

Глядя на стоявшую на коленях дочь, Роб чувствовал полную опустошенность и ужасную душевную боль. Потом он поднял взгляд на Клонкерри. Никогда в жизни Латрелл не испытывал такого неистового желания убить кого-то — ему хотелось разорвать Клонкерри руками и зубами, пальцами выдавить ему глаза.

Однако что могли сделать Роб и Кристина, оставшись совсем одни, не имея никакого оружия? Повинуясь ленивым жестам Клонкерри, они поднялись на небольшой холмик в центре долины, даже не догадываясь, зачем это понадобилось маньяку.

Меланхолично шептал ветер. Кристина, казалось, вот-вот расплачется. Роб оглядывался по сторонам, все еще помышляя о бегстве. Но нет, это было невозможно.

Что делает Клонкерри? Роб прищурился, снова прикрыв рукой глаза от солнца. Похоже, убийца держит в руке телефон или какое-то другое устройство. Он направил его влево, в сторону приближающейся воды и дамбы, защищающей их от затопления.

Наконец Клонкерри заговорил:

— Не каждый день выпадает такая удача — изувечить и убить ребенка на глазах у папочки. Думаю, событие нужно отпраздновать. Устроить небольшой фейерверк. Пли!

Он нажал кнопку на устройстве. Спустя долю секунды по пустыне прокатился гул, а за ним физически осязаемая взрывная волна: Клонкерри взорвал маленькую пастушью хижину на дамбе. Когда дым и пламя рассеялись, Роб понял зачем.

Маньяк не просто разнес на куски хижину, половина дамбы тоже исчезла. И вода уже текла в образовавшуюся брешь, устремляясь туда, где почва ниже, и разливаясь по краям долины, — тонны воды с шумом били сквозь узкое «горлышко» и очень быстро приближались к Робу и Кристине.

Латрелл крепко обхватил возлюбленную и подтянул ее на самый верх холмика. Вода уже плескалась рядом, лизала щиколотки низкой волной. Журналист посмотрел на вершину холма: Клонкерри смеялся.

— Надеюсь, вы умеете плавать.

Вода теперь низвергалась селем, заливая долину. Стена воды, ревущая, все поглощающая, несущая отвратительный мусор — кости и черепа воинов, мумии младенцев плыли, кувыркаясь, на поверхности. Скоро буйная стихия полностью окружила холмик с Робом и Кристиной. Если она будет подниматься, они утонут.

— Превосходно! — воскликнул Клонкерри. — Не передать словами, чего мне это стоило. Как я пробрался сюда ночью, заложил в вонючей хибарке мощный заряд… Рискованно, конечно, но результат получился великолепным, возблагодарив меня за все труды!

Роб угрюмо смотрел на врага, стоящего в безопасном месте. Кто он, в конце концов? С одной стороны, совершеннейший безумец, с другой… столь изощренное коварство требует недюжинного ума. И уже в который раз, словно прочтя мысли Роба, убийца заметил:

— Надо полагать, ты слегка сбит с толку, малыш Робби.

Латрелл не отвечал; Клонкерри улыбнулся.

— Не можешь понять, почему законченный псих оказался в итоге на суше, а хорошие ребята — в воде?

И снова Роб промолчал. Улыбка маньяка стала шире.

— Неплохо я использовал вас всех, согласись. Ты нашел для меня Черную Книгу. Я заставил поработать на себя светлые головки наших милых дам — Кристины Мейер и Исобель Превин. Признаю, головка Исобель пострадала, но не раньше, чем выполнила свою часть задачи, убедила меня в том, что Книга, конечно, не в Курдистане.

Клонкерри сиял от гордости.

— Потом я сидел здесь сложа руки, а вы доводили дело до конца. Расшифровали Книгу, нашли долину Убийств и единственное доказательство Тайны Бытия. Видите ли, мне надо было точно знать, где оно, это доказательство, чтобы уничтожить его. — Он махнул рукой на бурлящий поток. — И теперь все будет похоронено под водой. Уничтожая свидетельства, я заодно убью единственных людей, которые знают Тайну. — Он смотрел на них, очень довольный собой. — Да, почти забыл, у меня еще есть Черная Книга! По крайней мере, я так думаю. Сейчас посмотрим…

Клонкерри наклонился, поднял коробку и откинул кожаную крышку. Заглянул внутрь и вынул череп. Подержал в руках, лаская гладкую поверхность, и повернул глазницами к себе.

