Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью

– Возможно, – улыбнулась Салия, и Чеда заметила порез на ее щеке, тот, от разбившегося колокольчика. Она перевела взгляд на уколотый адишарой палец, тот самый, которого однажды коснулась кровь Салии.

Колдунья медленно поднесла руку к щеке, вздрогнула. Она показалась вдруг Чеде очень бледной и хрупкой. Вот она оперлась о посох, пытаясь удержаться, но не смогла, опустилась на колени. Чеда поспешила помочь ей, но фигура Салии разваливалась на глазах, высыхала, развеивалась песком.

– Прошу, Салия! Скажи, что мне делать!

Но та не слышала. Мгновение, и на песке осталась лишь кучка костей, выбеленных солнцем.

Рука болела нестерпимо, словно стена огня прокатилась от большого пальца до плеча и дальше, захватывая все тело, сжигая дотла, белая, нестерпимая…

* * *

Она открыла глаза. Сон. Это был просто сон. Боги, мама, как же я скучаю по тебе!

Стальные девы, целая дюжина, сгрудились вокруг. Одна из них сидела рядом и колола иголкой руку Чеды – снова, и снова, и снова. Она не могла пошевелиться. Кто ее удерживал? Ремни? Женщины? Пусть она не могла двигаться, зато могла кричать – и кричала, кричала, пока в ушах не остался лишь собственный вопль.

Боль от уколов перемещалась с внешней стороны ладони на тыльную и обратно, потом до запястья и вниз. Чеда сосредоточилась на ней – новая боль помогала пережить застарелую, разливавшуюся в груди и сжигавшую руку, помогала не сойти с ума, ритмичная, как голос рассказчика…

Но это и есть рассказ, поняла Чеда. Татуировка вроде тех, что набивают кочевники, чтобы поведать о своей жизни.

Значит, Стальные девы делают то же самое? Или хотят пометить Чеду как дитя пустыни, рассказать всем ее историю перед казнью?

Нет. Не позволю. Не смейте трогать меня!

Чеда пыталась бороться, но рука не сдвинулась и на пядь, лишь дрогнула слегка. Женщина с иглой осуждающе нахмурилась, нажала на запястье, и боль поглотила все.

* * *

Когда Чеда очнулась вновь, над ней опять нависала та величественная старуха с печальными глазами. Татуировки покрывали ее шею, щеки, лоб и подбородок: на лбу – полумесяц, будто у посланницы Тулатан. Плоской палочкой она легонько вбивала иглу в опухшую плоть вокруг ранки, и сперва боль как будто ушла, но вот начала нарастать, сильнее, сильнее, пока Чеда не закричала. В воздухе пахло горелым медом, как в тот день, когда Дардзада набил ей татуировку пеплом цветка… ее адишары…

На мгновение она потерялась в воспоминаниях: где она? С кем?

Нет. Это не аптека, и над ее рукой склонился не Дардзада. Но как странно, что Девы переняли обычаи древних племен! Или не странно? Она уже ни в чем не была уверена.

– Сумейя, не стой.

Чеда подняла глаза. Вокруг шесть или семь женщин – она не могла разглядеть. На каждой – черный тауб Девы, но тюрбанов нет. Одна из них, кареглазая женщина с резко очерченной челюстью, поднесла моточек кожи ко рту Чеды.

– Сожми зубами, – велела она.

Сжать зубами… так ведь делают, чтобы человек не откусил себе язык от боли. Чеда почувствовала, как струйки пота побежали по лбу. Ощущения возвращались: влажность испарины на коже, тяжелые ремни вокруг живота, рук и ног, запах мочи – ее собственной, конечно. И сильнее всего – боль в отравленной руке.

Подумать только, когда-то, в подвале, Чеда боялась, что ей отрежут руку. Дай ей сейчас нож, она отпилила бы ее сама.

Стиснув зубами кляп, Чеда оглядела женщин, стоявших вокруг. Некоторые смотрели в ответ с жалостью и пониманием, но остальные были бесстрастны. Игла вновь впилась в рану, и боль взвилась до ослепляющих высот.

Женщина, протянувшая кляп, взглянула на Чеду лишь раз, когда крики стали совсем уж громкими. Она была лет на десять старше и смотрела разочарованно, брезгливо. Сперва Чеда подумала, что Дева презирает ее за слабость, но потом поняла – все они знают, откуда этот яд. Знают, что Чеда ходила к цветущим садам. Может, среди них даже есть та, что сражалась с ней, и теперь им приходится спасать воровку, которую следовало прикончить сразу же, у ворот.

Чеда не знала, почему старуха решила так, а не иначе, но видела, что молодой это решение не нравится.

А палочка меж тем все стучала и стучала по игле: удар, пауза, удар, пауза. Как долго это длилось? Еще один рассказ о ее жизни, малая его часть, вмещавшаяся на палец. Наконец старуха остановилась, сосредоточенно надула губы, покрутила руку Чеды, разглядывая свою работу, и кивнула.

Чеда вздохнула с облегчением. Все закончилось. Боль не ушла, но Чеда обмякла, вновь провалившись в спасительную тьму. Долго это не продлилось, боль разбудила ее вновь. Открыть глаза почему-то не получалось, мир словно остался где-то далеко.

– Не сейчас, – сказала старуха. – Сперва яд должен выйти.

– Что ж, хорошо. – Мужской голос, глубокий и древний, будто сама пустыня заговорила. – Приведите ее ко мне, когда очнется.

– Ей может стать хуже. Я приведу ее, когда она поправится.

– И когда же это случится?

Чеда приоткрыла глаза, глядя из-под ресниц. Старуха, делавшая ей татуировку, сидела рядом, но мужчины не было видно, Чеда чувствовала лишь его запах: мирра, амбра и сандал, что жгут, задабривая Бакхи.

Однако никто не надушился бы всеми этими запахами разом. Такое могло прийти в голову только человеку тщеславному. Тому, кто себя мнит богом повыше Бакхи.

Это был Король.

Старуха накрыла ее руку простыней (снимала ее, видно, чтобы показать рану Королю) и походя коснулась век Чеды. Легонько, но Чеда поняла знак – притворись, что спишь.

– Такие раны не исчезают за день, ваше величество. Неделя, возможно, две.

– Неделя. – Скрипнул стул, сандалии зашуршали по полу. – Если не приведете ее мне на следующий Савади, я сам за ней пошлю.

– Слушаю и повинуюсь, – ответила старуха.

Когда его шаги затихли, она принялась шуршать чем-то у изголовья. Звякнуло стекло, жидкость полилась в чашку.

– Кто… – прохрипела Чеда. – Кто это был?

– Неважно.

– Скажи мне.

Женщина поднесла холодную чашку к ее губам. Чеда глотнула и почувствовала привкус ночной лилии, точный знак снотворного.

Выплюнуть бы, но она уже проглотила достаточно.

– Тааш тебя прокляни, – пробормотала Чеда, чувствуя, как снотворное утягивает ее во тьму.

– Побереги свои проклятья, девочка. Тебе сейчас нужен сон, а не истории Зеленоглазого короля.

Сиськи Наламэ, да кто из них Зеленоглазый Король, подумала Чеда, но снова спрашивать не было сил…

Глава 35

Шесть лет назад…

Чеда бежала по высохшему дну канала, прислушиваясь к веселому