Дистанция - Луна Мейсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кровь заметно отливает от его лица, когда я поднимаю пистолет с глушителем, направленным прямо на него.
— Видишь, вот тут ты ошибаешься, Джейми, — говорю я, придвигаясь к нему все ближе и ближе. — Я ни от чего не откажусь ради нее. Она для меня все, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить ее.
Теперь мой пистолет упирается ему в лоб. — Ты думаешь, я тебя боюсь? Большую часть ночей я убиваю людей гораздо крупнее и страшнее тебя. Не моргнув глазом, я могу лишить человека жизни. Я получаю удовольствие, наблюдая, как мужчины дрожат от страха, пока я медленно их мучаю. Так ты действительно думаешь, что я не устрою резню на весь этот город за то, что ты сделал? Так ли?
Я кричу, чистое зло сочится из моего тона. Сиенна напрягается от моих слов. Черт.
Джейми прижимается спиной к стене, дуло моего пистолета все еще крепко прижато к его глазам. Каждая частичка моего существа кричит мне положить этому конец, нажать на курок. Я колеблюсь, когда Сиенна ерзает в моих объятиях, зная, что если я нажму на курок, чтобы она увидела, она никогда не останется. Она не хочет любить монстра. Кто бы стал?
Моя хватка на пистолете сжимается так сильно, что вены на моей руке могут в любой момент проступить сквозь кожу. Джейми смотрит мне прямо в глаза, не дрогнув ни на дюйм. Я совершенно недооценил этого придурка. Одно из фундаментальных правил бокса — знать своего противника вдоль и поперек. Как, черт возьми, я мог так ошибиться в нем? Я потерял бдительность и чуть не потерял Сиенну в процессе.
Может быть, мне суждено быть просто монстром.
— Сделай это, пожалуйста, сделай так, чтобы все это прекратилось, — шепчет Сиенна мне на ухо. Я знаю, что она серьезна. Джейми выпучивает глаза, бросая взгляд на свою спину, заключенную в мои объятия.
— Не слушай, блядь, эту толстую сучку. Ты действительно хочешь сесть в тюрьму за этот кусок задницы? Поверь мне, я был там, видел это и получил это. Дело не только в этом.
Я вижу красное. Глубоко укоренившийся гнев, который клокотал во мне, прорывается наружу. Я не смог бы остановить его, даже если бы попытался. Пуля в висок — легкий выход. Слишком быстро. Я роняю свой пистолет на пол, и облегчение омывает черты Джейми, краска возвращается на его щеки. Ни секунды не колеблясь, я хватаю его за шею и сжимаю так сильно, что у него перехватывает дыхание. Он бьется о стену, размахивая конечностями, пытаясь глотнуть воздуха, что только подстегивает меня крепче сжать его горло. Я чувствую, как бьется пульс у него на шее. Он бьет меня по рукам в слабой попытке оторвать от себя.
— Я, блядь, говорил тебе раньше, если ты хотя бы прикоснешься к ней, я прикончу тебя. Я не прибегаю к пустым угрозам. Ты тупой гребаный наркоман.
Его руки теперь безвольно бьют по мне, а глаза вылезают почти из орбит. На нем нет ни капли сожаления, что выводит меня из себя еще больше. В последний раз сдавливаю дыхательное горло, и он, наконец, обмякает в моих объятиях, весь воздух полностью перекрывается, и теперь его жизнь оборвалась от рук монстра.
Я разжимаю хватку, и он падает на землю, как мешок с дерьмом. В любое другое время я бы продолжил, как ни в чем не бывало, но осознание поражает меня. Она видела, кто я на самом деле. Она только что видела, как я лишил жизни другого человека. От этого никуда не деться, и уж точно нельзя это отрицать. Но сейчас она в безопасности. Это все, что имеет значение. Она может ненавидеть меня всю оставшуюся вечность. По крайней мере, я знаю, что она в безопасности.
— Детка, прости меня. Мне чертовски жаль. Я хотел быть лучше. Лучше для тебя. Для нас. Обхватив свободной рукой ее крошечное хрупкое тельце, я прижимаюсь головой к ее шее, ее сладкий персиковый аромат доносится до моих ноздрей. Я знаю, что, вероятно, это последний раз, когда я могу вот так обнять ее. Таким монстрам, как я, не удается удержать девушку. Я могу без колебаний лишить человека жизни. Но мысль о том, что я могу потерять ее, буквально ставит меня на колени.
— Все… все в порядке, Келлер, — заикается она, ее веки трепещут. Она издает грудной кашель, и крошечные красные пятнышки разбрызгиваются по моей белой рубашке.
— Сиенна, детка, останься со мной, хорошо? Я помогу тебе. Я обещаю.
Распахиваю дверь, меня окружает темнота. На улице устрашающе тихо. Вы бы и не подумали о том, что несколькими этажами выше происходит резня.
Заводится двигатель, и яркие фары освещают дорогу. Я бросаюсь к машине и рывком открываю заднюю дверцу, в то время как итальянец средних лет выпрыгивает с водительского сиденья и помогает мне уложить Сиенну на заднее сиденье. Я киваю ему.
— В больницу. Сейчас же.
Он просто кивает в ответ. Обойдя "Мерседес" с другой стороны, я проскальзываю внутрь и осторожно кладу ее голову к себе на колени. Она даже не вздрагивает, когда я перемещаю ее. Когда мы отъезжаем, боковым зрением я замечаю Луку и Грейсона, выходящих из здания, убирающих оружие в кобуры и крадущихся к "Ауди" позади нас. С их лиц капает кровь. Грейсон проводит тыльной стороной ладони по лицу, только сильнее размазывая его. Два хищника, только что вернувшихся с охоты.
Страх охватывает меня, когда водитель мчится к больнице. Я сижу неподвижно, поглаживая пропитанные кровью волосы Сиенны.
— Я люблю тебя, принцесса, — шепчу я снова и снова, изо всех сил молясь, чтобы она услышала меня, почувствовала меня.
Осознание этого вызывает нехорошие предчувствия. Я знаю, что я должен сделать, независимо от того, насколько сильно это разорвет мое сердце.
ГЛАВА 28
СИЕННА
Мои глаза распахиваются, и требуется мгновение, чтобы размытая ярко-белая комната обрела четкость. В ушах раздается настойчивый раздражающий звуковой сигнал.
Черт, где я?
Мне кажется, что я парю в облаках, мое тело онемело, если не считать теплого покалывания в левой руке. Я едва могу сглотнуть. В горле так пересохло. Негромкий кашель вызывает стреляющую боль в моей грудной клетке.
Господи Иисусе, неужели меня сбил автобус?
Паника поднимается в моей груди. Я продолжаю моргать, пытаясь прояснить зрение. Мне