— Увы, бедный Йорик! У тебя чертовски необычные глаза, но зато скулы потрясающие!

Он отложил череп в сторону, достал документ и расправил его на колене.

— Восхитительно, поистине восхитительно! Я ожидал, что это будет клинопись. Все ожидали, что это будет клинопись. Но древний арамейский? Удивительное открытие. — Клонкерри перевел взгляд на Кристину и Роба. — Спасибо вам, ребята! С вашей стороны было очень любезно принести все сюда. И откопать то, что требовалось.

Он сложил документ, убрал в коробку, сверху положил череп и накрыл кожаной крышкой.

Роб следил за его действиями с ненавистью и возмущением. Самый мерзкий привкус этой трапезе полного поражения придавало сознание правоты убийцы. Весь его план преступления-игры отличался неземным совершенством. Клонкерри все время оказывался умнее и хитрее их, начиная с истории с домом, где нашли Кристину, и заканчивая курдами и этим наводнением. Клонкерри не просто победил — он победил триумфально!

Теперь его триумф будет отпразднован кровью.

Латрелл посмотрел в блестящие от слез глаза дочери и закричал во всю силу легких, что любит ее.

Глаза Лиззи молили беспомощного отца: «Помоги!»

Клонкерри ухмылялся.

— Очень трогательно. С точки зрения тех, кому такие вещи нравятся. Меня же тянет блевать. Как бы то ни было, пора переходить к последнему акту драмы. Последнему, если не считать вашей гибели. Хватит разглагольствований. — Убийца посмотрел на небольшие волны, бьющиеся в щиколотки Кристины, и как раз в это время поток пронес мимо очень крупный череп, чем-то напоминающий игрушку для ванной. — Гляньте-ка, этот из старичков. Попрощайся с дедушкой, Лиззи.

Он снова рассмеялся; девочка заплакала громче.

— Да, да. — Клонкерри шумно вздохнул. — Я тоже никогда не любил свою родню. — Он посмотрел на Роба. — Тебе оттуда хорошо видно? Замечательно. Потому что мы собираемся совершить один ацтекский ритуал, и я хочу, чтобы ты все хорошо рассмотрел. Мы уложим твою дочь на скалу, разрежем ей грудь и вырвем бьющееся сердце. Может, я ошибаюсь, вроде у моего друга Навда есть бумажные носовые платки.

Клонкерри ткнул локтем одного из приспешников, курда с пышными черными усами; тот заворчал, но не сказал ничего. Убийца снова вздохнул.

— Не слишком эмоциональные парни, но лучшие из доступных. Правда, меня немного удивляют усы. Что-то в них есть… настоящее, правда? — Он улыбнулся. — Впрочем, это не относится к делу. Немногословные курдские господа, окажите услугу, не сочтите за труд устроить девочку вон на том камне.

Он показал жестами, что от них требуется.

Курды закивали, подняли Лиззи, отнесли к небольшому валуну и положили на него лицом вверх; один курд удерживал ноги, второй руки. И все время Лиззи плакала и старалась вырваться. И все время Клонкерри глумливо усмехался.

— Очень хорошо, очень хорошо. По правилам, мистер Робби, у нас должен быть чак-мооль, это такая Каменная чаша, куда я мог бы собрать кровь твоей дочери и положить все еще бьющееся сердце. Но у нас чак-мооля нет. Думаю, я скормлю сердце воронам.

Он отдал пистолет курду и достал из кармана куртки большой нож. Торжествующе взмахнул им, блестя глазами и любуясь острым лезвием. Потом подмигнул Робу.

— На самом деле у ацтеков и нож был особый, из обсидиана. Но такая большая и крепкая штуковина подойдет не хуже древнего кинжала. Узнаешь? — Он поднял нож, поворачивая его, и лучи солнца заиграли на лезвии. — Кристина? Есть идеи?

— Будь ты проклят, — ответила француженка.

— Тихо, тихо. Этим ножом я разделал на филе твою старую подругу Исобель. Может, на рукоятке еще осталась ее кровь и фрагменты селезенки. — Он ухмыльнулся. — Ну, к делу. Вижу, вода уже поднялась до ваших колен. Пройдет минут десять, и вы утонете. Но я хочу, Роб, чтобы ты напоследок увидел, как сердце твоей дочери вырывают из груди, а она вопит в своей трогательной, бессмысленной и, я бы сказал, трусливой манере. Ну, парни, держите девчонку крепче, вот так. Да, да, очень хорошо.