Необязательная страна - Вали Наср

Китайских бизнесменов полно в отелях в Лахоре и Карачи, где они изучают перспективы инвестирования даже в компании, выпускающие программное обеспечение. «Чайна Мобайл» приобрела контрольный пакет акций «ПакТел»; китайские производители оружия продают ежегодно военную технику Пакистану на сумму 7 миллиардов долларов США. Фактически на Пакистан приходится большой объем мировых продаж оружия Китаем, Китай является крупнейшим поставщиком для нужд обороны Пакистана. Пекин продает свои самолеты (включая те, которые могут доставлять ядерный боезаряд), корабли и передовые системы предупреждения. Существуют планы продажи подводных лодок. Китай помогает Пакистану строить свой собственный военно-промышленный комплекс, создавая совместные проекты, включающие не только истребители, но также танки, ракетные фрегаты, баллистические ракеты и даже спутники связи и дистанционного зондирования315. Китай недвусмысленно хочет, чтобы у Пакистана была сильная армия – а особенно мощными были бы ВМС – как стратегический актив в Западной Азии.

Сотрудничество также распространяется и на вызывающую противоречивые оценки программу ядерного оружия Пакистана. Печально известный А. К. Хан, отец пакистанской атомной бомбы, открыто признавал китайскую помощь в виде урана для ядерного оружия, технических чертежей ядерного оружия и тонн гексафлорида урана, который пакистанские центрифуги могут перекрутить в уран, доведенный до предельной возможности использования в атомном оружии316.

Пакистан еще больше сблизился и стал теплее относиться к Китаю, когда президентом этой страны был генерал Первез Мушарраф. А сейчас связи между двумя странами носят строго деловой характер. Президент Зардари дважды в год посещает Китай. Он говорит, это нужно для того, чтобы «учиться», однако известно, что богатый Зардари имеет личные капиталовложения в Китае. Он, дескать, демонстрирует способ установления более тесных связей, которые дополняют растущее военное и научно-техническое сотрудничество между двумя странами.

Китай также ценит Пакистан за то, что тот играет роль шипа в бок Индии. Пакистанские интриги отвлекают все внимание Индии, напрягают что есть мочи ее военные ресурсы и в перспективе могут лишить Индию чувства безопасности, которое она хотела бы иметь для того, чтобы добиться желаемого экономического роста. Китай не поощряет войну между Индией и Пакистаном, но реальная угроза со стороны Пакистана, подкрепленная ядерным оружием, представляет собой некое преимущество для Китая. Индия надеется перетянуть Китай на свою сторону обещанием доступа на широкий индийский потребительский рынок, но Китай видит в Индии больше соперника в деле продажи дешевой экспортной продукции и приобретения товаров широкого потребления, чем рынок для китайских товаров. И, разумеется, Индия сейчас близкий стратегический союзник Америки в большой игре по сдерживанию Китая.

Стратегическое расположение Пакистана – при возможной военно-морской базе в Гвадаре – недалеко к востоку от Ормузского пролива представляет собой факт огромного значения для Пекина, поскольку он рассматривает стратегию для Западной Азии и региона Залива и учитывает возможность противостояния силам США и Индии в этом районе. Роберт Каплан пишет об этом следующим образом: «На Индийский океан приходится половина контейнерных перевозок в мире. Более того, 70 % общего объема перевозок нефтепродуктов проходит через Индийский океан на пути из Ближнего Востока в Тихий океан. Когда эти товары перемещаются по маршруту, они проходят по судоходным линиям перевозок нефти, включая Аденский залив и Оман – точно так же, как и через некоторые узкие места мировой торговли: Баб-эль-Мандебский, Ормузский и Малаккский проливы. 40 % мировой торговли проходит через Малаккский пролив; 40 % всей законтрактованной сырой нефти проходит через Ормузский пролив»317.

Поскольку торговля энергоресурсами и товарами между Востоком и Западом, равно как и между Африкой и Азией, продолжает расти, цифры, приведенные Капланом, тоже будут только расти.

Индия таким же образом рассматривает бассейн Индийского океана как стратегически важный район. Настроенная на то, чтобы стать четвертым крупнейшим потребителем энергии в мире (больше только Соединенные Штаты, Китай и Япония), Индия вскоре будет импортировать 90 % необходимой ей нефти из Персидского залива по маршруту, который проходит непосредственно мимо Макранского побережья Пакистана. Индия также импортирует уголь из Африки и Юго-Восточной Азии, и он тоже должен пересекать Индийский океан. Даже если бы Индия перешла на природный газ, с учетом ограниченной пропускной способности ее трубопроводов, она должна будет рассчитывать на танкеры, идущие из Персидского залива или Индонезии318.

