Эмма - Джейн Остен

Несомненно, тщеславие миссис Элтон в этот раз было полностью удовлетворено: хотя она намеревалась открыть бал в паре с Фрэнком Черчиллем, она ничуть не проиграла от замены кавалера. Мистер Уэстон в танцах вполне мог превзойти сына… Несмотря на это маленькое затруднение, Эмма лучилась удовольствием, она радовалась при виде того, какой длинный ряд образовывали пары, и предвкушала много приятного впереди. Более всего ее беспокоило, что не танцует мистер Найтли. Он стоял среди тех, кто наблюдал за танцующими, хотя его место вовсе не там: ему следует танцевать, а не мешаться с мужьями, отцами семейств и игроками в вист, которые только делают вид, будто их интересуют танцы, а сами ждут не дождутся, когда же накроют ломберные столики… Ведь мистер Найтли так молодо выглядит! Пожалуй, нигде не удалось бы ему предстать в столь выгодном свете, чем там, где он предпочел оставаться. Насколько лучше, думала Эмма, смотрится его высокая, статная, крепкая фигура среди отяжелевших форм и сутулых плеч пожилых мужчин! Кроме того, исключая ее собственного кавалера, среди прочих выстроившихся в ряд молодых людей нет другого танцора, равного ему. Он подошел на несколько шагов ближе, и этих нескольких футов было достаточно, чтобы доказать, насколько благородны его манеры, с какой естественной грацией он, должно быть, танцует, когда решается взять на себя такой труд. Когда бы ни встречались их глаза, он улыбался ей, однако в остальное время выглядел серьезно. Эмма невольно пожалела, что мистер Найтли равнодушен к танцам. И потом, было бы куда лучше, если бы ему больше нравился Фрэнк Черчилль… Ей показалось, что он часто поглядывает в ее сторону. Разумеется, нельзя льстить себе мыслью, будто он думает пригласить ее на танец, однако можно не бояться, что он осуждает ее манеру держаться. Между нею и ее кавалером не было и намека на флирт. Они больше были похожи на веселых, беззаботных друзей, чем на влюбленных. То, что Фрэнк Черчилль меньше думает о ней, чем раньше, было неоспоримым фактом.

Бал продолжался так же приятно. Неустанные заботы и постоянное внимание миссис Уэстон не пропали даром. Все выглядели довольными, и хвалы чудесному балу, которые обычно редко доводится слышать до тех пор, пока бал не закончится, раздавались с самого его начала. На этом балу не случилось больше каких-либо важных и достопамятных событий, чем обычно происходит на мероприятиях подобного рода, но одно происшествие запомнилось Эмме надолго. Объявили два последних танца перед ужином, а у Харриет не оказалось кавалера. Она была единственной молодой девицей, которая осталась сидеть. Так как до этого количество кавалеров равнялось числу дам, одна неангажированная леди вызывала удивление. Однако вскоре удивление Эммы поуменьшилось, когда она заметила, что мистер Элтон неспешно прогуливается по залу. Он не пригласит Харриет на танец, если только этого возможно избежать! Эмма уверена была, что он не пригласит ее, – и в любую минуту ожидала, что он скроется в игорной комнате.

Однако оказалось, что скрываться мистер Элтон не собирается. Подойдя к той части зала, где собрались нетанцующие, он поговорил кое с кем и встал в первом ряду, нарочито демонстрируя, что он свободен. Эмма видела, что он не боится стоять напротив мисс Смит или говорить с сидящими рядом с нею. Дожидаясь, пока заиграет музыка, Эмма пробивалась с противоположного конца зала, и, следовательно, у нее было время оглядеться по сторонам. Ей стоило только немного повернуть голову, и она видела всех. Когда она была уже на полпути к танцующим, вся группа оказалась как раз у нее за спиной, и она больше не могла себе позволить наблюдать за ними, но мистер Элтон стоял так близко от нее, что она слышала каждое слово из разговора его с миссис Уэстон. Эмма поняла, что его жена, стоящая непосредственно перед миссис Уэстон, не только все слышит, но и поощряет мужа многозначительными взглядами… Добросердечная, мягкая миссис Уэстон покинула свое место ради того, чтобы подойти к нему и спросить: «Мистер Элтон, а вы разве не танцуете?» – на что он поспешно отвечал:

– Я охотно потанцую, миссис Уэстон, если вы согласитесь быть моею дамой!

– Я? О, что вы, я не танцую… у меня припасена для вас куда лучшая партнерша, чем я.

– Если миссис Гилберт желает потанцевать, – продолжал он, – я с огромным удовольствием стану ее кавалером, ибо, несмотря на то, что я начинаю ощущать себя старым женатым мужчиной, для которого время танцев миновало, я получу огромное удовольствие, потанцевав с таким старым другом, как миссис Гилберт.

– Миссис Гилберт танцевать не собирается, однако среди нас есть молодая девица, у которой нет кавалера… Я очень рада буду видеть, как она танцует, – это мисс Смит.

– Мисс Смит… а, да! Я ее не заметил… Вы чрезвычайно любезны… Не будь я женатым мужчиной… Однако, миссис Уэстон, для меня танцы закончились. Вы меня простите. Буду счастлив выполнить любую другую вашу просьбу, но… для меня танцы в прошлом…

Миссис Уэстон не произнесла более ни слова; Эмма могла только вообразить, с каким удивлением и разочарованием вернулась она на свое место. Неужели это мистер Элтон! Дружелюбный, любезный, благородный мистер Элтон! Она быстро оглянулась: викарий отошел и, казалось, углубился в серьезный разговор с мистером Найтли, однако он успел обменяться с женой торжествующим взглядом.

