Эталон победы - Алексей Фомичев

Хофр и его помощники встали, склонили головы и быстро покинули помещение. Согнер словно не обратил внимания на уход, сидел, уперев кулаки в бедра, и смотрел на стену. Потом, очнувшись, взял кувшин с пардой, наполнил пиалу и опустошил ее в два глотка. Довольно вздохнул и громко хлопнул в ладони. Вошедшему слуге коротко бросил:

– Приведи гостя.

Слуга исчез и вскоре вернулся со спутником – закутанным в плащ человеком среднего роста. Капюшон скрывал голову незнакомца, и было непонятно, как он вообще видит.

Повинуясь жесту, слуга вышел. Согнер поманил визитера и указал на скамейку в углу рядом со столиком.

– Можешь снять плащ. Пей, если хочешь.

Гость советника послушно стащил плащ, положил его на скамейку.

Под плащом оказалась среднего сложения фигура, одетая в весьма скромный наряд. Лицо гостя было каким-то невыразительным, тусклым. И только глаза смотрели внимательно и строго, выдавая в нем далеко не простого человека.

Гость с готовностью налил из расписного кувшина в кубок вино. В отличие от Согнера и от его предыдущих гостей он предпочел вино парде и воде.

Дав ему утолить жажду, Согнер внимательно посмотрел на гостя. Тот, верно поняв, заговорил:

– Баон убит в случайной стычке при налете шустрил на хардар. Он шел с беженцами из доминингов.

– Это точно?

– Да, мэор.

– Шустрилы осмелились напасть на хардар?

– Наверное, они видели обоз беженцев и захотели поживиться.

– Кто еще погиб?

– Кто-то из беглецов. В хардаре ночевала команда брантеров. Они перебили почти всех шустрил, но кое-кто сбежал. Брантеры велели хозяину хардара присмотреть за беженцами и сообщить бургомистру. Так мы и узнали.

– Что за брантеры?

– Какой-то Шурм, наймит. С ним еще трое. На кордоне не так давно, но воюют успешно.

– Дальше.

– Мои люди узнали, кто напал на хардар. Это Бербян, шустрила. Он тоже погиб при налете.

– Еще?

– Говорят, куда-то пропал Грут.

– Грут? – советник оживился, вскинул голову. – Это тот, кто взял в жены эльфку?

– Да. Я докладывал, странный случай, эльфы крайне редко отдают своих женщин людям, хотя смешанные семьи бывают.

– Грут, Бербян… А напали на хардар, когда там был Баон. Думаешь, все же случайность?

Гость позволил себе едва заметную улыбку.

– Пропал Рабират. И еще три человека в Дельре, что были связаны с Баоном. Как мы выяснили, все это произошло недавно. Причем в исчезновениях винят шустрил.

– Значит, эльфы…

– Могли выследить их. А если Баон дал о себе знать, то об этом узнали эльфы.

– И решили отомстить! – договорил за гостя советник. – Да, они предательства не прощают.

– Эльфы сейчас мало появляются в торговых местах. Как и тролли. Сами следить за Баоном и его связями они не могли. Выходит, шустрилы.

– Больше некому, – кивнул Согнер. – Никто с эльфами не встречается. Разве что торговцы. Но те не годны для такой работы.

Он похлопал ладонью по столу, что-то соображая, потом вдруг спросил:

– Замун, Актар, Логом? Кто-то из них появлялся?

– Никто, мэор. Двенадцать дней назад от Логома пришло послание, он сообщал, что готов выйти из доминингов на закате от Делима. Мы отправили к кордону отряд, но он прождал зря. Замун исчез три октана назад в предгорье. Актар молчит.

– Все молчат, все пропали… И их люди тоже молчат. Эльфы засели в своих лесах, тролли не вылезают из горных пещер, а в Дельре кто-то усиленно режет наших людей.

Согнер сделал паузу, словно что-то вспоминая, потом посмотрел на гостя и одновременно с ним произнес одно слово:

– Рейнс!

Гость тут же склонил голову, прося прощения за то, что перебил советника, но тот не обратил внимания.

– Наша надежда, наш шанс выйти на верхушку нелюдей и узнать наконец, что они там задумали. Увы, потерянный шанс. Так, Арун?

Гость, которого впервые за весь разговор назвали по имени, опять склонил голову.

– Да, мэор. Если он жив… Он может мстить. Но жив ли он?

– Во всяком случае, обдурить себя он больше не даст. И в руки не попадет. К сожалению…

Согнер стиснул кулак, легонько постучал им по столешнице и подавил вздох разочарования.

…Началось все девять зим назад, когда первый советник императора в очередной раз получил отказ факторума в помощи. Речь шла о делах тайной службы Малого Совета, где знания и умения магиков могли существенно помочь в работе. Но факторум навстречу не пошел, а Верховный магик Нуммер при императоре заявил, что выведов факторум не растит.

Согнер укол оставил без ответа – не дело конфликтовать с могущественным магиком. Но слова Нуммера запомнил. Ибо увидел в них подсказу загадки самой природы магиков.

На самом деле, откуда появляются магики? Почему у некоторых детей есть задатки магика, а у большинства их нет. Как эти дети получают свою силу?

Нет, до Согнера конечно, над этими вопросами тоже ломали головы. Да и сам первый советник думал об этом. Но тогда впервые он вдруг ощутил близость к загадке.

«Факторум выведов не растит», – сказал Нуммер. Выходит, магиков он именно растит, выращивает. Как и где?

Еще с первых шагов на высоком посту Согнер подозрительно смотрел на факторум. Огромные возможности, чудесные способности, небывалое влияние на людей и высокая популярность! И все это практически неподконтрольно императору и Малому Совету! Хорошо, что магики лояльны императорскому дому, но если вдруг они однажды решат, что император не прав? И что его власть слишком велика?

Перебить магиков несложно, их довольно мало. Но что скажет народ? Что скажут древние роды и семьи? Не будет ли хуже?

О том, что магиков и нелюдь что-то связывает, Согнер слышал. Ничего конкретного, только некие намеки, слухи. Мол, и те и другие почитают некоего Вершителя, и те и другие умеют очень многое и способны творить магию.

Но раз так, значит и природа магии у них одинакова? А как получают способности эльфы и тролли? С рождения или как-то иначе?

Вот с таких простых вопросов Согнер и начинал. Он хотел установить связь между магиками и нелюдью и отыскать источник их могущества.

Для такой работы нужны были люди, причем умелые, знающие. А таких немного. И почти все они собраны в тайной службе цензоров.

И Согнер начал искать там. Сперва сам, потом через доверенных помощников. Внутри одной тайной службы он плел вторую. Цензоры, прошедшие отбор и давшие согласие, теперь работали только на советника, слушали только его и получали за это большую плату.

Со временем почти два десятка цензоров стали выполнять поручения первого советника, оставаясь в рядах службы. Но отчет они теперь давали только ему.