В силу этого Гвадар становится ключевым пунктом в стратегии «нитки жемчуга», который дал бы Китаю стратегический контроль над торговлей через Индийский океан, а также стал бы подготовительной площадкой для защиты маршрутов поставок от пиратов или более глобальных соперников. Гвадар сегодня представляет собой довольно безлюдное место, больше похожее на покинутую строительную площадку, чем на загруженный порт. Но имейте в виду, что китайцы в Пакистане с дальним прицелом. Важность Гвадара станет очевидна в будущем.

Иран тоже является давним другом Китая. Он оказался среди первых ближневосточных стран, последовавших примеру Америки в открытии для Китая в 1970-е годы319. Но отношения между двумя древними нациями корнями уходят гораздо глубже. Как иранские дипломаты в середине 1970-х годов узнали, к своей радости, Китай до сего дня хранит бесценную коллекцию манускриптов классической персидской литературы – некоторые из них даже не сохранились в самом Иране. Речь тут идет о временах Великого шелкового пути, когда нагруженные товарами караваны шли туда и обратно по Азии по одному маршруту, по которому Марко Поло пришел из Персии в Китай и привел монголов на Ближний Восток.

Эта историческая связь подкреплена общим взглядом на то, что не только как современные национальные государства, но и как древние цивилизации, Китай и Иран заслуживают соответствующего места под солнцем. Иранцы впадают в экстаз, когда китайские руководители цитируют поэзию о правах древних наций, разукрашивая злоупотребления, от которых Китай и Иран страдали в руках западных держав, и предполагаемую злобную роль тех же самых держав, продолжающих мешать Китаю и Ирану подняться наверх.

Руководителям Ирана нравится идея сильного Китая как баланса против Америки. Биполярный мир – более спокойное место для Ирана. Иранские правители представляют в мечтах мир, в котором Китай будет противостоять Америке, как это делал Советский Союз в определенный момент, защищая Иран от американского давления.

Китайская торговля поддерживала иранскую экономику на плаву, несмотря на жесткие западные экономические санкции, и китайские поставки оружия и передача технологии играли решающую роль в деле модернизации устаревающей армии Ирана320. Но Китаю предстоит пройти долгий путь, чтобы вступить в соперничество с американской мощью, и, в отличие от Советского Союза, он не идет на конфронтацию с Америкой. Совет Пекина Тегерану состоит в том, чтобы быть гибким и покладистым и не провоцировать Вашингтон.

В Иране у Китая есть как стратегические, так и экономические интересы321. Иран имеет довольно сильное влияние на Ближнем Востоке, будучи местной державой с большой историей в регионе, полном «племен, которые совсем недавно обрели государственность», а влияние соответствует статусу. Распад Советского Союза помог восстановить иранское влияние в этом обширном регионе – от Кавказа до Средней Азии. Когда Соединенные Штаты и НАТО взялись за Талибан после 11 сентября, Афганистан также подпал под возобновившееся иранское влияние. Мягкая сила Ирана, используемая применительно к арабским странам и приправленная антиизраильской риторикой, распространилась на Ирак, Сирию и Ливан. Экономическая зона Ирана сейчас простирается от Герата в Западном Афганистане и на запад – до Сулемании и Басры в Ираке.

Вызов, бросаемый Ираном американским чаяниям, не отвергается в Китае. Пекин исходит из того, что его соперничество с Америкой носит глобальный характер, и ему не нравится, что никто не бросает вызов гегемонии США в каком бы то ни было регионе. И чем больше Китай нуждается в ближневосточной нефти, тем более он настроен на то, чтобы контролировать американское влияние.

Но Китай не хочет, чтобы Иран превратился в подобие Ирака – такой непокорный и предрасположенный к риску, что напрашивается на военные действия со стороны США, за которыми последовало установление контроля США над всеми военными трофеями. Посему китайцы предупреждают Иран быть осторожным, подталкивая его на переговоры с Западом и удовлетворение, по крайней мере, некоторых требований Запада322. Пекин поддержал санкции против Ирана – и выиграл от того эффекта, который они возымели в плане отвлечения западных экономических интересов и предоставления Китаю свободы действий. При таком парадоксальном исходе оказалось, что Китай поддерживает санкции для того, чтобы расширить деловое сотрудничество с Ираном и закрепить свои экономические бразды над этой страной. Но, как и с Северной Кореей, когда речь идет об иранской ядерной программе (или о его поддержке Хамаса или Хезболлы), Пекин не разделяет американские интересы.