Больше Эмма оглядываться не будет! Сердце ее колотилось, и она боялась, что лицо пылает таким же негодованием.

В следующий миг взгляду ее предстала более отрадная картина: мистер Найтли вел Харриет в ряд танцующих! Никогда не радовалась она более, редко бывала довольнее, чем в ту минуту. Эмма лучилась от удовольствия и признательности – как за Харриет, так и за себя; ей не терпелось выразить мистеру Найтли свою благодарность, хотя он находился слишком далеко, и она не имела возможности ничего ему сказать, сверкающие глаза ее без слов выразили всю гамму чувств в тот момент, когда она смогла снова встретиться с ним взглядом.

Мистер Найтли оказался именно таким превосходным танцором, каким она себе его и представляла, – он был необычайно хорош! Она могла бы только порадоваться за Харриет, когда бы не воспоминание об унижении, которому только что подвергли ее подругу. На счастливом личике Харриет сияло выражение самого полного наслаждения и гордости за то, что ее так отличили. Она искренне радовалась возможности потанцевать с таким отменным кавалером: подскакивала выше всех и дальше всех отлетала на середину залы, и с личика ее не сходила счастливая улыбка.

Мистер Элтон ретировался в игорную комнату, и вид у него, на взгляд Эммы, был самый глупый. Она решила, что он еще не настолько очерствел, как его жена, однако все более становился на нее похож; миссис же Элтон выразила обуревавшие ее чувства, громко заметив своему кавалеру:

– Найтли пожалел несчастную малышку мисс Смит! Какое великодушие!

Объявили, что ужин накрыт. В зале началось движение; с этого момента непрестанно слышался голос мисс Бейтс – до той самой минуты, пока она не села за стол и не взяла ложку.

– Джейн, Джейн, голубушка, ты где? Вот твой палантин! Миссис Уэстон умоляет тебя надеть палантин. Она говорит, что боится сквозняков в коридоре, хотя обо всем и позаботились… Одну дверь заколотили… под остальные подсунули циновки – множество циновок… Джейн, милочка, не упрямься же, надень! Мистер Черчилль, ах! Вы так любезны! Как ловко вы его накинули! Я так вам благодарна! Превосходные танцы, право слово! Да, моя дорогая, я сбегала домой, ведь я обещала матушке, что помогу ей лечь в постель, и обернулась очень быстро… никто и не заметил… Я вышла, не говоря никому ни слова, как и обещала тебе. Бабушка очень довольна, она провела чудный вечер с мистером Вудхаусом за приятными разговорами и игрою в триктрак. Перед уходом ее угостили чаем, печеньем, печеными яблоками и вином; и в игре ей везло! Она много расспрашивала о тебе – хорошо ли ты развлекаешься и кто твои кавалеры. «Ах! – сказала я. – Пусть Джейн сама вам все расскажет. Не стану портить ей удовольствия. Когда я уходила, она танцевала с мистером Джорджем Отуэем, а первым ее кавалером был мистер Элтон, кто следующий пригласил ее – не знаю… возможно, мистер Уильям Кокс». Сударь, вы очень любезны… Есть ли на свете что-нибудь, чего бы вы не предусмотрели? Уверяю вас, я вовсе не беспомощна. Благодарю вас! Честное слово, по одну руку от вас Джейн, по другую – я… Погодите, погодите, давайте немного подвинемся и пропустим миссис Элтон. Дорогая миссис Элтон, как изысканно она выглядит! Бесподобные кружева! Ну вот, теперь мы все движемся следом за нею… Она, право, настоящая королева вечера! Ну вот, мы и в коридоре. Осторожно, Джейн, помни: тут две ступеньки! Ах нет – только одна! А я-то была уверена, что их две… Поразительное дело! Я была убеждена, что ступенек две, а оказалось – всего одна. Никогда не видела такого удобства и роскоши – повсюду свечи! Джейн, я говорила тебе о бабушке? Она немного огорчилась… Видишь ли, печеные яблоки и печенье в своем роде превосходны, однако вначале подали нежное фрикасе из сладкого мяса и спаржу, а добрый мистер Вудхаус, сочтя, что спаржа недостаточно проварена, отослал все назад. А ведь бабушка больше всего на свете любит сладкое мясо и спаржу – так что она была несколько разочарована, но мы решили никому об этом не говорить, чтобы, не дай бог, не узнала мисс Вудхаус… Она так огорчится… Ах, как чудесно! У меня просто нет слов! Ничего подобного не ожидала! Какая изысканность, какая щедрость! Я не видела ничего подобного с тех пор, как… Так, где мы сядем? Куда же нам сесть? Надобно сесть так, чтобы Джейн не продуло… А где сяду я – не имеет значения… О! Вы советуете сюда? Мистер Черчилль… что ж, надо полагать… но, право, это слишком… Ну что ж, раз вы настаиваете… Ваш совет в этом доме не может быть плох. Милая Джейн, как мы сможем описать бабушке хотя бы половину всех блюд? Как, еще и суп?! Господи помилуй! Не следует так спешить, но запах такой восхитительный, просто не терпится скорее приняться за еду.